Панама

Панама

Апрель-Май

Карибы!

С Бокас-дель-Торо посылаю профессору из Милуоки открытку, как он и просил. Здесь такие великолепные пляжи! Жаль, что они находятся слишком далеко от населённых пунктов. Чтобы добраться до ближайшего, нужно брать такси или лодку.

Время пати продолжается. Но мне хочется нелюдимых пляжей и живописных домиков на берегу. Я переезжаю с клокочущего пьянками острова Колон на нелюдимый Бастимьентос. Я возьму с собой своего «другана» англичанина. Да, теперь я уже могу назвать его своим другом. Как хорошо, когда у тебя есть друзья! Как приятно чувствовать плечо и спину товарища.

Наш гестхаус похож на строительные вагончики на платформе со сваями.

– Строительные вагончики тоже выглядят романтично, если под них налить, – шутит украинский парень, увидев мою фотку в фейсбуке.

Прямо из нашего окна можно прыгать в прозрачную голубизну, которая, впрочем, вызывает сомнение. Может ли вода, находящаяся так близко к населённому пункту, быть чистой и пригодной для купания? Вопрос.

Туристы из соседних комнат думают, что мы с англичанином пара. Приходится объяснять:

– Да не пара мы. Мы друзья. Что же вы все такие квадратные? Тоже мне европейцы!

В свободное от пьянок время англичанин по-прежнему постный и немногословный. Что меня очень устраивает. Он не мешает мне думать. Не надо притворяться и хорошо выглядеть. Можно ходить с грязной головой и не умываться. Можно наесться солёного, напиться пива и опухнуть. Мне нужно время для размышления о своей забубённой жизни. Этот неуклюжий английский «лось», с его постным, равнодушно-флегматичным характером туманного Альбиона, как раз то, что надо. Мы можем часами куда-то быстро идти и молчать. Хороший у меня оруженосец. Когда он нужен – он здесь, когда не нужен – молчаливо уходит в тень.

Бастимьентос, по-моему, самый красивый остров архипелага Бокас-дель-Торо. Особенно пляж, под названием Визард, что в переводе означает Колдун. Да, это колдовской пляж! Песок цвета индийского золота, голубые волны с белыми барашками и зелёные пальмы. Прекрасное время. Пэрэдайз! Мне нравится это слово.

Но меня всё время куда-то тянет. Мне, как всегда, куда-то надо. Ведь есть ещё и Колумбия! Из Панамы туда отправляются яхты. Но этого я себе точно финансово не могу позволить. Если бы это было в начале моего путешествия, тогда я бы рванула! Но деньги кончаются. Всё равно, неплохо бы в Колумбию!

В любом случае, Панаму я без внимания не оставлю. В Панаме есть другие пляжи, горы, побережье Пацифика. Время двигаться на юг. Поеду. Пора. Сколько можно здесь сидеть?

На этот раз англичанин поехать никуда не может. Пришёл заказ с его работы. Теперь ему придётся остаться здесь и сидеть у компьютера недели две. Мы прощаемся. Рано утром приходит лодка, прямо к нашей платформе. Эта лодка отвезёт меня на материк…

Ну, и зачем я здесь? Что я делаю во всех этих автобусах, гостиницах, на дождливых пляжах? Пацифик здесь заметно уступает коста-риканскому. Панама Сити – просто огромный город. Ну, увидела я скрытый в горах водопад. Ну, сходила посмотреть на знаменитый шлюз панамского канала, который соединяет Атлантику с Пацификом. Рядом с каналом, на проезжей части, у реки стоит дорожный знак, предупреждающий об опасности нападения крокодилов. Вот это запоминается.

Но я всё время одна или с не всегда приятной компанией. Мне же совсем недавно было уютно. Что же изменилось? Надоело беспрестанно двигаться? Просто хочется отдохнуть? У меня же есть друг, с которым можно помолчать, а потом, неожиданно, посмеяться.

Я разворачиваюсь на сто восемьдесят градусов и еду обратно. Я возвращаюсь на Бокас. Мой английский друг пишет мне, что он всё ещё там. Заканчивает работу. Вот повезло. Кто сказал, что нужно обязательно куда-то ехать? А может, просто сесть на одном месте и созерцать дни?

Мы встретились, как старые друзья. В тот же вечер пошли на пати в клуб, где люди прыгают с качелей прямо в воду. Там у меня воруют шлёпанцы, оставляя на месте моих хороших свои разбитые. На этот раз шлёпанцы найти не удастся.

Начинается веселье. Бокас кажется домом. Соскучившись по обществу, я перебираю так, что оруженосцу приходится тащить меня домой и запихивать на мою вторую полку.

Панама полностью поглотила мои деньги. Всё. Больше на моём банковском счету нет ни копейки. Что я буду делать дальше со своей жизнью, я так и не сообразила, не пришло решение из ниоткуда. Нужно срочно искать работу.

Как ни странно, работу я нахожу почти сразу. Мне помогает американский волонтёр. Он работает в хостеле, который находится прямо на берегу моря. Впоследствии этот американец украдёт у меня из паспорта около ста пятидесяти долларов. Вторая, после айфона, материальная потеря за время путешествия. Если не считать пропажи нижнего белья, прямо с верёвки, которую можно расценивать, как комплимент.

Мою новую работу и работой не назовёшь. Вы послушайте: я должна по утрам снабжать ресторан свежими цветами. А потом, в течение дня, просто в нём находиться. На сцене того же ресторана, раз или два в неделю, я пою. За выступления мне платят, а за остальное мне выдали койко-место.

Сцена располагается прямо на помосте, над водой или даже на воде. Видно, как морские звёзды облепляют сваи этого помоста. Днём, со сцены, мы ныряем в прозрачную, манящую воду Карибского моря. Вечером музыканты из самой популярной группы острова «Мультипликационный бутерброд» мочатся с неё в воду, прямо во время концерта. Панки! А ночью один из американских волонтёров растягивает там гамак и спит. У него есть кровать, как и у прочих волонтёров, но он предпочитает сцену над водой. Кто не со странностями?

В конце недели мы собираемся справлять день рождения моего английского друга. Я подарю ему гамак. Он давно хотел гамак. Мой постный друг – самый не постный в мире. Интересно, что он тоже уговаривает меня писать книгу. Уже очень много народу уговаривают. Наслушались моих историй.

Уже ни для кого не секрет, что англичанин за мной ухаживает. Когда он на меня смотрит, он как будто захлёбывается эмоциями. Бедняга, ничего ему не светит. Жаль, что он не смог остаться моим другом. Никогда я столько не смеялась. Ну, да ничего. Всё равно скоро ему придётся вернуться к его нормальной жизни. Он и так задержался намного дольше в Латинской Америке, чем предполагал. Пусто будет без него здесь на Бокасе. Эх, и мне бы отсюда! Опять думаю, неплохо бы в Колумбию. Отсюда многие едут в Колумбию. Но, видимо, придётся торчать на Бокасе.

Весь свой путь, к этому времени, с юга Мексики до Панама Сити, я проделала по суше, виляя от Карибов до Пацифика и от Пацифика до Карибов. Стоит взглянуть на карту с зигзагами моей траектории! Но вот дальше по суше двигаться невозможно. Невозможно потому, что путь лежит через джунгли и болота Дариена.

Дариен – это та самая тонкая полоска суши, между Колумбией и Панамой, которая соединяет Центральную и Южную Америки. Это не просто болота. Это болота, через которые проходит весь основной наркотрафик мира. Кокаин, героин и прочие тяжёлые наркотики переправляются из Колумбии и Боливии в сторону Соединённых Штатов и далее. В тех же непролазных джунглях Дариена водятся гориллы или герильяс, то есть организованные преступники с марксистским уклоном, которые всё это контролируют. Время от времени они похищают людей, с целью получения выкупа.

Этот путь официально закрыт. Для того чтобы попасть в Колумбию, придётся совершить перелёт, стоимостью в среднем триста долларов, или переход на яхте, через Сан-Бласс, стоимостью, в среднем, пятьсот долларов. То и другое мне не по карману.

Я была в тупике. Бокас мне порядком поднадоел, а дальше путь закрыт. Неужели это означает конец пути? Тот американский волонтёр, который устроил меня на работу, называет меня сестрой и постоянно ворует мою еду, видимо, считая, что я ему должна. Прочие волонтёры тоже сыты им по горло и уже сидят на чемоданах. Не оставаться же мне с ним одной! Есть здесь что-то нездоровое, на этом Бокасе.

Люди стали подходить со своими идеями. Например, найти попутную яхту, за небольшую доплату, отправляющуюся с Бокаса в Колумбию. Или наняться на судно в качестве члена команды. Мыть, убираться, готовить. Говорят, так люди тоже путешествуют. Но этот вариант явно не самый лучший. Местные лесбиянки предостерегают меня:

– Ни в коем случае не ходи ни к кому из них на яхту!

Старожилы Бокаса напоминают обломки человеческих жизней. Старые моряки, путешествующие по Карибам на собственных яхтах в одиночку или по двое, они варятся в своём соку, встречают друг друга тут и там. Это как бермудский треугольник. Люди приходят на неделю и остаются на годы. Каждый первый лелеет свою собственную жизненную драму. Историю о том, как и при каких обстоятельствах его жизнь потерпела крушение, и почему он стал таким. Схема всего человечества в миниатюре…

Я и сама понимала, что они опасны и доведены до отчаяния. Где-то я уже это видела.… Вспомнила! В Индии. Только там были байкеры. Они не были опасны, но так же потеряны в параллельном измерении и не способны вернуться обратно в реальность. Потому что реальность их полностью отторгает. В очередной раз попереживала за себя. Меня реальность, похоже, тоже уже отторгает.

Ах, да зачем же думать об этом сейчас? Зачем портить себе настроение? Сейчас моя жизнь – веселье и красота. Нужно дышать полной грудью! У меня весёлая компания. Я плаваю в Карибах. Я ныряю с маской. Я выхожу в море под парусом. Парусом здесь никого не удивишь. За мной ухаживает почти всё мужское население острова. Я выступаю на сцене. Каждый второй день мы играем джемы. Я становлюсь быстро взошедшей звездой Бокаса… Но, на всякий случай, я всё же узнаю, не нужен ли кому новый член команды, для похода в Колумбию.

Как же это случилось? Как-то так очень естественно и неожиданно у меня вспыхивает роман. И не с владельцем белоснежной яхты, просоленным в путешествиях, суровым, морским волком. Роман возникает с моим «плюшевым» другом. Вы этого ждали? А я вот нет.

Надо же! Я клянусь всеми морскими богами, это казалось совершенно невозможно. Он же абсолютно не в моём вкусе. Он же ещё слишком молод и неуклюж. А эти розовые пухлые щёки? А эта, опять отросшая, чёрная душманская борода? Это же не мой типаж! Сказали бы мне это тогда, в Монтесуме, по дороге на водопад. Я бы смеялась полчаса. «Что? Вот с этим тоскливым, восторженным хомячком-переростком? Да вы в своём уме?» А я и сейчас смеюсь.

Зачем мне это? Да затем, что ни один морской волк не даст мне столько постоянного молчаливого присутствия и ненавязчивого неравнодушия, так внимательно не помолчит со мной и не «поржёт» ни о чём.

Теперь он снимает комнату с горячей водой, рядом с морем. Я совсем забросила работу, могла не появляться сутками, перестала снабжать ресторан цветами. В конце концов, меня уволили, и из своей волонтёрской комнаты я окончательно переехала к нему. Ну, и пусть уволили, оставаться было уже невозможно. Позавчера тот американский волонтёр вынул у меня из паспорта сто пятьдесят долларов и практически этого не скрывает.

– Женщине всегда легче приспособиться, сестра, – сказал он. – К тому же, у тебя теперь есть кто-то, кто может о тебе позаботиться. А обо мне позаботиться некому.

Какая убийственная логика! Зато у меня опять появилось глупое выражение лица. Изредка я выползаю на музыкальные джемы и продолжаю играть на сцене. Друг всегда следует за мной, как и раньше. Кто постный? Он постный? Да он самый невероятный, пухлый герой нашего времени.

Наконец, меня начинает пугать неожиданная, совсем не постная интенсивность наших отношений. И я не нахожу ничего лучше, как с перепугу его бросить. Попросить его уехать.

Это не истерический каприз. У меня есть причина. Что-то случилось с моим милым другом. Я его не узнаю. В этом спокойном оруженосце просыпаются собственничество, ревность и даже жестокость. Кажется, он начинает мне мстить за долгое сидение в темноте. Он обожает, в приступе извращённого умиления, со слезящимися глазами броситься меня жалеть, а для того чтобы жалеть, нужно сначала обидеть. У меня появляются укусы на теле и синяки на мягком месте. Самое неприятное, что новые правила начинают распространяться из будуара в жизнь. Кончились те времена «тысячи и одной ночи», когда он рассказывал мне перед сном сказку о принцессе. Считается, что отношения, вытекающие из дружбы, спокойнее и ровнее. Но явно не в этот раз. А ведь я задавала этот наивный вопрос, в самом начале. И он тогда ответил:

– Нашу дружбу ничем не испортишь…

А выходит, испортишь. Это ещё одна ложь. Его оправдывает то, что в тот момент он сам в это верил. Но он больше не хочет следить за мной из тени. Теперь он выдаёт другую фразу: «Мы поменялись ролями. Теперь я хозяин…»

Мы прощаемся в течение нескольких дней. Что я могу сделать? Я устала чинить своё сердце. Лучше до этого больше не доводить. Или до этого уже дошло?

Я понимаю, что мне очень не хочется его отпускать. Как же пусто станет на острове, когда он уедет! Так же пусто было, когда я сбросилась в пропасть на тарзанке, и воздух был такой разреженный, лишённый точки опоры и спокойствия. В конце концов, одним укусом меньше, одним больше… Но неожиданно я наталкиваюсь на стену брони. Он уедет, и точка. Решено. Он же мужчина! А это значит, он упрямый, как осёл…

В то утро мы просыпаемся по будильнику. Он едет сегодня. Уже собран его смешной чемодан. У него, как и у меня, нет рюкзака. Он же приехал в отпуск. Всего на несколько недель. Такие не покупают рюкзаков.

Он опять молчит. Он всегда молчит, даже когда хочется кричать. Напоследок он зачем-то попытается сунуть мне в руку деньги и попросит писать книгу. Я не беру деньги и ухожу в пустоту. Да будет одиночество!

Нет, не зря. Всё равно бы ничего не получилось. У меня никогда ничего не получается. Ни у кого ничего не получается. Тем более, у нас разница в возрасте…

Он уезжает. И не куда-нибудь. Не в Англию и не обратно в Ирак. Он едет в мою Колумбию. Он примкнёт, где-то на пути, к нашим общим приятелям, уехавшим туда ранее, и, вероятно, только после Колумбии летит в Англию. Я остаюсь на Бокасе. Вовсе не здесь я хотела осесть. Я не могу себе позволить ни Колумбию, ни отношения. Я – неудачница!

Какая образцово-показательная пустота! А этот разреженный воздух. А в жизни вообще есть смысл? А что вообще есть? А чем заполняют жизнь другие люди? А в чём…

А не написать ли мне книгу? В голову стало приходить возможное начало…

It was on a remote Caribbean island. There was a tavern called «Papagaio» with an inscription on the wall»? It could be worse?»

There was a girl called Marie. Marie wasn’t local. She was from one of those bitter Northern countries, where the whole life is based on waiting for the spring during the winter and being afraid of autumn during the summer. That’s why complaints about her life exited envy in people of her country.

Can you imagine how many dirty jokes you can hear from old sailors? They all were hosts for those damned souls of Caribbean past. Everything could be free for Marie. But she knew that free is too expensive.

There is always room for worse, people say. Yes. But why people use it as a consolation? That means that even if it feels it can’t be any worse, it still can be worse. That if you have nothing to lose, still don’t you relax. There is still something else you can lose. That if you lying here in the fine dust there is still dust even finer. That there is always ash, even finer than the one you just have crumbled to. Is it a consolation for you? Not for me. It was on a Caribbean island as I said so don’t complain, things really could be worse.

That day it was raining. And Yan didn’t raise his sail. So didn’t Juan. They both went to see baseball match in «Pаpagaio»

Marie knew that free is too expensive. She didn’t want to cry on a man’s pillow anymore and she didn’t want to flutter as a bitter pirat flag any longer…

Это был отдалённый, а может, и не очень отдалённый Карибский остров. На острове была таверна с названием «Морской попугай» и с надписью на стене «Могло быть и хуже».

В таверне была девушка по имени Мари. Мари была не местная. Она была из одной из тех северных горьких стран, где всю зиму ждут весны, а потом всё лето боятся осени. Поэтому жалобы на неустроенную жизнь на Карибах пробуждали зависть в её соотечественниках, жителях горькой страны.

Можете представить, сколько грязных шуток можно услышать от старых моряков? Их тела были гостеприимными хозяевами для погибших душ пиратского прошлого Карибов. Всё могло бы быть бесплатно для Мари. Но Мари знала, что бесплатно – слишком дорого.

«Могло быть и хуже». Так говорят. Да, я это знаю. Но почему люди используют это как утешение? Разве это не значит, что даже когда тебе кажется, что хуже быть не может и что тебе больше нечего терять, всё равно не расслабляйся. Потому что это обманное чувство. Потому, что тебе всегда есть что терять. Что даже если вы рассыпались в прах, существует прах ещё мельче, чем тот, в который вы только что рассыпались. И это утешение?

Только не для меня. Но ведь это же карибский остров, так что не жаловаться! Всё действительно могло бы быть хуже.

В этот день шёл дождь, и Йен не стал поднимать парус. И Хуан не стал. Они оба пошли смотреть матч в «Морского попугая».

А Мари знала, что бесплатно – это слишком дорого. Она не хотела больше плакать на мужской подушке и не хотела больше трепаться на ветру, как горький пиратский флаг…

От одиночества у меня развилась очень щекотливая привычка разговаривать с самой собой. Или шутить и смеяться над своими шутками. Или не смеяться и указывать себе, что шутка не смешная. Одинокие люди приобретают привычку заводить воображаемых друзей.

А что, если кто-то подслушивает? Надо перейти на русский. А что, если кто-то знает русский? Надо научиться думать молча. Тогда я просто строила большие глаза и кивала головой сама себе.

Есть такой анекдот:

Острый психоз: ты разговариваешь с котом, и кот отвечает.

Острый галлюциногенный психоз: ты разговариваешь с воображаемым котом.

Паранойя: ты боишься сболтнуть лишнее при коте.

Шизофрения: ты сам кот.

Неврастения: кот тебя игнорирует, и это невыносимо…

Туристы продолжали уезжать с Бокаса, оставались только торговцы наркотиками, старые разнузданные пьяные моряки, со своими пороками, мороками и яхтами, да заезжие воры-гастролёры. Всё чаще появлялись сообщения об ограблениях на ближайших пляжах. «Плюшевый мишка-садист» писал, что хорошо добрался. Кто-то перекусил плоскогубцами замок на моём локере и украл дарёный украинский Самсунг Андроид. Это третья потеря. Уже второй смартфон. Хотела дать знать парню-украинцу об этом, но стало неудобно, что я такая никудышная, и не стала. На этот раз вместе со смартфоном ушли все мои фотографии под парусами на белых яхтах.

Меня приглашают на поездку по островам на скоростном катере. Едет владелец катера, я, очень харизматичная американка из Лос-Анджелеса и лесбийская пара. В основном женский состав. Весь день пьём ром и едим чесночную пиццу. Потом отмокаем в чьём-то голубом бассейне, с полуторалитровой бутылкой молочно-белой алкогольной мути. Потом мы, каким-то образом, попадаем в казино на другом острове, где один из моряков только что выиграл кучу фишек. Он гордо на них показывает:

– Это всё моё! Хочешь взглянуть на мою яхту?

Пьяные лесбиянки орут:

– Ты отвратителен! Все мужики – козлы! Оставь её в покое!

Моряк беззлобно обижается и уходит.

Возвращаемся, как водится, «на рогах». Сами мы козы.

Я предприняла ещё пару попыток найти работу. Но на этот раз ничего, кроме пары выступлений, не получилось. Старые моряки начали делать недвусмысленные предложения, предлагать деньги. Самое возмутительное предложение было получено сразу от двух старцев. Они предлагали «таймшеар», сутки с одним, сутки с другим. Как подтверждение серьёзности предложения, была предпринята попытка засунуть мне за пояс юбки свёрнутую в трубочку пачку долларов. С пенсий, наверное, копили старички. Что-то часто мне деньги суют, а я всё не беру, а потом на бедность жалуюсь. Сама виновата. Дают – бери. Надо учиться.

Я люблю мужчин старшего поколения, но совсем в другом смысле. Просто мне не хватало отца, всю мою жизнь. И я тянусь к ним, как к отцам. Хочется слушать их истории, полные мудрости. Ирония в том, что они, как оказалось, не понимают моих мотивов и воспринимают это, как интерес женщины к мужчине. Старики – хуже подростков. Вот тебе и мудрость!

Бокас становился всё невыносимее. Нет, Бокас – это не земля обетованная. А что я, раньше этого не понимала? Эх, застряла я здесь! Колумбию мне финансово не осилить. Куда же тогда? Обратно в Мексику? До Мексики можно добраться по суше. А может, в Россию?.. Тогда всё равно надо в Мексику, оттуда билеты дешевле.

Ну, и что же я буду делать со своей жизнью? А хочу ли я что-нибудь, вообще, делать? Да гори оно всё!..

Самая сумасшедшая идея поступает от чилийской хиппи. Она долго чертила на моей карте новые безумные зигзаги. Ставила точки на предполагаемых остановках, в каких-то Богом забытых населённых пунктах. Я только смотрела на неё и повторяла:

– Ты вообще отдаёшь себе отчёт в том, что ты мне сейчас предлагаешь? Ты предлагаешь мне автостоп, в одиночку, с острова на остров, на лодках контрабандистов. Ты меня считаешь сумасшедшей?!

Эта идея была самая неподходящая. Так я и попала в Колумбию.

«Безумство храбрых – вот мудрость жизни!»

Из письма подруге:

«…В случае чего, чтобы знали, где искать, выбрала тебя.

Мой путь: с островов Бокас-дель-Торо, автобус в Давид – автобус в Панама Сити – джип до побережья – лодка в Карти.

Дальше: лодка в Пуэрто-Обалдиа (панамская граница) – лодка в Капургану (колумбийская граница) – лодка в Турбо (Колумбия) – автобус в Монтериа – автобус в Картагену. И только там есть связь.

Может, по дороге обрасту попутчиками. Такими же, как я, хиппи. Весь путь займёт максимум пару недель. Через две недели должна послать весточку. Если не пошлю – не знаю, где я.

Кривая выведет, раз прямая не вывела. Гори оно всё!»

Ответ подруги:

«Я все поняла. Будем на связи. Керуак курит».

Я не знала тогда, что путешествие окажется длиннее. В своём письме я явно пропустила несколько лодок и автобусов.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.