Вьетнам

Вьетнам

Сапа

Туманная Сапа. Городок на самом крайнем севере Вьетнама, на границе с Китаем и Лаосом. Опять живописные рисовые террасы. Крестьяне в национальной одежде пашут на волах.

Вот на дороге парни торгуют свежепойманной змеёй.

– Купи большую вьетнамскую змею! Вкусная, ядовитая.

Полутораметровая змея висит на конце палки. Она свёрнута кольцом, голова привязана к хвосту.

Необыкновенно приставучие северо-вьетнамские девчонки, торговки сувенирами. Купишь что-нибудь у одной – остальные целую вечность бегут вслед за тобой:

– Почему у неё купил, а меня обижаешь?

– Купи у меня то же самое, сейчас же!

Днём, с ног до головы в национальной одежде, они торгуют сувенирами. Вечером, в той же одежде, играют в бильярд с туристами, пьют виски и стреляют сигаретки, поругиваясь английским матом.

Мне нравится местный инструмент данмой (что-то наподобие якутского варгана). У меня есть такой. При долгой игре звуковая вибрация хорошо прочищает мозги. Данмой выгодно отличается от варгана тем, что прикладывается к губам, а не к зубам. Таким образом, зубы не изнашиваются при соприкосновении с металлом.

Чёрная вьетнамская курица примечательна тем, что она чёрная не только снаружи, но и внутри. За чёрными перьями идёт чёрная кожа, за чёрной кожей идёт чёрное мясо, за этим чёрным, чёрным мясом идут чёрные, чёрные кости. Курица полностью чёрная. На вкус это просто курица и всё тут.

Норвежский парень – покоритель вершин. Путешествует по миру, и в каждой новой стране восходит к вершине самой высокой в данной местности горы. Он их как бы коллекционирует. Здесь он намеревается покорить самую высокую гору Индокитая, Фансипан, и зовёт нас всех с собой. С ним идёт один только голландец. Этот голландец ещё долго будет с ужасом вспоминать метель на вершине более чем трёхкилометрового Фансипана. Такие уж они, вершины. А норвежец ничего. Не чувствует ни холода, ни усталости. Вершина зовёт. Он мечтает об Эвересте.

Рестораны Сапы закупают не мясо, а живых поросят. Один поросёнок крутится на вертеле, другой ждёт рядом, в очень тесной железной клетке, глядя на вертящегося сотоварища.

Я вижу тоскливый ужас в глазах обречённого поросёнка. Весь кошмар ситуации в том, что животному приходится увидеть всё, что ожидает и его. Как уносят того, с кем он сюда прибыл, как приносят обратно, проткнутого вертелом, и как медленно покрывается корочкой кожа первого по очереди. Меня передёргивает. Так вот что значит «и живые позавидуют мёртвым». Я борюсь с желанием открыть крючочек на клетке. Мои попутчики, итальянец и норвежский покоритель вершин, отговаривают:

– Его всё равно поймают и съедят. Ничего, кроме лишнего стресса, он не выиграет.

На следующий день клетка пустеет. Поросёнок закончил свои страдания.

Я не вегетарианка, я хищница, что поделать. Но я противница неоправданной жестокости. Ведь можно же было как-то погуманнее… Хотя, по наблюдениям, одни из самых не толерантных людей – это вегетарианцы. Они часто бывают очень жестоки и нетерпимы к людям. Может, это от нехватки мяса? В каждой шутке есть доля шутки.

На рынке вместе со свиными тушками продаются собачьи тушки, тоже без волос, обожжённые. Рядком стоят свиные и собачьи головы. При мне цивильная вьетнамская дамочка покупает собачьи мозги. Мясница разрубает собачью голову напополам и достаёт чистенький ум интеллигентного животного. Дамочка теперь поумнеет.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.