19

19

Августовское солнце нещадно палило ржавые железные крыши вагонов для перевозки скота, соединенных в состав на запасном пути грузовой станции Пантен, находившейся сразу за парижским скотопригонным двором. Внутри этих вагонов, набитых более плотно, чем метро в часы «пик», стояли люди, которых эсэсовцы приготовили для депортации в Германию. В нестерпимой жаре люди пытались втянуть хотя бы глоток воздуха. Цвет французского Сопротивления — 2104 мужчины и 400 женщин, то есть восемь из каждых десяти заключенных «Френе» и «Роменвиля», — в ужасных муках ожидали отправки поезда.

Жанни Руссо была втиснута в вагон вместе с 92 другими женщинами. Единственное окно с натянутой колючей проволокой было слишком высоко, чтобы даже самая высокая из женщин в вагоне могла хоть мельком увидеть, что происходит снаружи. Эта хорошенькая девушка на всю жизнь запомнила жару в том вагоне и то, как жадно втягивала его зловонный воздух в разрывающиеся легкие. Одна за другой женщины сняли с себя все, кроме белья. В углу вагона, рядом с цинковым ведром, служившим туалетом, женщины освободили небольшое пространство, где одновременно трое из них могли сесть на корточки, плотно прижав колени к ключицам, и отдохнуть. Остальные вынуждены были стоять.

В соседнем вагоне места было побольше. Там Ивонна Панье и другие женщины могли сесть на корточки и образовать живую цепь. Но то и дело кто-нибудь из них терял сознание. Человек шесть вскоре умерли.

Вдруг Ивонна Панье заметила в дверном проеме мужчину; его жирное лицо лоснилось от пота. Она узнала эсэсовского охранника, выходца с Украины, который наблюдал, как ее пытают в гестапо на авеню Фош. Казалось, он пришел пожелать «счастливого пути этому стаду животных, на которых он уже поставил свое клеймо и которые теперь отправлялись на бойню».

У мужчин положение было еще хуже. Полураздетые, по сто и более человек в одном вагоне, они страстно желали лишь одного — чтобы поезд, в который они когда-то надеялись не попасть, теперь поскорее отправился.

Пьер Лефошё, у которого от голода, жажды и жары кружилась голова, молил лишь о том, чтобы поезд отправился. Стоявший позади него заключенный, страдая от мучительной жажды, слизывал со спины Пьера стекающий пот.

* * *

Со станции Пантен вышел и направился в ближайшее кафе человек, весь вид которого — поникшая голова, опущенные широкие плечи — говорил о том, что он чем-то подавлен. Эмиль «Бобби» Бендер, абверовский плейбой средних лет, только что попытался остановить поезд с заключенными, прибегнув к обману в переговорах с эсэсовским начальником эшелона. Его замысел не удался. После того как его разыскал Нордлинг, оба предпринимали отчаянные попытки передать находившихся в районе Парижа политических заключенных под опеку Красного Креста. Все их усилия остались безрезультатными. Нордлинг встречался с Пьером Лавалем, премьер-министром Виши; германским послом Отто Абетцом; шефом гестапо во Франции Карлом Обергом. Ни один из них не проявил ни малейшего интереса к его идее. Фон Хольтиц не принял их по причине крайней занятости.

Были и другие люди, пытавшиеся в то утро остановить товарный состав, подготовленный к отправке со станции Пантен. Их тактика была другой. Пока заключенные изнемогали от жары в вагонах для скота, из Парижа в небольшую деревушку Нантей-Сааси мчался на велосипеде подросток. Ему было поручено доставить устный приказ парижского штаба ФФИ руководителю отряда Сопротивления в этой деревне. Приказ был прост и ясен: любой ценой, любыми средствами перерезать главную железнодорожную магистраль между Парижем и Нанси. Именно по этой дороге стоявший на станции Пантен состав должен был проследовать в Германию.

А в середине дня с одного из парижских чердаков подпольная радиостанция передала в Лондон следующее закодированное сообщение: «Для срочной передачи всем руководителям ФФИ. Немцы организовали эвакуацию заключенных парижских тюрем, в частности «Френе», по железной дороге через Метц, Нанси. Опасаемся массовой резни по ходу следования. Примите все меры возможного саботажа транспорта».