Экая жалость…

Я тебя за собой поманил,

А когда мы остались в гостиной,

На холодный паркет повалил

И услышал твой смех беспричинный.

Ускользая, как будто змея,

Ты в персидскую шаль замоталась

И отпрянула: – Я – не твоя!

И подумал я: экая жалость!

Но в глазах прочитал я упрек.

Зазвенели браслеты и кольца,

Все одежды с тебя совлек

С неподвижным лицом комсомольца.

Я задул на камине свечу,

Ты в комок ожидания сжалась

И воскликнула: – Я не хочу!

И подумал я: экая жалость!

И достал я тяжелую плеть,

И вбивал я с улыбкой любезной.

В эту ночь ты должна умереть,

Так посмейся, мой ангел прелестный.

Ты, нагой Саломее сродни,

Со слезами бросалась на стены.

И услышал: – Распни же, распни

Эту плоть за былые измены!

Я словами тебя распинал,

Даже слуги на крики сбежались.

А когда я тебе все сказал,

Наши губы во тьме повстречались.

Ты со мной устремилась в полет,

Высоко поднимая колени.

Так мы встретили поздний восход

На греховной житейской арене.

Так неслись мы на всех парусах

В пируэте изысканной позы,

И, любуясь собой в зеркалах,

Навевала ты сладкие грезы.

Был мне голос – и нежен, и глух,

Я тебя не расслышал, и все же —

– До свиданья, любезный мой друг!

Как угодно. Простимся. О Боже!

Я тебя до ворот проводил.

А когда ты со мной расставалась,

Все твердила: – Ведь ты не любил! —

И добавила: – Экая жалость…