Предатели сдуру

За рубежом измену Мазепы восприняли вполне определенно – сочли, что от царя отпала вся Украина. Британский посол в Москве Витворт в своих донесениях начал величать бывшего гетмана очень уважительно, «мистер Мазепа». Поляки приходили к выводу, что теперь-то шведы явно победят, отряды коронного гетмана Сенявского почти растаяли, остатки его сторонников уходили к Лещинскому. А в Германии была даже издана ода, где к шведскому королю обращалась река Днепр. Россия виделась уже разгромленной, Днепр благодарит короля, выражает уверенность, что русских прогонят до моря и утопят. Мечтает, чтобы его воды «поднялись от русской крови». Карл получит на Днепре «державное обладание», а его солдаты вознаградят себя московскими сокровищами.

Хотя на самом деле население Малороссии и раньше-то не любило своего властителя. А сейчас вообще отшатнулось от него. Разоряло дома начальников, примкнувших к гетману. Свои главные богатства он хранил на польской территории, в Белой Церкви. Но гарнизон сердюков, охранявший их, без боя сдал город русским. Царь надеялся образумить и казаков, ушедших с гетманом. Гарантировал им неприкосновенность, сохранение чинов и владений, если вернутся в течение месяца. Обратно стали перебегать не только рядовые, но и полковники Апостол, Галаган. Даже сам Мазепа начал было прощупывать, нельзя ли дать обратный ход. Передавал через перебежчиков, что готов заслужить прощение, захватить в плен Карла XII.

Что ж, Петр не отверг переговоров. Вдруг и впрямь поможет завершить войну? Мазепе ответили, что готовы рассмотреть его предложения. Но его устных обращений недостаточно. Ведь неизвестно, уполномочены ли посыльные делать такие предложения. Пускай изложит письменно. Но гетман был слишком матерым интриганом, на удочку не попался. Понимал, что письмо отдавало его в руки царя, передай его Карлу – и Мазепу казнят шведы. А вскоре стало ясно: никаким раскаянием даже не пахнет. Старый крамольник морочил головы и прорабатывал запасные варианты на всякий случай.

Он вовсе не считал свое дело проигранным. Строил расчеты, что шведов поддержат турки, крымцы. А Польша была кровно заинтересована в присоединении Украины, там оставался и шведский корпус Крассау. В декабре перехватили еврея Феско Хлюса, везшего послание гетмана к Лещинскому. Мазепа призывал его поскорее прийти с польской армией, а подписался «вашей королевской милости верный подданный и слуга нижайший Ян Мазепа, гетман». Это письмо царь размножил и разослал по всем украинским городам. В народе оно стало лучшим средством агитации, вызвало бурю негодования. Петр вспомнил и Палия, оклеветанного Мазепой. Его срочно вызвали из Тобольска, на перекладных примчали к государю. Петр лично беседовал с ним, убедившись, что это друг России. Попросил его не держать зла за допущенную ошибку, Палию помогли деньгами и оружием, и он снова появился на Правобережье, где его знали и любили. Начал организовывать казаков на борьбу со шведами и отрядами Лещинского.

В общем, шведские надежды на Малороссию никак не оправдались. Но все-таки предательство Мазепы оказалось крайне важным для Карла и его армии. Гетман лучше других знал свою страну. Как укреплены города, как охраняются, где находятся склады, запасы. Он подсказал шведам захватить Ромны и Гадяч. Внес разброд среди местных казаков, послал им приказы открыть ворота. Кто-то заколебался, кто-то оробел. Зацепившись в этих городах, шведы смогли устроиться на зиму. Оставшихся у него полковников и старшин Мазепа заставил перевезти в Ромны жен и детей – так было надежнее, чтобы мужья не сбежали. Шведы описывали, что в городе собралась многочисленная колония «казачьих дам». Но и самому гетману Карл не слишком доверял, его повсюду сопровождала шведская охрана.

На местных жителей сразу же наложили контрибуцию. От каждого двора требовалось сдать по быку, по четверти ржи, овес. По деревням вообще пошел повальный грабеж. Шведы наконец-то избавились от угрозы голода. А вместо казаков нашли другой источник пополнений, договорились с турками, и те разрешили в своих владениях вербовать «волохов», вспомогательные отряды из молдаван и румын. Но зашаталась вдруг и Запорожская Сечь. Это могло показаться диким, парадоксальным. Запорожцев всегда считали «народными» воинами, защитниками православной Украины от поработителей и иноверцев. С Мазепой Сечь постоянно конфликтовала. Но сейчас вся Украина оставалась на стороне царя! А сечевики стали склоняться к Мазепе!

Впрочем, ведь и Сечь стала «не та». Времена Сирко ушли в прошлое, там колобродила сбродная вольница, заправлял Кость Гордиенко. Агитация и сплетни агентов гетмана делали свое дело. Добавили смутных настроений укрывшиеся в Запорожье остатки мятежников Булавина. Осенью 1708 г., когда вскрылась измена гетмана, в Сечь доставили два манифеста – от Петра и Мазепы. Происходили бурные обсуждения, хотя делегаты государя и сторонники России все-таки сумели удержать массу сиромы от предательства. Однако буза продолжалась. В ноябре в Сечь прибыли царские послы, привезли щедрое жалованье кошевому атаману, старшине и рядовым казакам. Деньги у них взяли, но самих обругали и бесчестили, чуть не избили. Это был плохой признак. Скоропадский советовал Петру использовать запорожскую «демократию», постараться скинуть Гордиенко и поставить более лояльную кандидатуру. Но царь опасался затевать такие игры, чтобы не подтолкнуть Сечь в лагерь врагов. Он пытался завязать переговоры.

А шведам спокойно перезимовать не пришлось. Население отказывалось сдавать продовольствие. Сопротивлялось, вооружалось чем попало. Король выслал карательную экспедицию генерала Функа. Она погромила Терейскую слободу, перебив больше тысячи человек, сожгла непокорный городок Недрыгайлов. Генерал Адлерфельд с явным одобрением описывал, что Функ «испепелил также несколько враждебных казачьих деревень и велел перебить всех, кто повстречался, чтобы внушить ужас другим». Но и царское командование не оставляло противника в покое. Изобразило, будто хочет атаковать Гадяч. Карл повел на помощь всю шведскую армию. В лютые морозы потерял много солдат замерзшими, обмороженными. Но русские захватили не Гадяч, а Ромны, откуда король увел свое войско.

Карл злился, хотел отомстить за наскоки казаков и драгун. Больше недели осаждал и штурмовал крошечную крепость Веприк, положив больше тысячи своих подчиненных. А в Гадяче его армии было тесно, продовольствие в округе заканчивалось. Когда ослабели морозы, король выступил в рейд на Слобожанщину, к Харькову. В этом последнем походе шведы совсем озверели. Разграбив села, попавшиеся на пути, поджигали их. Всех людей, не успевших скрыться, истребляли. Уничтожили местечки Опошня, Краснокутск, Олешня, Коломак, Хуры, Лутище, Городню, Мурахву, Рашевку, Рублевку. Но подоспели царские драгунские полки. Вместе с местными казаками стали обкладывать шведов со всех сторон. Нападали мелкими наскоками. Они были очень злы. Видели пепелища селений, видели валявшиеся повсюду трупы замученных крестьян, баб, детей. Налетев на шведский отряд, пощады не давали.

А в тылу у Карла русские захватили его базу Гадяч. Король повернул обратно и решил брать Полтаву. Он ошибочно считал, что в городе имеются большие склады боеприпасов и продовольствия. Здесь можно будет дождаться армии Лещинского и Крассау из Польши. Мазепа обнадеживал помощью татар. А кроме того, изменили запорожцы. В январе 1709 г. царю доложили – в Перекопе делегация Гордиенко от имени Мазепы вела переговоры с крымским ханом. Уговаривала татар вступить в войну. Доказывала, что для их вторжения сложилась самая благоприятная ситуация. Да, из этого было видно, насколько изменилась Сечь! В свое время Сирко казнил украинцев, надумавших переселиться к «басурманам». А теперь с «басурманами» сговаривались, как им лучше напасть на Украину, по какой дороге идти, как взаимодействовать с казаками.

Неожиданным образом сказалось и возвращение из ссылки Палия. В Сечи было немало его приверженцев. Как только пролетел слух, что популярный предводитель появился на Киевщине, многие казаки засобирались к нему. Уходили именно идейные борцы за Украину, сторонники единства с Россией. Оставались противоположная партия и всякий сброд. В феврале Гордиенко с тысячей казаков выступил в Переволочну. В русской ставке и в окружении Скоропадского его поход расценили правильно – хотят соединиться с врагами. Полетели приказы войскам перекрыть запорожцам путь к шведам. Через миргородского полковника Апостола обратились к запорожскому полковнику Нестулею, державшемуся отдельно от Гордиенко. Апостол приглашал его к себе. Намекал, что для Нестулея и его отряда отложиться от кошевого атамана будет выгодно.

Но предательство уже вызрело, закружило головы сиромы. Если Украина не подчинялась Мазепе, то для казачьего сброда наказание непокорных оказалось отличным поводом поживиться! В феврале-марте мелкие отряды запорожцев рассыпались по Полтавщине, принялись грабить деревни. Якобы за непокорность Мазепе! А Нестулей некоторое время кочевряжился, изображая независимость, но к Апостолу все-таки не поехал. Снялся с места и двинулся к своему кошевому. Гордиенко в Переволочне созвал раду, поставил вопрос – с Москвой идти или с Мазепой? Сюда, на казачью раду, приехали и послы крымского хана. Уверяли, что они готовы выступить.

Правда, более проницательный человек на месте Гордиенко мог раскусить, что татары лукавят, всего лишь провоцируют запорожцев. Все обещания они давали только устно, ни разу не подтвердили их на бумаге. Но Гордиенко на это не обратил внимания. Он зачитал универсал Мазепы – будто Петр намерен ликвидировать их «вольности», выслать всех казаков за Волгу. Звучало не слишком оригинально и не слишком убедительно. Но бочки с вином обеспечили нужный энтузиазм, и сирома дружно заорала – идти с Мазепой и шведами.

17 марта запорожцы неожиданно напали на отряд русских драгун бригадира Кэмпбэла. Он стоял беспечно, был захвачен врасплох. Казаки перебили около 100 драгун, 154 захватили в плен. Часть из них послали «в подарок» крымцам, а 90 русских повезли к шведам. 19 марта Гордиенко с отрядом приехал в село Будищи, где остановился Карл. Запорожцы передали ему пленных и принесли присягу. Шведский король наградил их, выделил по 20 талеров на казака. Мазепа добавил по 10 талеров. Итого получилось по 30 сребреников. Молва о разгроме Кэмпбэла растекалась по Украине, масштабы этой победы фантастически преувеличивались. К Гордиенко начали стекаться всевозможные разношерстные отряды, раскатавшие губы погулять и пограбить. Численность его войска достигла 6 тыс. (Сам он хвастался даже о 15 тыс.)

Хотя действительное положение шведов оставалось невеселым. В Польшу царь послал корпус генерала Гольца. Вместе с правобережными казаками он возле Подкамня разгромил армию Лещинского и приданные ему шведские полки. А польский «барометр» был чутким. Шляхта стала разбегаться от слишком уж ненадежного короля. Вишневецкие закинули удочки, что готовы обратно перейти на сторону Петра. Как выяснилось, даже жена гетмана Сенявского успела удрать от него ко двору Лещинского. Теперь прислала царю трогательное письмо, просила заступиться перед мужем, чтобы простил и позволил вернуться. О приходе подкреплений из Польши больше говорить не приходилось. Но в ставке Карла об этом не знали. У короля не было связи с Лещинским и Крассау. К ним писали повторные призывы поспешить, а гонцы не доезжали до адресатов.

В апреле 1709 г. шведская армия подступила к Полтаве. Там было 4270 солдат полковника Келина, 19 орудий. Крепость была слабенькой. Оплывшие от дождей и талых снегов земляные валы, поверху деревянный палисад, по сути, забор. Но к гарнизону присоединились 2 тыс. местных горожан и казаков. Сдаваться отказались. Отбили несколько штурмов, сами ходили на вылазки. А Петр решил, что шведов достаточно измотали, ослабили, можно дать генеральную битву. К Полтаве двинулась вся русская армия.

Авантюра запорожцев развивалась своим чередом. С Гордиенко из Сечи схлынула самая буйная часть казаков. Царь и Скоропадский задумали этим воспользоваться. Среди казачьей старшины всегда существовало соперничество, и родилась идея устроить «переворот». Конкурентам Гордиенко намекнули – их поддержат. Подпитали деньгами, подогрели недовольство кошевым. Один из старшин, Сорочинский, взбудоражил казаков, оставшихся в Сечи, созвал внеочередную раду, и Гордиенко объявили низложенным. Кошевым атаманом стал Сорочинский – он бывал с делегациями в Москве, царь знал его и считал «добрым человеком».

Однако царская игра с перевыборами все-таки провалилась. «Добрый человек» Сорочинский… тоже изменил! Ведь в Запорожье политика зависела не только от начальников. Но и начальник, если хотел завоевать популярность, должен был потакать желаниям сиромы. Сорочинский и казаки, оставшиеся с ним, сидели в Сечи, истинной обстановки не представляли. К ним доходили слухи, что Карл и Мазепа одолевают русских, вот-вот возьмут Полтаву. А провокация крымцев удалась в полной мере. Запорожцы поверили – со дня на день появится хан с ордой. Вместе с татарами и шведами их ждет сказочный грабеж, фантастическая добыча – русские города!

Но хана не было. А в Киеве по приказу царя было сосредоточено три пехотных полка для экспедиции против Сечи. Возглавили ее Григорий Волконский и полковник Яковлев. Солдат посадили на лодки и двинулись вниз по Днепру. Запорожцы пытались остановить экспедицию у Переволочны. Тут стояла тысяча казаков, они сагитировали часть местных жителей, собирали вокруг себя всякие буйные ватаги. Вооруженная толпа достигла двух тысяч. Но это была именно толпа. Ее опрокинули единственной атакой. Гнали, кололи и рубили. Бегущие прыгали в Ворсклу, многие утонули.

На подмогу Яковлеву шла конница – драгуны и донские казаки. Они обнаружили, что под Керебердой стоят еще полторы тысячи запорожцев, а рядом, в Решетиловке, шведы. Донцы скрытно подкрались к ним. Сперва налетели и разгромили сечевиков, а потом обрушились и побили их иностранных союзников. Царь до последнего момента не терял надежды образумить изменников. Посылал увещевательные письма, обещал прощение. Но все усилия остались тщетными. 11 мая экспедиция достигла Сечи. Ворота были заперты. Стены усыпали защитники, дымились фитили у пушек.

Яковлев все-таки пытался избежать кровопролития. Вступил в переговоры. Сходились несколько раз с казачьей делегацией. Вроде бы она склонялась к сдаче, вырабатывали условия. Запорожцы спорили о тех или иных пунктах, просили прерваться для совещаний. Но неожиданно открылось, что они обманывают. Кошевой Сорочинский сбежал в Крым, обещал привести татар. А сечевики ждали помощи и тянули время. 14 мая полки Яковлева пошли на приступ. По ним ударил страшный залп десятков орудий. Ошарашив солдат картечью и ядрами, запорожцы выплеснулись в яростную контратаку. Штурмовые колонны отшвырнули. Около 300 человек было убито, несколько десятков защитники захватили.

Причем пленных вывели на вал и принялись умерщвлять после страшных мучений и надругательств. Таким способом сечевые предводители силились запугать русских, а своих подчиненных повязать намертво, отрезать для них возможность капитуляции. Но солдаты, видя жуткую смерть товарищей, разъярились. К вечеру подошла подмога, полки драгун и украинские казаки полковника Галагана, раскаявшегося мазепинца. Он когда-то сам был запорожцем, жил в Сечи, знал особенности и слабые места укреплений. С его помощью спланировали второй штурм, и войска ворвались в Сечь. Ожесточившиеся солдаты пленных не брали. Командиры их и не удерживали. Только нескольких «знатнейших воров» уберегли для расследования и публичной казни. Собрали богатые трофеи, накопленные запорожской старшиной, насчитали более 100 пушек. А Сечь разорили и сожгли, «дабы оное изменническое гнездо весьма искоренить».

Другим запорожцам, разошедшимся по Украине, тоже стало припекать. Правда, они старались избегать встреч с регулярными войсками. Но украинские крестьяне разобрались, что это не войско, а сборища грабителей. Взялись уничтожать их безо всякой жалости. Одна из таких банд добралась аж до Чугуева. Основной состав здешних казаков находился в армии. Но вооружились оставшиеся дома старики, молодежь. Окружили и перебили 150 запорожцев. Группы и отряды, разгулявшиеся по окрестным районам, стали отходить к шведам. Сюда же устремились казаки, разбежавшиеся после разгрома Сечи. У Карла и Гордиенко собралось 8 тыс. запорожцев.

Хотя и здесь их участь оказалась довольно жалкой. Шведы с ними не считались. Жалованья не платили. Предоставляли питаться тем, что сами добудут. Король со своими солдатами их не равнял, ответственных задач не доверял. Но нашел отличное применение нахлынувшим к нему изменникам. Направил их на осадные работы. Чтобы сберечь кровь и жизни шведов, запорожцы под пулями рыли траншеи и апроши вокруг полтавских стен. Роптали, стонали. Некоторые удирали. Но это было опасно. Теперь запорожца могли прикончить в любой украинской деревне. Большинство вынуждено было смиряться, отирались у шведов в качестве чернорабочих.

А боевые действия вокруг Полтавы разгорались все жарче. Меншиков сумел провести в город подкрепления. 2 июня Карл забросил осажденным уже седьмое свое послание. Предлагал сдать крепость на любых условиях – пускай гарнизон сам выберет, чего он хочет. Но в случае отказа король грозил уничтожить всех защитников и жителей. Келин ответил спокойно. Дескать, о ваших предложениях мы уже знаем из писем, «коих семь имеем». «Тако же знаем, что приступов было восемь», и неприятели «более 3 тысяч человек на валах полтавских положили. Итак, тщетная ваша похвальба: побить всех не в вашей воле состоит, но в воле Божьей».

4 июня к армии приехал царь. Его полки стали выдвигаться к городу. Численность войск оказалась примерно равной, с обеих сторон по 47–48 тыс. Но теперь у Петра были боевые, обкатанные части, отлично обученные и вооруженные. А у Карла осталось 30–32 тыс. шведов, причем часть из них была ранеными и искалеченными, кадровых бойцов разбавили слугами, поставленными в строй, – среди пленных их насчитали 3,5 тыс. Остальные войска были разносортными добавками: 3 тыс. мазепинцев, 8 тыс. запорожцев, 8 хоругвей вспомогательной кавалерии из волохов, неизвестное число поляков, разохотившихся сходить на Москву. По артиллерии у русских было подавляющее превосходство – 102 орудия против 39 вражеских. Да и для них уже не хватало пороха, весь расстреляли.

Петр действовал спокойно и уверенно. Выманивал неприятеля на себя, на свои полевые укрепления и батареи. Карл, как обычно, горячился. Сам гонялся за казаками и накануне битвы получил пулю в ногу. Узнав, что к русским идут значительные резервы, он принял решение – в ночь на 27 июня приказал атаковать. А дальше как раз и сказалось, насколько изменилось качество армий. Первый, самый страшный удар шведской конницы и штыковую атаку лучших королевских частей наши солдаты выдержали. Подкрепить их оказалось нечем. Когда русские контратаковали, враг сломался и побежал. Мазепинцы и запорожцы в Полтавской битве не участвовали. Их сочли слишком ненадежными и оставили в тылу прикрывать обоз. Но это дало им возможность вовремя удариться в бега.

Откатывались вместе с поредевшими и растрепанными шведскими войсками. Вдогон выступил Меншиков с корпусом из 9 тыс. кавалерии. Карл и остатки его воинства собрались в Переволочне, на берегу Днепра. Средств для переправы не было, поступали известия, что русские уже близко. Приближенные уговаривали короля оставить войска и уезжать. Мазепа тоже доказывал, что надо перебираться за Днепр. Широкая река прикроет, и можно будет укрыться в Очакове, в турецких владениях. Он даже не стал дожидаться своего покровителя. Его казаки обшарили берег, нашли лодки, перевезли не только гетмана, но и его телеги с барахлом. Запорожцы и без лодок обошлись. Конные поплыли через реку, держась за лошадей. Пешие пользовались подручными средствами – бревнами, досками, бочками. Наконец, и Карла уговорили. Вместе с ним переправились 729 офицеров и драбантов.

А через пару часов появился Меншиков с конницей. Шведы были совершенно деморализованы, измучены и сдались. Пленных набралось 16 295 человек. Да под Полтавой взяли 6 тыс. Убитых начситали 9300. Неприятельская армия перестала существовать. За Днепр, в погоню, отправили отряд Волконского. Киевский губернатор Голицын тоже выслал драгун на перехват короля и Мазепы. В общем-то, поймать их было вполне реально. Турецкое начальство в Очакове уже получило известия, что случилось под Полтавой, с русскими оно теперь ссориться боялось и не пустило беглецов в город. Шведы и мазепинцы повернули к Бугу. Но и преследователей тормозили различные препятствия. Сперва они столкнулись с той же проблемой, что и враги, – как перебраться через Днепр? Когда все же переправились и доскакали до Кременчуга, Волконский докладывал – устают лошади, плохо с продовольствием.

Ну а беглецы напоследок переругались. Запорожцы с запозданием сообразили, куда их завела измена. Удирают на чужбину, и ждет их участь жалких изгнанников. Они взбунтовались против Мазепы. Намеревались разграбить телеги с имуществом, которые гетман сумел сохранить. А кто-то подбросил идею выдать Мазепу царю. Это понравилось, зашумели, что Петр за такой подарок наверняка простит их, еще и наградит. Но судьбой союзника обеспокоился Карл. С ним находился посол Лещинского, Понятовский, король поручил ему заступиться за гетмана. Дипломат с задачей справился, ловко оплел казаков речами. Внушил, что сейчас не подходящий момент для разборок, надо держаться вместе. В результате запорожцы упустили свой шанс.

А нового им уже не представилось. Карл и Мазепа быстренько перемахнули через Буг, турецкий паша города Бендеры предоставил им убежище и охрану. Тут как тут появились и русские драгуны. Налетели, порубили шведов, не успевших уйти за реку, – спаслось всего 350 человек. Запорожцев и мазепинцев уцелело гораздо больше. Они разбежались кто куда, посыпались в воду, форсируя Буг вплавь.

А в России и на Украине праздновали победы, награждали героев. Для Мазепы учредили особую награду, «Орден Иуды». Он был изготовлен из серебра весом 10 фунтов (4 кг) на цепи весом 2 фунта (800 г). На нем был изображен Иуда, повесившийся на осине, рядом мешочек с 30 сребрениками и надпись: «Треклят сын погибельный Июда, еже за сребролюбие давится». Предполагалось «наградить» изменника, когда он попадет в руки государя. Турки Мазепу тоже презирали. Он остановился в шатре возле Бендер, просил пашу выделить ему какой-нибудь дом. Тот ответил – если гетмана не удовлетворили дворцы, которыми жаловал его царь, то здешние дома ему и подавно не подойдут.

Поэтому русские дипломаты полагали, что османские власти не будут держаться за него. Петр назначил за его выдачу 300 тыс. руб. Посол в Стамбуле Толстой подтверждал – перед такой суммой вряд ли устоят. Опасались лишь, как бы предатель не «обрезался». То есть не прошел через обряд обрезания, не принял ислам. Единоверцев Турция не выдавала. Но для бывшего гетмана обрезание не понадобилось. Крушение планов, утрата блестящего положения и богатств стали для него слишком болезненными. На чужбине он прожил меньше трех месяцев, 22 сентября 1709 г. он умер.

Кстати, именно тогда был впервые использован безграмотный оборот «в Украине» вместо «на Украине». Он родился в шведской пропагандистской реляции о Полтавском сражении. В Стокгольме плохо представляли, что речь идет об «окраине». Только слышали о некой далекой стране под таким названием. Для шведского народа было составлено воззвание, что «в Украине произошел не слишком удачный бой». Русские навалились огромнейшими силами, 200 тыс. человек, поэтому «среди шведских солдат было много убитых и раненых. Но король жив и здоров, так что не произошло ничего страшного, надо благодарить Бога!..».