НАШИ ДОМАШНIЯ ДѢЛА СОВРЕМЕННЫЯ ЗАМѢТКИ "Время", № 8, 1861

НАШИ ДОМАШНIЯ Д?ЛА

СОВРЕМЕННЫЯ ЗАМ?ТКИ

"Время", № 8, 1861

Л?тнiй зной и книжная духота. — Воображаемая теорiя. — Потребность въ св?жемъ воздух?. — Третьекласный вагонъ и волжскiй пароходъ. — Приключенiе. — Чт? значитъ обманывать общественныя ожиданiя. — Старушечье гореванье о своемъ и общемъ гор?. — Тяжолое время, не пропускающее глупостей. — Споръ, вызванный собачкой икурочкой, и приводящiй въ смущенiе "господина добродушнаго свойства". — Нападенiе на нищихъ. — Н?что объ артели. — Ассоцiацiя поэтическихъ талантовъ. — Народные недуги и враги народной нравственности. — Спорные пункты: 1) есть ли у насъ люди или н?тъ; 2) сл?дуетъ ли кой-кого посыпать персидскимъ порошкомъ, или не сл?дуетъ. — Всеисц?ляющее средство и вопросъ о томъ, д?йствительно ли оно безъ правительственнаго сод?йствiя. — Нов?йшiя приложенiя этого средства.

Л?томъ въ Петербург? душно вообще, а тому, кто осужденъ обстоятельствами на усердное чтенiе печатныхъ книжекъ, газетъ и журналовъ, душно въ особенности. Душитъ раскаленный камень съ стоящею надъ нимъ тонкою пылью, душитъ журнальная разноголосица, душитъ кабинетная философiя и почтовая гоньба на предвзятыхъ идейкахъ, душитъ наконецъ литературное аристократство, драпирующееся на пьедестальчик?, осуждающее вс?хъ за недостатокъ учености и громко, непрiятно-громко возглашающее, что вотъ оно, аристократство, стоитъ себ? одно, на пьедестальчик?, на изв?стной высот?, и д?лаетъ д?ло — пропов?дуетъ истины, а вокругъ, у его подножiя, волнуется "океанъ пустословiя, пошлостей, фальши, фразъ безъ смысла", и что этотъ океанъ будто-бы "затопляетъ нашу литературу, литературу безъ науки, безъ всякихъ нормъ, безъ значительныхъ серьозныхъ преданiй"; душитъ, признаемся, это литературно-ученое аристократство, желающее запугать простодушныхъ людей ужаснымъ океаномъ и требующее, чтобъ ему в?рили н? слово, не спрашивая, ч?мъ оно изм?ряло чужую ученость и ч?мъ можетъ оно доказать, что у нашей литературы н?тъ ни науки, ни значительныхъ серьозныхъ преданiй, а у него напротивъ, у него одного есть и наука, и какiя-то значительныя серьозныя преданiя… Чувствуешь, что сл?довало-бы см?яться "добродушнымъ см?хомъ" надъ этой накрахмаленой, комически-строгой фигурой, но… душно! и см?хъ не поднимается изъ души. Давно уже, т. е. относительно-давно, съ той поры, какъ литература наша стала говорлив?е, жив?е, оживленн?е, многолюдн?е, съ той поры, какъ стали наб?гать группами можетъ-быть небольшiя, но молодыя и св?жiя с?лки и шумно засуетились вкругъ мирныхъ, уютно-свитыхъ гн?здъ, плотно установившихся на поприщ?, но уже начинавшихъ сохнуть и изнашиваться старыхъ силъ, — съ той самой поры мало по малу начались у насъ перекоры о томъ, кто кого учен?е, кто солидн?е, кто выше беретъ въ многоголосномъ концерт? нашей текущей, повременной литературы. И находятся трудолюбивые люди, которымъ хочется взять вс?хъ выше и которые, напрягая вс? силы, чтобы выложить на показъ какъ можно больше учености, валятъ съ плеча такiя богатырскiя тяжести на читателя, что и въ прохладное время года его иной разъ въ жаръ броситъ, а въ л?тнiй зной, на раскаленной плит?, подъ тонкой, стоячей пылью — ему становится невыразимо-душно. А если еще, глядя на важно-драпирующееся учено-литературное аристократство, подумаешь: какое впечатл?нiе должны произвесть, какiе плоды должны принесть его возгласы, въ которыхъ оно всю литературу, кажущуюся ему "безъ науки и безъ значительныхъ серьозныхъ преданiй", м?шаетъ съ соромъ, выметеннымъ изъ темнаго угла, и м?шая, произноситъ заклинанiя, им?ющiя для него силу талисмана, охраняющаго отъ вражескаго оружiя; когда прислушаешься къ этому голосу, который сначала звучитъ строго-разумной пропов?дью, а потомъ, мало по малу переходя въ голосъ страсти, достигаетъ степени вопля, вызывающаго «катаклизмъ» на всю литературу безъ науки, катаклизмъ, который-бы "очистилъ его ниву", чтобы ему было просторн?е, тогда и см?хъ б?житъ далеко, и становится тяжело и грустно… Зач?мъ катаклизмъ?.. Обличайте неправду и ложь, но не призывайте б?ды ни на чью голову! Сейчасъ была пропов?дь о благости и христiанской терпимости, и сейчасъ призывается на землю катаклизмъ, который-бы затопилъ и снесъ, вм?ст? съ соромъ, и всю литературу, кром? одного самод?льнаго пьедестала, съ возвышающимся на немъ и громко пропов?дующимъ ученымъ аристократствомъ. Чт? же ваша благость и христiанская терпимость? Пропов?дникъ, только-что обличившiй маленькаго лжепапу, который изъ темнаго угла, см?ясь изподтишка, посылаетъ проклятiя, — тотчасъ-же всл?дъ зат?мъ самъ становится маленькимъ папой и призываетъ небесный гн?въ на т?хъ, кто ему м?шаетъ. "Книжники и фарисеи!" воскликнетъ можетъ-быть иной, дослушавъ пропов?дь до того м?ста, гд? вызывается катаклизмъ, и невольно настроившись самъ на тонъ пропов?дника…

Да! душно въ книжной атмосфер?, въ л?тнiй зной, на раскаленной плит?!.. Вотъ листокъ, легкiй листокъ, скользящiй кажется по самой поверхности… Читаемъ:

"…П?ть п?сни весн? и любоваться луной или описывать райскiе сады въ то время, когда жизнь путается въ тысяч? разныхъ противор?чiй, значитъ тоже чт? ут?шать голоднаго картиной богатаго пира. Не водите насъ къ Шиллеру на луну, не уносите насъ за облака, въ чертоги радостей и мира: распутайте сперва наши пути, облегчите насъ, посмотрите сперва на то, гд? и к?къ живемъ мы, и дайте намъ то, чт? нужно. Далеко намъ еще до мiра правды, когда предъ нами поле взятокъ, ханжества, низкопоклонничества, рабол?пства. Далеко намъ до героевъ доброд?тели, когда еще какой-нибудь членъ откупа можетъ остановить васъ, отвести въ часть и пожалуй сд?лать что-нибудь хуже. Очистите сперва эти травы, излечите сперва наши раны, а тамъ и д?лайте чт? хотите… Впрочемъ въ посл?днее время защитники теорiи искусства для искусства уже и сами стали сознавать свою несостоятельность, но имъ только какъ-то сов?стно отказаться заразъ отъ своего взгляда, и вотъ они приб?гли къ премудрому правилу, издавна, только къ-несчастiю неизв?стно к?мъ придуманному: "держись середины". Они согласны, что теорiя искусства для искусства немножко см?шна и пуста, но въ тоже время думаютъ, что и признать искусство лишь отраженiемъ жизни общества — неловко, и потому говорятъ: искусство есть соединенiе того и другого. Выводъ, какъ видите, недуренъ: н?тъ ничего легче, какъ т?къ р?шать д?ло. Но б?да-то въ томъ, что хоть середина и зовется золотою серединой, но признанiе ея обыкновенно никогда и не вело и не ведетъ къ толку, а въ настоящемъ случа?, оно просто тоже чт? соединенiе масла съ водой", и пр.

Боже мой! да в?дь мы это уже давно слышали, и вы сами в?рно уже объ этомъ говорили, потомучто объ этомъ говорили вс? и говорить перестали! Какую вы еще теперь нашли теорiю искусства для искусства? какiя нашли вы крайности и середину? Оставьте искусство съ его законной свободой творить, а главное — закройте хоть на минуту ваши книжки, разстаньтесь въ вашимъ душнымъ кабинетомъ, выходите на св?жiй воздухъ, загляните въ мiръ д?йствительной жизни. Сд?лайте это, и тогда не можетъ быть, чтобы во всемъ вашемъ дн?, во всемъ этомъ мiр? не нашлось ни минутки, ни уголка, гд?-бы не торчали передъ вами призраки откупщиковъ, взяточниковъ, ханжей и низкопоклонниковъ. Если бы въ самомъ д?л? д?йствительная жизнь вс?хъ и каждаго была въ такой ужасающей степени опутана этими травами, какъ опутало ее ими ваше кабинетное воображенiе, то ни одному честно-думающему и честно-чувствующему челов?ку невозможно было бы ни жить, ни шагу ступить, — заглохло бы всякое доброе движенiе. Представьте-же себ? челов?ка, которому судьба вздумала послать такое неслыханное счастье, что живетъ онъ м?сяцъ, живетъ и н?сколько м?сяцевъ, ни разу не столкнувшись ни съ откупщикомъ, ни съ ханжой, ни съ взяточникомъ; а в?дь падаютъ-же въ теченiе этихъ м?сяцевъ ему на душу какiя-нибудь впечатл?нiя и — вообразите, что эти впечатл?нiя св?тлыя, даже вдохновляющiя… Куда прикажете ему д?ваться съ ними? Прятать что-ли отъ всего св?та божьяго? Потомучто вы не позволяете водить васъ къ Шиллеру, а приглашаете вс?хъ къ г. — бову, гонителю искусства для искусства. Между т?мъ эти св?тлыя впечатл?нiя пришли изъ той же д?йствительной жизни, въ которой ростутъ и сказанныя «травы», но которая на столько сложна, что не исчерпаешь ея четырьмя словами: откупщикъ, взяточникъ, ханжа и низкопоклонникъ; изъ той д?йствительной жизни, которую вы изволили забыть, занявшись одной вычитанной въ книжк? идейкой о существующихъ общественныхъ противор?чiяхъ, да забывши д?йствительную жизнь, вообразили какую-то теорiю, которою будто-бы искусство должно руководствоваться въ выбор? предметовъ для своего творчества.

Согласитесь-же, читатель, что челов?ку запертому въ четырехъ ст?нахъ, въ сообществ? печатныхъ книжекъ и листковъ, но еще не совс?мъ утратившему чутье къ жизненной правд?, очень естественно, подъ влiянiемъ двойной духоты — отъ горячей уличной пыли и книжной мудрости, пожелать, и пожелать страстно, выйти хоть на время изъ этой духоты и осв?жить забитую голову подъ непосредственнымъ дыханiемъ текущей жизни. Пишущiй эти строки очень радъ, что ему пришлось испытать въ себ? это желанiе и… исполнить его, — радъ т?мъ бол?е, что иначе можетъ-быть онъ принужденъ былъ-бы остаться во все время бес?ды съ вами въ невеселомъ настроенiи, выразившемся въ предыдущихъ строкахъ; онъ радъ, что теперь можетъ впечатл?нiя отъ прочтеннаго перем?шать съ впечатл?нiями отъ вид?ннаго и слышаннаго непосредственно. Чт? выдетъ изъ этой см?си и займутъ-ли васъ наши впечатл?нiя — не знаемъ, но знаемъ нав?рное, что въ словахъ нашихъ не будетъ «фальши», что не скажемъ мы ни одного слова изъ постороннихъ, чуждыхъ вамъ побужденiй, не скажемъ ни слова съ какой-нибудь задней, до васъ не касающейся и недостойной васъ мыслью. Мы не боимся, что вы намъ не пов?рите, потомучто ваше собственное чувство васъ не обманетъ…

Петербургъ за мною; я въ третьеклассномъ вагон? николаевской жел?зной дороги. Въ сос?днемъ отд?ленiи небольшая артель молодыхъ рабочихъ поетъ п?сню, изъ рода т?хъ п?сенъ, о которыхъ цыгане пишутъ въ афишкахъ: "веселая, хоромъ". Мудрено вслушаться въ смыслъ словъ этой п?сни, но легко почувствовать смыслъ звуковъ. Это п?ньё — выраженiе безотчетно-веселой минуты въ прiятельскомъ кружк?; поется подъ влiянiемъ недавней легкой выпивки, со вс?мъ упоенiемъ п?нья, какъ видно по сдвинутымъ совс?мъ на-бекрень шляпамъ и по взаимнымъ похлопываньямъ л?нивою, полуразслабленною рукою по плечу другъ друга. Кончилась п?сня, и вм?сто рукоплесканiй или иныхъ одобрительныхъ знаковъ, послышались два-три голоса: "Ай-да молодцы!" Вотъ и все… Вотъ и все, чт? я вынесъ изъ третьекласснаго вагона Николаевской жел?зной дороги. Немного, правда; но чт?-жъ д?лать? Хот?лось-бы разговориться, да нужно особенное ум?нье, чтобы разговориться съ русскимъ челов?комъ: заговорите неум?ючи, онъ все будетъ отв?чать полусловами, да посл? каждаго полуслова обм?ривать васъ полнымъ, открытымъ взглядомъ съ головы до ногъ. Эти взгляды не смущаютъ, а только затрудняютъ неум?ющаго собес?дника; за ними слышится мысль: "А кто тебя знаетъ, какой ты челов?къ и чего отъ меня хочешь"! Тутъ казалось-бы стоитъ только ник?мъ и нич?мъ не прикидываться, а явиться самимъ собой, чтобы прiобр?сть дов?рiе и развязать языкъ русскаго челов?ка. Но и это не всегда такъ: явится иной т?мъ, чт? онъ есть, т. е. наблюдателемъ; наблюдаемый субъектъ почувствуетъ это инстинктивно — и сожмется… Словомъ, тутъ нужно ум?нье, которое не у всякаго изъ насъ найдется въ достаточномъ количеств?.

Жел?зная дорога въ сторон?. Мы на Волг?, на пароход? общества «Самолетъ». Это не та Волга, о которой поется п?сня и которая прозывается широкимъ раздольемъ; это верховая Волга, скромная, одинокая р?ка, еще не принявшая въ себя подручныхъ, питающихъ ее р?къ. Тихо идетъ по ней пароходъ съ стоящимъ на носу мужичкомъ, по временамъ опускающимъ въ воду длинный шестъ, разд?ленный на разноцв?тные футы, и м?рно восклицающимъ: "Че-ты-ре!.. Три съ половино-ой!.. Три!.. Два съ половино-ой!.. Два"!.. При посл?днемъ восклицанiи нашъ ходъ прекращается; все сущее на пароход? поднимается съ напряжоннымъ вниманiемъ; все чего-то ждетъ… «Три»! слышится съ носа… «Че-ты-ре»! Колесы снова шумятъ, все успокоивается; шестъ разд?ленный на футы убирается на бортъ. Прошолъ часъ, другой, — и опять та же исторiя. Плыли мы безъ особенныхъ приключенiй, вид?ли между пассажирами г. Ноздрева, господина вс?мъ знакомаго, и ув?рились, что этотъ господинъ еще не скоро выведется на Руси и даже переродится не скоро. При самомъ конц? плаванiя случилось однако съ нами маленькое приключенiе, начало котораго восходитъ къ пребыванiю нашему въ Петербург?. Разскажемъ это приключенiе.

Въ Петербург? прочли мы въ газетахъ, что обществу «Самолетъ» явилась конкуренцiя со стороны общества «Дружина», и потому «Самолетъ», кром? пароходовъ, отходящихъ изъ Твери ежедневно въ шесть часовъ утра, назначилъ въ н?которые дни экстренные рейсы по понижоннымъ ц?намъ, и что эти экстренные пароходы отходятъ въ два часа пополудни. Пассажирскiе по?зды жел?зной дороги, какъ изв?стно, приходятъ изъ Петербурга въ Тверь въ дв?надцать часовъ дня, и мы подумали, что гораздо удобн?е с?сть на пароходъ черезъ два часа по прi?зд?, нежели ждать въ Твери сл?дующаго утра; притомъ и понижонныя ц?ны — вещь весьма удобная и прiятная. Прочли мы также въ газетахъ, что за всякими св?денiями о движенiи пароходовъ общества «Самолетъ» можно обращаться въ петербургскую контору общества, находящуюся въ Стремянной улиц? въ дом? Богданова. Идемъ въ домъ Богданова, и контора намъ объявляетъ, что экстренные пароходы ходили когда была высока вода, а теперь (это было 17 iюня) уже не ходятъ. Д?лать нечего, простились мы съ мечтою о понижонныхъ ц?нахъ и безъ нея у?хали изъ Петербурга. На тверской станцiи жел?зной дороги сдали свои пожитки въ контору пароходства, взяли билетъ на сл?дующее утро, и дождавшись урочнаго часа, поплыли. Плыли, какъ сказано выше, благополучно, плыли долго-ли коротко-ли, наконецъ достигли пристани, гд? сл?довало намъ сойти на сушу. Предъявляемъ билетъ на пожитки; начались поиски, поиски дружные, усердные; но — пожитковъ на пароход? не оказалось. Произошло великое смятенiе, къ счастiю продолжавшееся недолго. Обыскавъ вс? люки и склады на палуб?, капитанъ парохода самъ, своей особой, сб?жалъ на пристань и увид?въ стоящаго тамъ, опершись на перила, мужичка, должно быть ему изв?стнаго, обратился къ нему съ торопливымъ вопросомъ:

— Не принимали ли вещей?

— Приняты вещи, отв?чалъ мужичокъ, слегка поправивъ на голов? шляпу.

— Чт? жъ ты молчишь? восклицаетъ капитанъ, съ н?которымъ украшенiемъ въ слог?.

— А чт? жъ мн? говорить, коли не спрашиваютъ?

— Да в?дь видишь… тутъ ищутъ, безпокоятся, а ты стоишь разинувъ ротъ… вотъ я тебя!

— Поди-тка, попробуй!.. За чт?? ты еще спасибо скажи, что взяли да прибрали вещи; а то: чт? молчишь! Почемъ мн? знать, о чемъ вы тамъ безпокоитесь?

— Да гд? же вещи? спросилъ я.

— У насъ въ гостинниц?.

— К?къ же он? сюда попали прежде насъ? снова спросилъ я, обращаясь уже къ капитану.

— Он? привезены на экстренномъ пароход?, который отходилъ третьяго дня въ два часа.

— Разв? ходятъ у васъ такiе экстренные пароходы?

— Ходятъ.

— Гм!

За чт? же, подумали мы, сойдя на землю и поднимаясь по ветхимъ деревяннымъ ступенькамъ на крутой и высокiй берегъ, на которомъ рисовалась спящая усадьба съ садомъ (это было въ четвертомъ часу утра), — за чт? же петербургская контора насъ обманула? Д?ло правда неважное; намъ есть за чт? благодарить судьбу: плаванiе мы совершили безб?дно, крушенiю не подверглись, на мели не стояли, пожитки наши не уплыли у насъ изъ рукъ внизъ по матушк? по Волг?, и насъ ожидаетъ сейчасъ радостное свиданiе съ ними… чего же больше? При такихъ обстоятельствахъ древнiй пловецъ приносилъ усердную жертву богамъ, а новый ограничится т?мъ, что перекрестится. Стало-быть все слава Богу, но… почему же вм?ст? съ т?мъ не вспомнить стариннаго нравоученiя: обманете кого въ маленькомъ д?л?, - посл? не будутъ в?рить и въ большомъ. Послушайте наприм?ръ, к?къ оборвались и запали возникшiе было зачатки пароходства въ западной Сибири. Вотъ чт? разсказывается въ "Московскихъ В?домостяхъ", со словъ "Тобольскихъ губернскихъ в?домостей":

"Еще въ начал? 1858 года екатеринбургскiй купецъ г. Рязановъ получилъ десятил?тнюю привилегiю на учрежденiе пароходства между Тобольскомъ, Березовомъ и Обдорскимъ селенiемъ. Репутацiя г. Рязанова, какъ одного изъ первыхъ екатеринбургскихъ капиталистовъ, ручалась за усп?хъ предпрiятiя, столь важнаго въ интересахъ б?дныхъ сибирскихъ народцевъ, остяковъ и само?довъ, которые по недостатку плавильнаго сообщенiя, платили мелкимъ торговцамъ неслыханныя ц?ны за предметы самой первой необходимости…

"Получивъ привилегiю, г. Рязановъ составилъ компанiю, которая тотчасъ же приступила къ постройк? судна хозяйственнымъ образомъ. Пока строили пароходъ, одинъ изъ компаньоновъ былъ командированъ въ Березовъ, для ознакомленiя съ краемъ, такъ какъ управленiе пароходомъ въ первый же разъ возлагалось на него. Въ 1859 году, путешествуя по березовскому округу, этотъ компаньонъ ув?рилъ остяковъ, что въ 1860 году будетъ спущенъ пароходъ, который привезтъ имъ вс? необходимые предметы за самую дешовую ц?ну. Слова его такъ обнадежили инородцевъ, что они положили ждать невиданнаго парохода и не брать никакихъ товаровъ отъ русскихъ купцовъ. Съ другой стороны и продавцы, боясь соперничества компанiи, значительно ограничили на этотъ годъ подвозъ товаровъ…

"Со вскрытiемъ р?къ, д?йствительно компанейскiй пароходъ въ тридцать шесть силъ, кое-какъ сколоченный какимъ-то самоучкой, былъ спущенъ на воду. Къ нему приц?пили три баржи, нагружонныя 5.000 пудовъ муки и другихъ товаровъ. Но путь его былъ слишкомъ дологъ. Ровно м?сяцъ шолъ онъ отъ Тюмени до Тобольска (280 верстъ), починиваясь на каждомъ шагу. Наконецъ онъ достигъ и до Тобольска, но к?къ? По дорог? негодный пароходъ разбросалъ свой грузъ, и не до?зжая сто верстъ до Березова, принужденъ былъ оставить дв? баржи съ товарами, третья же была брошена еще прежде, на пути. Остяки, заслышавъ приближенiе парохода, расположились по берегамъ Соссы и Оби встр?тить судно. Они ожидали, что пароходъ пролетитъ стр?лой мимо ихъ, и горько ошиблись: онъ тащился такъ медленно, что инородцы обгоняли его въ насм?шку на своихъ лодкахъ и пришли въ сильное негодованiе. Насм?шкамъ, крикамъ со стороны туземцевъ не было конца втеченiе трехъ сутокъ, которыя пароходъ простоялъ у берега. Бол?е всего досталось самому компаньону-управителю: даже мальчишки повсюду встр?чали и провожали его свистками, подражая пароходнымъ сигналамъ. Положенiе парохода и компаньона-управителя сд?лалось наконецъ такъ щекотливо, что въ одну прекрасную ночь пароходъ внезапно скрылся вверхъ по Сосс? уже безъ всякихъ сигналовъ. Но обратное шествiе парохода было не бол?е удачно. Еще въ переднюю путину компаньонъ-управитель приторговалъ у инородцевъ и русскихъ рыбопромышленниковъ всю рыбу, которую они наловятъ втеченiе л?та; поэтому остяки и русскiе, наловивъ рыбы вдоволь, съ нетерп?нiемъ ожидали возвращенiя парохода. Новое разочарованiе! Компаньонъ-управитель предложилъ остякамъ взять у него хл?бъ на деньги, назначивъ самую высокую ц?ну, а наловленную для него рыбу отказался вым?нивать на муку, предлагая за нее или деньги, или другiе товары, за весьма высокую ц?ну. Предложенiе это конечно не было принято, и м?стные жители остались безъ хл?ба.

"Т?къ кончилась эта неудачная попытка… Прибавимъ, что компанiя березовскаго пароходства убила на это предпрiятiе до 70.000 р. с., а пароходъ оставилъ по себ?, по всему пути отъ Тобольска до Березова, глубокiе сл?ды: остяки и русскiе потерп?ли убытки отъ несбыта наготовленной рыбы и остались безъ хл?ба, и дали другъ другу клятву не им?ть никакого д?ла съ пароходами".

Легко сказать! Внушить и вызвать такую клятву!.. Согласитесь однако, что разсказанное событiе т?къ странно, странно до см?шного, т?къ оно не вяжется съ условiями всякой сколько-нибудь разумной предпрiимчивости, что весь разсказъ даже смахиваетъ н?сколько на какую-то нравоучительную сказку, смахиваетъ даже у насъ, въ мiр? безпрестанныхъ промаховъ, недод?локъ и тщетныхъ начинанiй, а народамъ, усвоившимъ условiя и прiемы разумной предпрiимчивости, онъ и не можетъ показаться нич?мъ инымъ, какъ нравоучительной сказкой, какихъ, — если вы до нихъ охотники, — много можете найти въ персидской хрестоматiи — рекомендуемъ!.. Да если-бы даже въ самомъ д?л? и была въ приведенномъ разсказ? легкая сказочная прим?сь, — пусть она идетъ въ мiр? въ вид? назиданiя: да в?даютъ т?, кому о томъ в?дать надлежитъ, чт? значитъ д?лать кое-какъ и обманывать общественныя ожиданiя!

Такъ вотъ — мы на суш?, вдали отъ берега, внутри страны. Мы за вечернимъ чайнымъ столомъ, поставленнымъ подъ старой березой, въ саду пом?щицы… Чуть не сказали: пом?щицы Коробочки. Но н?тъ, это не Коробочка: это вовсе не «дубиноголовая», какъ говорилъ Чичиковъ, а просто добрая и очень чувствительная старушка, изъ т?хъ старушекъ, которыя готовы зароб?ть предъ всякой д?йствительной, а иногда и кажущейся невзгодой и разр?шиться горькими старушечьими слезами, но черезъ минуту ут?шиться отъ одного успокоительнаго слова, а черезъ другую минуту уже см?яться и радоваться, забывъ не только про мнимую, но даже и про д?йствительную невзгоду, при вид? веселящейся молодежи или играющихъ д?тей. Это особый типъ старушекъ, немножко безхарактерныхъ, страдающихъ слабостью сердца, которыя въ большей части своихъ невзгодъ бываютъ сами виноваты, исключая конечно т?хъ случаевъ, когда зад?нетъ ихъ неотразимая сила обстоятельствъ, предъ которою и кр?пкое сердце сжимается и ноетъ.

— А на меня сегодня что-то такой невеселый день! говоритъ старушка, подавая мн? стаканъ чаю: ужь я даже немножко поплакала.

— О чемъ же это вы плакали?

— Да т?къ, грустно стало… И к?къ, скажите, не погрустить? Времена-то ужь очень тяжолыя. Вотъ мн? нужно было л?ску сплавить; у меня всегда сплавляли л?съ, и никакихъ хлопотъ не было; а теперь мужики отказались, пошли къ предводителю: насъ, говорятъ, посылаютъ на работу, вредную для здоровья. Предводитель и пишетъ ко мн?, что покорн?йше прошу распорядиться, чтобъ освободить людей отъ работъ, вредныхъ для ихъ здоровья. Чт?-жь д?лать? надо было нанять; наняла, л?съ слава Богу сплавили.

— Ну, если слава Богу, то и слава Богу; о чемъ же плакать-то?

— К?къ это вы с?дите, родной мой! Тутъ найми, въ другомъ м?ст? найми… Вотъ я уменьшила запашку на половину… Да у насъ зд?сь и вс? уменьшили; даже многiе богатые уменьшили; а которые поупрямились, не хот?ли нисколько отступить отъ своихъ порядковъ, т? себ? же безпокойствъ и хлопотъ нажили… это ужь тоже, правду сказать, нехорошо… Такъ я, говорю, уменьшила, а и тутъ кажется не убраться безъ найма. А на чт? нанять? денегъ н?тъ, и взять ихъ не откуда. Занять? На чт? глядя займешь? Да у кого? нынче кажется у отца родного не займешь. Вотъ у моего братца двоюроднаго пожалуй и есть, — немного, а есть. И самъ говоритъ: есть деньги, сестрица, да вы ихъ у меня не просите: васъ жал?ючи не дамъ. В?дь не захотите же вы, чтобъ я вамъ подарилъ мои деньги; стало-быть вамъ надо будетъ ихъ возвратить мн?. Хорошо! Затратите вы ихъ на свое хозяйство; положимъ на д?ло затратите, а не на в?теръ бросите, какъ бывало съ нами гр?шными иногда. Да вспомните, говоритъ, что при нын?шнихъ наемныхъ ц?нахъ вамъ работа только-только окупится, да и то не знаю; а вамъ-то вамъ-то и останется — ничего. Денегъ не будетъ, а долгъ на плечахъ… Н?тъ, говоритъ, вы ужь лучше перебейтесь какъ-нибудь. Ничего! своими средствами, добромъ да кротостью, уберетесь; челов?къ не зв?рь: увидитъ добро, добромъ и отзовется… Такъ вотъ какъ, родной мой!.. Братецъ-то можетъ-быть и правду говоритъ, можетъ-быть и обойдусь въ самомъ д?л?: страшенъ сонъ, да милостивъ Богъ. Только на душ?-то очень неспокойно. Ужь и сердце ни къ чему не лежитъ, — отъ безпокойства что-ли!.. Правду сказать, и сама я немножко виновата: жила до сихъ поръ и хозяйствовала спустя рукава; все шло у меня кое-какъ; денегъ не берегла. На дурное хоть не тратила, а не берегла. Копить бы надо было, экономничать, а я смолоду не научилась экономничать-то…

Мы не выдумали этой р?чи; тема, на которую ведена она, едва ли теперь не повсем?стная тема, на которую разыгрываются разныя варьяцiи на разные тоны. Вы можетъ-быть подумаете, что и мы разыграли собственную варьяцiю на тему, которую наприм?ръ, въ № 59 "Одесскаго В?стника", набросалъ корреспондентъ изъ бобринецкаго у?зда (херсонск. губ.):

"Крестьяне вздохнули свободн?е (сказано тамъ); пом?щики стали серьозн?е думать о своемъ хозяйств? и иначе смотр?ть на свое положенiе и назначенiе. Положенiе ихъ въ настоящую минуту д?йствительно затруднительно. Затрудненiе увеличивается отъ совершеннаго недостатка въ кредит?, а въ немъ не нуждается разв? десятый изъ землевлад?льцевъ. Многiе не знаютъ, к?къ они управятся это л?то; будь деньги, — все-еще ничего; но гд? ихъ взять въ настоящую минуту?" и т. д.

Ув?ряемъ васъ, что мы не разыгрывали собственной варьяцiи: мы прочли случайно эту корреспонденцiю, уже выслушавши гореванье старушки. Потомъ случилось намъ столкнуться съ однимъ хозяиномъ, неутомимо и д?льно ведущимъ свое хозяйство.

— Повсем?стное уменьшенiе запашки, р?шились мы скромно зам?тить, — конечно предполагаетъ и уменьшенiе сбора. Чт?-жь будетъ потомъ?

— Ничего, отв?чалъ хозяинъ. Недостанетъ хл?ба, — намъ привезутъ американцы.

— А ч?мъ мы будемъ платить имъ?

Хозяинъ улыбнулся и пожалъ плечами.

"Времена-то ужь очень тяжолыя", говоритъ горюющая старушка. — "Теперь не т? уже времена, чтобъ глупо стараться щеголять другъ передъ другомъ моднымъ экипажемъ, платьемъ жены, винами и пр.", отв?чаютъ въ Елисаветград?, на георгiевской ярмарк?, пом?щики на предлагаемый имъ вопросъ: отчего они ничего не покупаютъ. Изъ ихъ словъ выходитъ, что теперь не т? времена, чтобъ д?лать глупости. Между т?мъ времена теперь тяжолыя; стало быть тяжело не д?лать глупостей… Силогизмъ кажется не совс?мъ правильный, но — ничего! Сущность д?ла въ томъ, что д?йствительно нын?шнее время для многихъ тяжело и оно же не пропускаетъ безнаказанно никакихъ — не только глупостей или безразсудствъ, но даже и неосторожностей, р?шительно никакихъ, ни большихъ, ни маленькихъ, ни хозяйственныхъ, ни промышленныхъ, ни даже литературныхъ… Это в?рно! На той же елисаветградской ярмарк? ходилъ, говорятъ, французъ съ розовыми воздушными шарами и продавалъ совершенно одинаковые шары — кому за 30 к., кому за 1 р., кому за 1 р. 50 к., смотря по званiю и полу покупщика. Д?ло, какъ видите, самое неважное, даже ничтожное, ничтожн?е нев?рнаго св?денiя, объявленнаго намъ петербургскою конторою общества «Самолетъ». Но и объ этомъ ничтожномъ д?л? напечатали въ газетахъ (Од. В. № 56), и какой-нибудь дам?, заплатившей за розовый шаръ 1 р. 50 к., сд?лается можетъ быть стыдно, и этотъ стыдъ будетъ ей маленькимъ, совершенно соотв?тствующимъ вин? наказанiемъ. Г. Воскобойниковъ напалъ на г-жу Ишимову за курочку и собачку… Надо сказать, что мы никакъ не думали, чтобы намъ въ другой разъ пришлось столкнуться съ этими маленькими животными; мы думали покончить съ ними прошлымъ м?сяцемъ, но н?тъ! они, видите ли, вызвали споръ объ очень важномъ предмет?, да еще подвели г-на Воскобойникова подъ сильный упрекъ въ незнанiи д?йствительности: и это все оттого, что наше время ничего не пропускаетъ безнаказанно. Такимъ образомъ пройти теперь мимо двухъ маленькихъ животныхъ безъ вниманiя, значитъ пренебречь важнымъ предметомъ, чт? невозможно. Позвольте же объяснить, к?къ совершился переходъ отъ курочки и собачки къ важному предмету.

Г-жа Ишимова, какъ вамъ изв?стно, написала книжку: Чтенiе длявоскресныхъ школъ, въ которой, внушая д?тямъ необходимость трудиться, приводитъ въ прим?ръ собачку и курочку. Г. Воскобойниковъ, въ стать?: "Первое собранiе распорядителей воскресныхъ школъ" (въ которомъ трактовали о книжк? г-жи Ишимовой и признали эту книжку неудобною для воскресныхъ школъ), доказывая неудобство книжки, произнесъ между прочимъ сл?дующiя слова:

"Низшiя сословiя измала прiучаются къ труду и долго сохраняютъ способность къ нему, даже при переход? въ другiе классы общества. Между т?мъ книжка Ишимовой именно посвящается д?тямъ низшихъ классовъ, которымъ право странно толковать о труд? курочки или собачки…"

Дал?е:

"Въ изб?, въ подвал?, вознагражденiе за трудъ составляетъ событiе. Сколько слезъ льется, сколько раздается проклятiй, за неим?нiемъ какого-нибудь рубля, отъ котораго часто зависитъ сохраненiе нравственнаго достоинства б?дняка; какой праздникъ — полученiе денегъ!.."

Наконецъ:

"…при одномъ появленiи барина, народъ д?лается серьозенъ, и даже малые ребята смотрятъ невесело."

Слушая эти слова, вы чувствуете, читатель, что г. Воскобойниковъ говоритъ подъ влiянiемъ благихъ сердечныхъ побужденiй; но въ то же время д?лаете предположенiе, что онъ в?роятно все больше читаетъ книжки, да по временамъ можетъ-быть д?лаетъ прогулки по Петербургу, заглядывая въ подвальные этажи, гд? трудится б?дное рабочее и ремесленное населенiе столицы, и заглядывая въ эти жилища, удостов?ряется, что написанное про нихъ въ книжкахъ большею частiю справедливо. Что же касается до русскаго народа вообще, до народа вн? столицъ и вдали отъ нихъ, то наблюдать его автору или совс?мъ не удавалось, или удавалось мало, только въ немногихъ пунктахъ.

Должно быть точно такое предположенiе о г. Воскобойников? сд?лалъ г. Арлевъ, потомучто онъ, въ 21 No "Современной Л?тописи", взявъ въ разсмотр?нiе сейчасъ выписанныя нами положенiя и р?шительно не соглашаясь съ ними, коритъ г. Воскобойникова за совершенное незнанiе народа и его быта, чт? его видимо раздражаетъ и сердитъ. Онъ говоритъ — противъ перваго положенiя:

что "весь нашъ рабочiй классъ мало трудится и дурно выполняетъ свой трудъ"; что "всякiй фабрикантъ можетъ удостов?рить, что главная причина дороговизны нашихъ фабричныхъ изд?лiй заключается въ привычк? нашего народа къ праздности и въ дурномъ и недобросов?стномъ исполненiи работъ"; что "ни въ одной стран? образованнаго и даже полуобразованнаго мiра н?тъ столькихъ праздниковъ и прогульныхъ дней, какъ у насъ: к?къ же посл? этого можно т?шить себя пустыми фразами, что нашъ народъ трудолюбивъ? " наконецъ — что "собственно тружениковъ никакъ нельзя искать въ низшихъ классахъ: они находятся только въ образованномъ, но б?дномъкласс? — преимущественно въ класс? чиновниковъ и мелкопом?стныхъ дворянъ, д?лающихся чиновниками, литераторами и пр."

По поводу второго положенiя, о слезахъ, льющихся въ изб? и подвал? за неим?нiемъ рубля, за неполученiемъ вознагражденiя за трудъ, г. Арлевъ восклицаетъ:

"О какомъ народ? вы это пишете? Я начинаю думать, что вы не им?ете никакого понятiя о русскомъ народ?; я прихожу къ предположенiямъ, что вы даже и не живете въ Россiи, г. Воскобойниковъ, а пишете въ Париж? или Лондон?. Мы, живущiе въ Россiи, привыкли встр?чать во вс?хъ отрасляхъ землед?льческой и мануфактурной д?ятельности недостатокъ въ рукахъ, видимъ еще большее увеличенiе требованiя на нихъ при производящихся постройкахъ жел?зныхъ дорогъ, почти не им?емъ теперь выгоды въ городахъ употреблять капиталы на постройки, а въ деревняхъ — на производство хл?бопашества; мы платимъ въ степной южной Россiи дороже рубля серебромъ въ день косцу и отъ этого часто продаемъ свой хл?бъ съ убыткомъ: а вы ув?ряете насъ, что въ изб? и подвал? вознагражденiе за трудъ составляетъ событiе!".. "Вы бы обратили вниманiе хоть на нашихъ нищихъ. Существованiе ихъ въ такомъ числ? можетъ им?ть м?сто только въ стран?, гд? трудно умереть съ голоду, и гд?, къ несчастiю, нравственное чувство недостаточно развито для того, чтобы многiе, даже и не изъ низшаго класса народа, не предпочитали прошенiе милостыни честному труду. Унасъ нищенство не необходимость, а промыселъ, который очень легко уничтожить при большей д?ятельности полицiи и заведенiй, устроенныхъ для призр?нiя нищихъ и уничтоженiя нищенства."

Наконецъ — противъ посл?дняго положенiя о невеселомъ смотр?нiи на барина крестьянами и ихъ д?тьми, г. Арлевъ утверждаетъ сл?дующее:

"Им?я пом?стья въ одной изъ великороссiйскихъ губернiй, я довольно часто бывалъ въ гостяхъ у своихъ крестьянъ; и во время угощенiя меня чаемъ, блинами и проч., вс? ребятишки хозяйскаго семейства бывали зд?сь же, со мною въ одной изб?, и всегда смотр?ли на меня весело. Также нигд?, ни у себя, ни въ другихъ им?нiяхъ, я не зам?чалъ такойнелюбви и страха къ пом?щикамъ, о какихъ говорится въ стать? г. Воскобойникова."

Довольно!.. Господи! чт? же это? воскликнетъ гоголевскiй "господинъ добродушнаго свойства"; одинъ говоритъ: трудятся; другой — не трудятся; одинъ говоритъ: б?дствуютъ, слезы льютъ, вознагражденiя за трудъ не получаютъ; другой — л?нятся и праздничаютъ, изъ л?ности нищенствуютъ, или получаютъ по рублю въ день за косьбу; одинъ говоритъ: хмурятся и смотрятъ невесело; другой: н?тъ! смотрятъ весело. Кому же, кому в?рить?..

Господинъ добродушнаго свойства! удостойте подать намъ руку и поступимте вм?ст? по свойственному намъ съ вами добродушiю, пов?римте обоимъ понемножку… Вы не бойтесь, что люди, не им?ющiе нашего мирнаго свойства, но обладающiе другимъ колючимъ свойствомъ — насм?шливостью, услышатъ насъ съ вами и засм?ются. Это ничего! пусть засм?ются, а мы съ вами не можемъ поступить иначе, потомучто тутъ у об?ихъ спорящихъ сторонъ есть бол?е или мен?е правды, но об? стороны немножко погорячились. Подумайте: говорить о всемъ рабочемъ класс?, о ц?ломъ народ? такой обширной страны, какъ наше отечество, не исключая ни городскаго, ни сельскаго населенiя, и коснувшись такихъ чертъ, какъ трудолюбiе, степень нужды и нищеты, степень любви или нелюбви и страха крестьянина къ барину, — произносить р?зкое категорическое сужденiе, р?шительный приговоръ, положить общее правило, безъ всякихъ оговорокъ… можно ли это? Положенiя г. Воскобойникова уже давно сложились и сд?лались ходячими; онъ повторилъ ихъ подъ влiянiемъ прочтенныхъ книгъ и наблюденiй городской жизни. Г. Арлеву повидимому короче знакомъ сельскiй бытъ можетъ-быть одной изв?стной м?стности, да еще издали знакомъ бытъ фабричный: наблюденiя его сд?ланы при условiяхъ, теперь составляющихъ недавнее прошедшее, т. е. при существованiи кр?постного права. Одинъ пишетъ грустную, безотрадную картину изъ головы; другой какую-то успокоительную идилiю, какой-то жанръ съ какой-то исключительной пом?щичьей деревни. Пов?ривъ обоимъ живописцамъ въ немногомъ, мы все-таки бол?е сочувствуемъ грустной картин?. Въ ней намъ кажется бол?е если не правды, то истины. На одну деревню, гд? крестьяне распиваютъ чай, за?дая его блинами, сколько насчитаете вы такихъ, гд? приходятъ въ ужасъ, оттого наприм?ръ, что соль вздорожала.

Что нашъ работникъ не такъ д?ятеленъ и работа его не такъ спора, какъ въ иныхъ-прочихъ образованныхъ странахъ, что н?тъ у него той ловкости, той отчетливости въ труд?, что наконецъ кр?постное состоянiе прiучило его къ труду вялому, неохотному, прiучило стремиться, при всякомъ удобномъ случа?, отлынять отъ невольной, нисколько не интересующей его работы, — в?дь все это т?къ, все это правда. Но эта изв?стная и несомн?нная истина неужели даетъ право вовсе отрицать въ нашемъ народ? трудолюбiе, говорить, что онъ вообще трудится мало, и что если есть у насъ труженики, то никакъ не въ низшихъ классахъ, а только между чиновниками и мелкопом?стными дворянами?.. Посл?днее даже что-то вовсе странно!.. Прежде нежели осуждать весь народъ за л?ность, за малость труда, — можно было бы, я думаю, принять въ соображенiе хоть его домашнiй бытъ и соразм?рить его вялый трудъ съ условiями, поддерживающими его нравственныя и физическiя силы; припомнить, гд? онъ живетъ и чт? ?стъ, да сличить это житье наприм?ръ съ житьемъ англiйскаго работника, а потомъ уже и восклицать, что англiйскiй работникъ сд?лаетъ противъ троихъ нашихъ. Въ семь? не безъ урода, говоритъ пословица. Мы слышали и знаемъ, что есть крестьяне л?нивые и есть работящiе, что есть ц?лыя семьи, ц?лыя деревни л?нивыхъ или изл?нившихся; но есть также ц?лыя семьи, ц?лыя деревни неутомимыхъ работниковъ. За чт? же т?хъ и другихъ м?шать безъ разбора въ одну категорiю мало-трудящихся?

Что между д?тьми низшихъ классовъ много праздности — правда! Да ч?мъ же наполнить было ихъ возрастъ до семи, восьми и даже десяти л?тъ, т. е. то время, когда еще н?тъ физическихъ силъ для сельскаго труда? Грамот? ихъ до сихъ поръ не учили, а предоставляли запасаться на свобод? этими физическими силами въ б?гань? и уличныхъ играхъ. Н?тъ между д?тьми-простолюдинами понятiя о необходимости труда? — Еще бы! Но не говорите противъ того, что они съ-измала прiучаются къ трудностямъ, къ чернот? и тяжести труда, которая ихъ потомъ уже пугать не можетъ. Внушать имъ понятiе о необходимости труда, объяснять его значенiе — конечно нужно; но… согласитесь же, что «собачка» и «курочка» тутъ совс?мъ не идутъ къ д?лу. Мы говоримъ о томъ, что этотъ способъ объясненiя совс?мъ не въ дух? д?тей-простолюдиновъ; заговорите съ ними подобными прим?рами, — они долго будутъ гляд?ть вамъ въ глаза, ничего не понимая, а когда поймутъ, — непрем?нно засм?ются, и, чего добраго, еще по свойственной имъ грубости нравовъ, прозовутъ васъ «курочкой». Вотъ и пропали вс? ваши внушенiя!..

Слова г. Воскобойникова о подвал? съ льющимися слезами конечно даютъ больше понятiе о парижскомъ или лондонскомъ пауперизм?, и ужь вовсе нейдутъ къ нашему сельскому быту, т. е. вовсе не характеризуютъ его. А что касается до городскаго, въ особенности столичнаго быта, то… к?къ вамъ сказать? Наприм?ръ мы говорили разъ съ одной старушкой, которая, по сохранившемуся у ней ум?нью и по состоянiю своего здоровья, не можетъ ничего больше д?лать, кром? какъ вязать чулки. На вязаные чулки есть много потребителей, стало быть и работа у ней есть. Вяжетъ она очень проворно, а знаете ли, сколько прiобр?таетъ въ день чистой заработки, за исключенiемъ матерiала? — Семь или восемь коп?екъ серебромъ! Не в?рите? Извольте сами расчитать. Теперь представьте, что жена чиновника заказала старушк? дюжину чулокъ; та исполнила заказъ къ тому дню, на который у ней уже не осталось ни куска пропитанiя, и приноситъ. А заказчица, за часъ предъ т?мъ, снесла посл?днiй рубль на рынокъ и запаслась на него провизiей на два дня, потомучто черезъ два дня мужъ ея получитъ жалованье. Вотъ и проситъ она старушку за деньгами придти черезъ два дня; а старушка в?дь не знаетъ, что рубль-то тамъ былъ посл?днiй, — ей можетъ-быть и не в?рится. Случай, какъ видите, самый обыкновенный, простой, взятый не изъ парижской или лондонской жизни, а изъ нашей. Тутъ конечно д?ло обойдется безъ проклятiй, а безъ слезъ-то можетъ-быть и не обойдется, и полученiе рубля едва ли не составитъ событiя.

Приближаемся наконецъ къ самому любопытному и щекотливому пункту спора, къ вопросу: весело ли смотрятъ (правильн?е — смотр?ли) крестьянскiя д?ти на барина, или невесело? Чувствуютъ ли (правильн?е — чувствовали ли) крестьяне нелюбовь и страхъ къ пом?щикамъ, или не чувствовали? Мы не им?емъ права не в?рить г. Арлеву, утверждающему, что къ нему крестьяне не питаютъ ни нелюбви, ни страха, и что д?ти ихъ смотрятъ на него весело. Изъ этого мы прямо заключаемъ, что г. Арлевъ — добр?йшiй пом?щикъ, и намъ очень прiятно узнать это. Если бы теперь кто-нибудь насъ ув?рилъ, что и вс? наши пом?щики — добр?йшiе люди, то мы ужь т?къ и знали бы, что г. Воскобойниковъ кругомъ неправъ… Чт? жь? в?дь крепостного права у насъ уже не существуетъ; стало-быть мы говоримъ теперь о прошедшемъ, а о прошедшемъ говорится какъ-то свободн?е и прям?е. Въ чемъ состояло зло кр?постного права? — Въ произвол? пом?щичьей власти; въ томъ, что все личное и имущественное благосостоянiе крестьянъ, вся участь ихъ завис?ла отъ личныхъ свойствъ пом?щика… Посл? этого предоставляемъ г. Арлеву самому сд?лать конечный выводъ: можно ли было однимъ прим?ромъ его добр?йшей личности опровергать слова г. Воскобойникова; и если посл?днiй явиться невиннымъ въ незнанiи н?которыхъ сторонъ нашей д?йствительности, то и за г. Арлевымъ не открылась ли небольшая замашка "водить читателей къ Шиллеру на луну", какъ выразился одинъ фельетонистъ въ приведенной нами выше тирад? изъ легкаго листка?

Успокойтесь же, господинъ добродушнаго свойства! Можетъ быть и теперь заклятые насм?шники будутъ продолжать см?яться, и иной даже пожалуй пуститъ ядовитую остроту въ род? того, что назоветъ насъ съ вами мировыми посредниками или удостоитъ другимъ еще бол?е почетнымъ титломъ — пусть! Острота никому не покажется остротою, и никто изъ людей нашего добродушнаго свойства надъ ней не улыбнется, видя ясно, что она есть плодъ одного непреодолимаго, но трудно-исполнимаго желанiя острить. В?дь вы сами видите, что не могли же мы поступить иначе, какъ пов?рить понемножку обоимъ спорящимъ, и если впали въ роль примирителей или пожалуй мировыхъ посредниковъ, то не потому, чтобы набивались на эту роль, а потому, что самый предметъ вызвалъ насъ на нее. Мы не хот?ли быть пристрастными ни къ одной сторон?, мы хот?ли примирить… Можетъ, правда, случиться и то, что об? стороны останутся недовольны нами; но… и это ничего! Пусть жалуются на насъ высшему литературному начальству, наприм?ръ "Русскому В?стнику" или "Отечественнымъ Запискамъ", изъ которыхъ ни тотъ, ни другiя в?рно не откажутся принять на себя роль губернскаго присутствiя, потомучто это роль важная, удовлетворяющая и честолюбiю и другимъ страстямъ, важнымъ лицамъ свойственнымъ. Только намъ съ вами н?чего бояться ихъ суда, потомучто мы поступили по сов?сти.

Г. Арлевъ упомянулъ между прочимъ о нищенств?… Надо сказать, что мы еще не привели заключенiя его статьи, гд? онъ, изобразивъ недостатки нашего рабочаго класса, указываетъ и на средство къ ихъ исправленiю. Но къ этому заключенiю намъ можетъ быть еще придется обратиться посл?; а теперь собственно о нищенств?. По мн?нiю г. Арлева, наше нищенство доказываетъ, что у насъ трудно умереть съ голоду. Это правда:

"Зд?сь хл?ба не выпоешь, — выплачешь легче." Удивительно в?рное и м?ткое слово! (Не ручаемся только, в?рно ли привели мы этотъ стихъ изъ идиллiи Гн?дича: Рыбаки). Теперь только въ Петербург? иностранные нищiе кое-какъ прiучили народъ къ подаянiю милостыни за музыку, веселыя п?сни и акробатическiя штуки… Г. Арлевъ говоритъ, что существованiе нашего нищенства доказываетъ еще недостатокъ развитiя нравственнаго чувства. Можетъ быть; но не знаю, гд? больше страдаетъ нравственное чувство — въ выпрашиванiи ли хл?ба Христа ради, или въ п?нь? и кривлянь? подъ окнами изъ-за м?днаго гроша. Кажется это зависитъ отъ сложившагося въ томъ или другомъ народ? понятiя; какъ бы-то ни было, но мы признаемся, можетъ-быть по нацiональному чувству, скор?й миримся съ откровеннымъ выпрашиваньемъ, нежели съ этимъ кривляньемъ, им?ющимъ ц?лью — выпросить. Конечно, съ т?мъ или другимъ миришься въ томъ только случа?, если видишь д?йствительную невозможность труда; а г. Арлевъ говоритъ, что у насъ нищенство не необходимость, а промыселъ, который легко уничтожить. Не слишкомъ ли см?ло, не слишкомъ ли обще это сказано? Вотъ "Московскiй комитетъ о просящихъ милостыни" публиковалъ отчетъ о его занятiяхъ и д?йствiяхъ за 1860 годъ. Въ этомъ отчет? есть между прочимъ сл?дующее св?д?нiе: въ 1860 г. въ в?денiе комитета поступило всего 2,490 челов?къ; это число разд?ляется по возрасту такъ: отъ 1 года до 7 л?тъ 66 челов?къ, отъ 7 до 14-ти л?тъ — 34 челов?ка, отъ 14-ти до 50-ти — 550, отъ 50-ти до 60-ти — 1,340, старше 60-ти — 500 челов?къ. При этомъ д?лается зам?чанiе: "Эта краткая табель показываетъ, что большая часть нищихъ, задержанныхъ въ в?денiи комитета, им?ли такiя л?та, когда челов?къ встр?чаетъ препятствiя къ содержанiю себя трудами, и приводитъ къ тому ут?шительному уб?жденiю, что у насъ въ весьма маломъ количеств? поражаются нищетой люди, еще не лишонные силъ и здоровья"… Если приведенная табель в?рна (въ чемъ мы не см?емъ сомн?ваться), то кто же им?етъ право утверждать, что наше нищенство — только промыселъ? Это немножко жостко: причины нищеты не такъ легко исчислить и источники нищенства не такъ легко изсл?довать, какъ думаетъ г. Арлевъ. Есть, говорятъ, нищенскiя артели, обратившiя сбиранье милостыни въ промыселъ; но нельзя же изъ этого д?лать общее правило о просящихъ милостыню. Есть у насъ конные барышники, но изъ этого не сл?дуетъ, что всякiй покупающiй нужную или продающiй ненужную ему лошадь, есть барышникъ… Не утаимъ, что сами мы не дальше какъ на дняхъ слышали такой фактъ: староста въ урочный день сбираетъ народъ на землед?льческую или общественную работу; одной женщины не оказывается на лицо. "Гд? же Матрена Губанова?" спрашиваетъ староста. Ему отв?чаютъ: "въ мiръ ушла. " И староста удовлетворяется, считая причину отсутствiя уважительною и законною. Таково сложившееся въ народ? понятiе!.. Но это все-таки не даетъ права заключать о промышленномъ характер? всего нашего нищенства: такой характеръ остается за одн?ми нищенскими артелями, существующими разв? только въ столицахъ, да въ другихъ немногихъ пунктахъ. Вообще же р?дкiй или р?дкая пойдетъ въ мiръ изъ такого рабочаго сельскаго общества, гд? н?тъ д?йствительной нищеты, порожденной м?стными или временными неблагопрiятными условiями.