Начало

Как уже отмечалось выше, после гражданской войны численный состав РККА и РККФ стал стремительно сокращаться и к 1924 году составлял 562 тысячи человек (вместо 5,5 миллиона). Сторонники существования единой политической «линии Ленина — Сталина» утверждают, что демобилизация 1921–1923 годов носила временный характер (почти как и нэп), дескать, необходимо было уменьшить военное бремя на разрушенную войной экономику страны. А после восстановления народного хозяйства планировалось вновь увеличить численность вооруженных сил.

Нам не известны ленинские планы относительно армии и флота, но если было запланировано будущее увеличение их численного состава, то почему тогда сокращение достигло подобного невиданного 10-кратного (!) масштаба? Если эти меры были направлены на укрепление Красной Армии, то почему в 1923 году было распущено Броневое управление РККА и самое главное — начался постепенный перевод армии на территориально-милиционную систему (что является характерным признаком перехода вооруженных сил на откровенно оборонительную доктрину)?

«Важнейшим вопросом военной реформы (1924—1925 годов. — С.З.) был переход к смешанной системе комплектования войск, которая позволяла иметь в мирное время небольшую кадровую армию с минимальной затратой средств на ее содержание в сочетании с территориально-милиционными формированиями внутренних округов…» [10].

Ответ однозначен — Ленин понял всю иллюзорность идеи «мировой революции» и полностью от нее отказался, а коли так, то и незачем держать в стране большую армию, лучше сделать ставку на экономику. Ленин не бредил мировым господством, им бредил Сталин, и будущее страны после похорон Ильича находилось в его руках.

Когда СССР начал подготовку к «Большой войне»?

Целенаправленная подготовка началась в 1925 году; этот год — одна из важнейших отправных точек в расследовании, увы, не замеченная большинством специалистов. Определенные подвижки произошли еще в 1923 году. В этот период Сталину очень легко было скрывать свои агрессивные планы, так как по окончании Гражданской войны был брошен клич о необходимости «укрепления РККА» и спасения ее от «развала». Под эти лозунги Сталин мог начинать подготовку к «Большой войне» совершенно не маскируясь — любое усиление военной мощи можно было объяснить «укреплением вооруженных сил».

Кроме того, у Кобы было много единомышленников. Во-первых, за «укрепление армии» ратовали многие видные большевистские вожди, товарищ Троцкий, например, в отличие от Ленина не отринувший идею «мировой революции» и ее экспорта за рубеж. Ничего против укрепления армии не имел и товарищ Каменев, да и многие другие. Во-вторых, за «укрепление» выступал практически весь комсостав этой самой РККА, оставшийся на «гражданке» без дела и недовольный «разрушением вооруженных сил».

«Конечно, демобилизация отвечала интересам миллионов солдат. Тянуло к земле, станку, хотелось вернуться в семью, домой. Удержать кадровых солдат в армии было оченйтрудно, тем более, что среди них большинство составляли крестьяне. Этот процесс мог далеко зайти, «размыть» ядро армии. В феврале 1921 года по решению Оргбюро ЦК РКП (б) демобилизация коммунистов из армии была прекращена.

… Дело не обошлось без острых споров. По поручению ЦК партии М.В. Фрунзе и С.И. Гусев (настоящие имя и фамилия Яков Давидович Драбкин, в 1921 году — начальник политуправления РККА. — С.З.) подготовили тезисы «Реорганизация Красной Армии», в которых отстаивали сохранение кадровой армии и намечали постепенный переход к милиционным формированиям… Другие утверждали, что нужно немедленно переходить к милиционной системе комплектования армии. X съезд РКП(б) принял ленинский курс военного строительства в мирное время. В постановлении съезда было прямо записано: «Неправильной и практически опасной для настоящего момента является агитация некоторых товарищей за фактическую ликвидацию нынешней Красной Армии и немедленный переход к милиции» [27, с. 82–83].

Ну а уж высший командный состав СССР — это особая категория. Им не надо было рассказывать сказки о необходимости «укрепления», многие и сами понимали, к чему следует готовиться. А товарищи Фрунзе, Тухачевский, Триандафилов и прочие — так вот они это самое и готовили. Они лишь не предполагали, что собираются на чужую вечеринку, где многих из них не ждут.

«В 1922 году началась крупная перестройка РККА. Во всех стрелковых дивизиях упразднялись бригады. Теперь дивизии внутренних округов состояли из трех стрелковых полков, дивизионной школы младших командиров и различных подразделений с вдвое уменьшенной численностью бойцов. Новый шаг был сделан в 1923 году, когда утвердили единый штат стрелковой дивизии… а также ввели в РККА стрелковые корпуса, как высшие тактические соединения сухопутных войск. Параллельно шла массовая демобилизация. При расформировании соединения сливались. Бригады, преобразуясь в полки, а полки в батальоны, передавали им свои номера» [14, с. 48].

Любопытно, но Александр Михайлович делает различие между 1921–1922 гг. и, к примеру, 1924 годом. Это свидетельствует о существовании двух различных периодов в развитии РККА на этом коротком промежутке времени. И в свою очередь, сей факт свидетельствует об изменении одних планов и замене их другими. Ленин в это время был болен и уже не мог влиять на ситуацию в вооруженных силах.

В каком состоянии находились вооруженные силы советской республики в этот период?

«При резком сокращении государственного военного бюджета оставшиеся в частях кадры должны были обучать и призывников и обеспечить на случай войны быстрое развертывание соединений до штатов военного времени. Первые сборы переменного состава РККА состоялись осенью 1923 года… Приписной состав территориальных частей проходил военную подготовку на военных сборах. В год призыва военнообязанные усваивали курс допризывного обучения по военной, политической и физической подготовке.

…В первый год службы молодые призывники привлекались для прохождения трехмесячного (май — июль) сбора, а каждый год из последующих четырех — на осенние месячные общие сборы всего переменного состава, приписанного к полку. На время сборов территориальные части получали полностью все, что полагалось по штатам военного времени: оружие, боевую технику, транспорт и имущество. Общие сборы приписного состава, как правило, заканчивались дивизионными учениями или участием дивизий на корпусных либо окружных маневрах. Общая продолжительность обучения рядового состава в стрелковом полку, не считая трехнедельного срока допризывной подготовки, составляла, таким образом, около семи месяцев» [14, с. 52–53].

«X съезд партии предложил «обратить исключительное внимание на все специальные технические части» Красной Армии, в том числе авиационные. Получила практическое осуществление трехлетняя программа восстановления, дооборудования и расширения авиационных предприятий, утвержденная Советом Труда и Обороны в декабре 1922 года.

В 1-й Краснознаменной истребительной эскадрилье, созданной из отряда легендарного летчика Нестерова, Валерия Чкалова назначили в звено летчика Москвина, выделив для первоначальных тренировочных полетов французский самолет «Ньюпор-24 бис», много раз ремонтированный, побывавший во многих мастерских.

Механик самолета Прошляков, старательно ухаживавший за стареньким калекой, предупредил новичка об ограничениях в полетах на этой машине, а командир звена ему строго сказал:

— Только по кругу. И никаких сарталь-морталь не вздумайте делать: «Ньюпор» может рассыпаться…» (Байдуков Г.Ф. Чкалов. Мн., 1984, с. 26).

«Армия требовала экстренных мер в оснащении броневых сил новой материальной частью — в строю находились устаревшие, предельно изношенные трофейные машины, а к апрелю 1925 года сложилось критическое положение и станковым вооружением. Обеспеченность танков «Рик-кардо» (МК V) исправными 57-мм пушками «Гочкис» равнялась 10 %, а пушечные «Рено» (FT-17. — С.З.) вообще оказались фактически разоруженными. В качестве хоть какой-то замены предлагалось использовать пулеметы «Максим».

…На тот момент (1927 год. — С.З.) единственный танковый полк Красной Армии располагал трофейной техникой — сорока пятью тяжелыми танками «Риккардо» (МК V), двенадцатью средними танками «Тейлор» (МК А «Уиппет») и тридцатью тремя легкими «Рено» [52, с. 100].

«РККФ в 1923 году далеко еще не здравствовал, хотя и начал выздоравливать. После решений X съезда РКП (б) дело пошло быстрее.

…При этом, разумеется, о теоретических концепциях — какой флот необходим державе — не задумывались. Восстанавливали и вводили в строй хорошо сохранившиеся корабли (на Балтике) или оставшиеся на театре после гибели основных сил (на Черном море). Часто шли на компромиссы, принимали решения, не вполне оптимальные даже тогда, но вынужденные. Эго можно отнести к ветерану Цусимы — «Авроре», идеологические соображения в судьбе которого вплоть до конца 1940-х годов решающего значения не имели. При этом в той же степени морально устаревшие, но более новые и вооруженные лучшей артиллерией «Рюрик», «Баян», «Адмирал Макаров» из состава флота были исключены и проданы на слом. «Авроре» и «Коминтерну» (бывший «Память Меркурия». — С.З.) просто повезло. У этих кораблей были близнецы, которых можно было разобрать на запчасти — крейсера «Диана» и «Богатырь». У «Рюрика» такой «ремонтной базы» не оказалось.

До начала военной реформы ожидать крупных ассигнований на флот не приходилось.

…Прежний флот в ходе мировой войны, революции и гражданской фактически утрачен. Остатки его в полном объеме страна не в состоянии ни ремонтировать, ни содержать. Воссоздать можно лишь какую-то часть наследия царского флота, при этом конкретных соображений относительно использования морских сил в возможной войне пока нет, а значит, нет и надежного критерия, какие корабли нужно оставить в боевом составе, а какие сдать на слом. Поэтому следует исходить из того, что позволяет выделить тощий госбюджет, сохраняя флот постольку, поскольку он есть почти у всех держав, обладающих выходами к морским побережьям» [43].

«Сейчас осталась только одна лодка, годная для строевой службы, из девяти, числящихся в составе морских сил Балтийского моря — это «Краснофлотец»… Этот краткий перечень говорит сам за себя и показывает, что мы идем к факту полной гибели нашего подводного флота. Только экстраординарными мерами можно задержать его гибель» [75, с. 278].

Но в скором времени положение начало меняться.

«В январе 1924 года Пленум ЦК РКП(б) решил провести проверку деятельности военного ведомства, которая была поручена военной комиссии ЦК во главе с В.В.Куйбышевым (сталинская креатура. — С.З.), а затем С.И. Гусевым. В подготовке материалов о положении в армии к Пленуму ЦК участвовали М.В. Фрунзе, К.Е. Ворошилов, А.С. Бубнов, Г.К. Орджоникидзе, А.А. Андреев, И.С. Уншлихт, Н.М Шверник и другие. Общие выводы из анализа собранных фактов были безрадостны и резки.

Стало ясно, что задачи укрепления вооруженных сил страны требуют коренной военной реформы…

…Мероприятия военной реформы были закреплены в Законе о военной службе, принятом в сентябре 1925 года ЦиК и СНК СССР. Это был первый общесоюзный закон об обязательном несении военной службы всеми гражданами нашей страны, одновременно определивший и организационную структуру вооруженных сил.

Были реорганизованы центральный и местный аппараты военного управления. Новый штаб РККА во главе с М.В. Фрунзе (помощники — М.Н. Тухачевский и Б.М. Шапошников) становился основным организующим центром Красной Армии. Управление упростилось, повысилась оперативность и ответственность в работе. Новую организационную систему руководства вооруженными силами партия укрепила сверху. В январе 1925 года народным комиссаром по военным и морским делам и председателем Реввоенсовета СССР стал выдающийся полководец-большевик Михаил Васильевич Фрунзе» [27, с. 91–92].

«Большой вред армии нанесла антипартийная деятельность Троцкого. ЦК партии принял решение создать; комиссию по изучению боеспособности войск. Обследовав состояние вооруженных сил страны, она в начале 1924 года отметила ряд серьезнейших недостатков и подчеркнула необходимость резко повысить боеспособность Красной Армии.

… Уже в марте был утвержден новый состав Реввоенсовета СССР, после чего и началась реформа в прямом смысле слова. Она включила в себя ряд крупных мероприятий, действительно позволивших повысить боеготовность Советских Вооруженных Сил и подвести их к тому новому рубежу, который определился в связи с переходом СССР к индустриализации» [14, с. 53].

«…? 1927 году под руководством начальника штаба РККА М.Н. Тухачевского специалисты по военному планированию приступили к разработке пятилетнего плана развития вооруженных сил до 1932 года…» [52, с. 100].

Итак, в 1924 году началась военная реформа, продолжавшаяся год. Какие цели она преследовала?

«В результате военной реформы 1924–1925 годов был сокращен и обновлен центральный аппарат, введены новые штаты частей и соединений, улучшен социальный состав командных кадров, разработаны и внедрены новые уставы, наставления и руководства» [10].

На первый взгляд, складывается впечатление, что реформа продолжила курс на сокращение, разоружение, переход на оборонительную стратегию и т. д. и т. п. Однако это только напервый взгляд. На самом деле именно «реформа 1924–1925» остановила сокращение вооруженных сил. Увеличения на первых порах не произошло (оно начнется с 1927 года), зато произошло укрепление кадрового состава армии, укрепление командного состава, заложена новая система штабных структур и управления и пр.

«В результате военной реформы Красная Армия получила твердую штатную численность (562 тыс. человек). В ее составе на кадровом положении находились 26 стрелковых дивизий, почти вся кавалерия, технические части и ВМФ. Территориальные войска (милиция. — С.З.) состояли из 36 стрелковых, 1 кавалерийской дивизий, полка бронепоездов и 3 национальных полков, подразделений и частей войсковой артиллерии. Смешанная система просуществовала до середины 1930-х гг., когда в связи с возрастанием угрозы фашистской агрессии (естественно, только вот общих границ с этой «агрессией» в середине 30-х у СССР не было. — С.З.) и укреплением экономической мощи СССР был совершен переход к единому кадровому устройству Красной Армии» [10].

Одним словом, был создан крепкий скелет, а нарастить его мясом и мышцами планировалось, используя всеобщий призыв в рамках все той же территориально-милиционной системы.

«Военная реформа завершилась принятием 18 сентября 1925 Законом об обязательной военной службе трудящихся в возрасте от 19 до 40 лет (народ так и не понял, что его уже «подвязали» к будущей войне. — С. 3.)» [10].

Многие могут справедливо возразить: «Ну и что из того? Где конкретные доказательства подготовки СССР к наступательной войне в этот период?»

Самое смешное, что доказывать ничего не надо — большевики в то время ничего и не скрывали, нужно только иметь желание видеть истину.