У СТРАХА ГЛАЗА ВЕЛИКИ

У СТРАХА ГЛАЗА ВЕЛИКИ

Однажды въ нашемъ журнал? было сказано, что мы, русскiе, преимущественно предъ вс?ми другими изв?стными мiру народами, обладаемъ однимъ зам?чательнымъ свойствомъ, именно способностью къ искреннему признанiю своихъ недостатковъ и гласному, чистосердечному самоосужденiю. Способность прекрасная, могущая быть источникомъ великаго добра! Но бываютъ у насъ такiя явленiя, которыя не знаешь, выводить ли изъ этого нацiональнаго свойства, или отнести къ чему-нибудь другому? — только другого-то не прiищешь скоро… Такъ изъ вс?хъ существующихъ въ настоящее время въ Петербург? и Москв? повременныхъ изданiй осталось уже очень, очень немного такихъ, которыя не усп?ли до сихъ поръ бросить общiй, но глубокiй взглядъ на вс? существующiя въ сказанныхъ столицахъ повременныя изданiя (т. е. на самихъ себя), поговорить о преобладающемъ въ нихъ направленiи и поплакать благочестивыми слезами объ этомъ направленiи, ясно будто бы указывающемъ на упадокъ ихъ нравовъ, на ожесточенiе сердецъ ихъ, на исчезновенiе между ними мира и взаимнаго согласiя… "Возгор?лись брани, говорятъ они, поселился внутреннiй раздоръ, усобица; братъ возсталъ на брата…" И чуть не прибавляютъ всл?дъ зат?мъ, что "сiе есть начало скорбей".

Внимая этому плачу, мы давно облеклись бы во вретище и посыпали бы пепломъ главу нашу, если бы д?йствительно почувствовали вблизи себя начало скорбей, услышали бы шип?нiе злобы, узр?ли бы брата, возставшаго на брата… Правда, мы не разъ слышали наприм?ръ прю между двумя журналами, начинавшуюся обыкновенно разномыслiемъ о какомъ-нибудь общественномъ предмет?, и переходившую потомъ въ жаркую схватку, въ которой изъ-за мн?нiй выдвигались уже и лица, взаимно над?лявшiя другъ друга довольно чувствительными нравственными тузанами; мы слышали мрачный крикъ "Домашней Бес?ды" на инов?рца, именуемаго "Сыномъ Отечества"; вид?ли, и теперь видимъ, два стоящiе другъ противъ друга лагеря — лагерь см?ющихся и лагерь нахмуренныхъ; вид?ли, и теперь иногда видимъ, наступательное движенiе неукротимыхъ отрицателей и силы, готовыя противостать этому движенiю и отразить нападенiе. Все это мы слышали и вид?ли, но принимали одно за случайныя, одиночныя, исключительныя явленiя, другое за неизб?жное въ челов?честв? разнообразiе способовъ д?йствiя, третье за столь же неизб?жную въ челов?честв? борьбу мн?нiй и взглядовъ; четвертое наконецъ за д?йствительное разоблаченiе нечистыхъ побужденiй, прорывающихся иногда въ литератур?, независимо отъ личныхъ отношенiй литераторовъ… Подозр?вать же повсюдный внутреннiй раздоръ и смуту, сквозь видимый см?хъ и видимыя слезы подсматривать притаившуюся вражду и злобу — мы никакъ не могли найти достаточнаго повода, а потому не облекались во вретище, не посыпали пепломъ главы, и теперь недоум?ваемъ и спрашиваемъ себя: откуда этотъ плачъ, откуда мысль о всеобщей взаимной вражд? и усобиц?? И кто первый возопилъ? Гд? этотъ первый Iеремiя? Не зная челов?ка сего, мы думаемъ однако, что онъ долженъ быть изъ числа людей черезчуръ робкихъ, изъ числа т?хъ людей, которые черезчуръ боятся или нарушенiя приличiй, или нарушенiя ихъ собственнаго спокойствiя. Къ числу первыхъ, т. е. черезчуръ боящихся нарушенiя приличiй, должны, если не ошибаемся, принадлежать "добрые прiятели" составителя Современной хроники Россiи въ "Отечественныхъ Запискахъ". Они, эти добрые прiятели, такъ запугали составителя, что вынудили его принесть публичное покаянiе въ сл?дующихъ, печатно сказанныхъ имъ словахъ:

"…въ должность мирового посредника изъявилъ желанiе вступить "Св?точъ", но, говорятъ, пока неудачно. Гораздо бол?е способности къ этому званiю им?етъ «Время», но журналъ этотъ занялъ уже другую, не мен?е почетную должность — должность присяжнаго судьи, безпристрастно изрекающаго приговоры. И то хорошо. "Русскiй В?стникъ" будетъ стало-быть ловить мазуриковъ, а «Время» судить ихъ. Значитъ въ литературныхъ судахъ воцарится наконецъ правда…"

Добрые прiятели ув?рили составителя Хроники, что тутъ есть слова, "которыя могутъ оскорбить н?которыхъ уважаемыхъ людей ", и что по этимъ словамъ онъ "можетъ быть обвиненъ въ зломъ умысл?, въ личномъ оскорбленiи, расчитанно нанесенномъ какимъ-то личнымъ врагамъ и противникамъ".

Ну, если въ этихъ словахъ непрем?нно подозр?вать личную вражду и вид?ть злой умыселъ, то конечно немудрено не только всю нашу журналистику принять за непроходимую усобицу и смуту, но пожалуй и вообразить въ самомъ д?л? близость св?тапредставленiя! Мы не думаемъ и не хотимъ причислять себя къ разряду уважаемыхъ людей, о которыхъ тутъ говорится; поэтому опасенiя составителя и его добрыхъ прiятелей могли бы и не относить къ себ?; но такъ какъ во фраз?, возбудившей эти опасенiя, говорится и о журнал? «Время», то мы все-таки объяснимся за себя. Мы зам?тили эту фразу и, понявъ ее точно такъ, какъ объяснилъ впосл?дствiи самъ составитель, приняли ее за легкую шутку, за острое словцо, отъ котораго можно отшутиться, но можно пожалуй и не отшучиваться, а просто встр?тить и проводить его минутной улыбкой. Обижаться… да ч?мъ же обижаться? да ст?итъ ли это того, чтобъ обижаться?.. Какъ приняли эту шутку уважаемые люди — не знаемъ; но полагаемъ, что если они приняли ее за личное оскорбленiе и злой умыселъ, то посл? этого можно было бы и не слишкомъ уважать ихъ, по крайней м?р? ихъ личный характеръ, независимо отъ ихъ другихъ, можетъ-быть несомн?нно достойныхъ уваженiя качествъ.

Мы зам?тили шуточную фразу, о которой идетъ р?чь, тотчасъ какъ только попалась намъ въ руки майская книга "Отечественныхъ Записокъ", потомучто съ н?котораго времени разр?зываемъ Современную хронику съ надеждою найти тамъ одну, дв?, а можетъ-быть и н?сколько страницъ, въ которыхъ скажется живое и сильное слово, и эта надежда насъ иногда не обманываетъ, особенно если тамъ р?чь зайдетъ о предмет?, о которомъ должно-быть долго накипало и много накип?ло н? сердц? у составителя. Пусть эти немногiя страницы тонутъ во множеств? другихъ страницъ, составляющихъ настоящую, въ собственномъ смысл? хронику, со всею свойственною хроникамъ сухостью; но за эти немногiя живыя страницы мы готовы мириться съ двумя печатными листами голыхъ выписокъ и сухого перечня распоряженiй и происшествiй. Мы над?емся всякiй разъ найти живое слово въ хроник? не потому конечно, чтобы лично знали составителя (мы его совс?мъ не знаемъ), а потому только, что намъ стало знакомо его честное слово. За то, не зная его и не им?я къ нему никакихъ личныхъ отношенiй, мы готовы принять незлобно сказанную имъ на нашъ счетъ, хотя бы даже и р?зкую шутку; а о личной вражд? и личныхъ оскорбленiяхъ зд?сь очевидно не можетъ быть ни слова, ни помышленiя. Самъ составитель, въ своей покаянной зам?тк?, говоритъ, что онъ "такъ мало сталкивался съ литературными кружками, что не им?лъ возможности изучить ихъ на столько, чтобъ воспылать къ нимъ враждою". Зач?мъ же онъ в?ритъ тому, что кто-нибудь можетъ заподозрить его въ зломъ умысл?, вражд? и расчитанномъ личномъ оскорбленiи? Неужели кто-нибудь въ самомъ д?л? можетъ подумать, что онъ дошолъ до вражды и даже ненависти за то наприм?ръ, что въ какихъ-то игривыхъ и см?хотворныхъ стишкахъ упомянуто о какой-то его бывшей фуражк?? Воля ваша, если (какъ и сл?дуетъ) не принимать въ расчетъ, что кром? литературныхъ, могутъ существовать еще между людьми частныя, домашнiя отношенiя, съ фуражками, перчатками и другими предметами частной собственности; если судить только по тому, чт? является въ печати, то н?тъ возможности, въ присутствiи здраваго смысла, допустить уродливое предположенiе объ этой вражд? и ненависти составителя; а челов?ку совс?мъ постороннему и понять тутъ что-нибудь невозможно… Нельзя стало быть не вспомнить при этомъ, что возникаютъ иногда опасенiя всл?дствiе особеннаго предрасположенiя къ ложному, призрачному страху, похожему на тотъ страхъ, который порождаетъ зв?зда съ хвостомъ или явленiе на неб? огненныхъ столбовъ, предв?щающихъ войну и неразлучный съ нею рекрутскiй наборъ… Кто же напустилъ этотъ страхъ? Какая злов?щая комета усп?ла под?йствовать на пугливое воображенiе нашей журналистики до такой степени, что она принялась бичевать самое себя за упадокъ нравовъ, за надостатокъ братолюбiя, сердечнаго согласiя и всякихъ мирныхъ доброд?телей? Не р?шая этого темнаго вопроса, взглянемъ на себя еще съ другой стороны.

Есть въ насъ еще одно свойство, которое сл?дуетъ объяснять т?мъ, что мы… не то-чтобы не созр?ли, а какъ-будто не выработались. Приступая къ какому-нибудь д?лу, мы тотчасъ увлечемся и накинемся изо вс?хъ силъ; но всл?дъ зат?мъ зароб?емъ, сконфузимся, начнемъ стыдиться самихъ себя и засм?емся надъ собственнымъ увлеченiемъ. Чт? это дескать мы расходились? чт? объ насъ скажутъ? не покажется ли это мальчишествомъ? Такъ оно выходитъ вообще; въ частности же конечно бываютъ разные отт?нки чувствъ: одинъ наприм?ръ не любитъ, безотчетно не любитъ никакихъ увлеченiй и мрачно негодуетъ на нихъ; другой боится увлеченiй, считая ихъ опаснымъ д?ломъ; третьему они м?шаютъ, какъ комары или мухи-кусачки, м?шаютъ его мирнымъ занятiямъ, стройному теченiю его д?лъ, и пр. и пр… Прежде наприм?ръ литература наша вообще и журналистика въ особенности долго говорили сквозь зубы, почти не раскрывая рта, и мы жаловались на ихъ вялыя и неполныя р?чи. Потомъ у нихъ развязался языкъ; р?чи стали живы и игривы, можетъ-быть повременамъ даже слишкомъ игривы, — и вотъ поднялись жалобы, что слишкомъ много развелось крикуновъ и свистуновъ. Чт? же сд?лали, ч?мъ повредили эти крикуны и свистуны? Заглушили серьозныя и строгiя р?чи? Или не они ли сгубили сердечное согласiе? Не они ли породили раздоръ и усобицу? Неужели это такъ? Неужели такъ думаютъ Iеремiи, оплакивающiе погибшую чистоту журнальныхъ нравовъ?.. О, если такъ, то куда уведутъ насъ подобныя размышленiя!.. Н?тъ! ужь лучше остановиться и повернуть въ сторону…

Сбираясь повернуть въ сторону, оглянемся еще разъ на нашу журналистику и пожелаемъ ей, въ ц?ломъ ея состав?, не различая ни кружковъ, ни лагерей, пожелаемъ ей добраго здоровья и благополучнаго пути, на которомъ она, вопреки злой судьб?, нер?дко карающей наши увлеченiя (какъ покарала увлекшуюся акцiонерную предпрiимчивость), не останавливается, не хир?етъ, а бодро двигается впередъ и ширится. Вотъ и теперь, за полгода впередъ, уже начинаются об?щанiя новостей на будущiй 1862 годъ. Гд?-то упомянуто наприм?ръ, что съ 1 января будетъ издаваться въ Москв? новая газета «День», подъ редакцiею И. С. Аксакова… Будемъ ждать съ нетерп?нiемъ исполненiя этого об?щанiя! А еще разсказываютъ, что въ Благов?щенск?, въ томъ далекомъ Благов?щенск?, куда однажды мы съ вами, читатель, отправлялись на балъ, на которомъ вид?ли выразившееся въ р?дкой степени стремленiе къ сближенiю сословiй, въ этомъ Благов?щенск?, также съ 1 января 1862 года, сбираются издавать журналъ подъ названiемъ "Другъ Манджуровъ", на русскомъ и манджурскомъ языкахъ. Разв? это не любопытно? разв? не весело слушать такiя диковинныя в?сти?.. Очень любопытно и т?, о чемъ доводитъ до св?денiя публики "Сынъ Отечества". Еще при самомъ возникновенiи нын?шняго "Сына Отечества", блаженной памяти баронъ Брамбеусъ отозвался съ большою похвалой о томъ, что журналъ этотъ первый значительно понизилъ ц?ну на умъ… Прежде (говорилъ баронъ) товаръ этотъ продавался чуть не на в?съ золота, и вдругъ "Сынъ Отечества" предлагаетъ за четыре съ полтиной около полутораста печатныхъ листовъ произведенiй ума челов?ческаго. Дешево, ужасно дешево!.. Вообразите же, что теперь, при нын?шней всеобщей дороговизн?, онъ же, "Сынъ Отечества", еще д?лаетъ скидку съ своей ц?ны, и какую скидку! Онъ предлагаетъ почти за ту же самую ц?ну (шесть рублей съ пересылкой) уже не 150, а ровно 469 листовъ того же товара, т. е. ума (конечно не самаго ума, чт? было бы неправдоподобно, а произведенiй его). Цыфра предлагаемыхъ листовъ опред?ляется по сл?дующему расчету: журналъ преобразуется съ 1 января въ ежедневную газету и будетъ давать по одному печатному листу каждый день, не исключая праздниковъ, значитъ 365 листовъ въ годъ; да при этомъ воскресные нумера будутъ въ нын?шнемъ разм?р?, т. е. по три листа: стало-быть въ 52 нед?ли выйдетъ прибавки 104 листа, чт? и составитъ всего 469. Количество большое, и дешевизна въ частномъ предпрiятiи у насъ небывалая! Разум?ется, при покупк? всякаго товара принимается въ соображенiе и его доброта; но расчитывать на ухудшенiе своего товара, сравнительно съ нын?шнимъ, "Сынъ Отечества" никакъ не р?шится въ виду современной требовательности публики; сл?довательно надо предположить, что первый опытъ пониженiя ц?ны оказался для него выгоднымъ; а это-то и важно… Пускай же подвизается "Сынъ Отечества", и пускай множатся потребители его произведенiй, въ пику злобствующей на него "Домашней Бес?д?" и для косвеннаго внушенiя ей той истины, что злобствовать на ближняго нехорошо и гр?хъ!