6

6

Измотанные войной, усталые солдаты вермахта выстроились вдоль бетонной платформы, тянувшейся параллельно рельсам. Их молодые лица не выражали ничего, кроме безразличия и отчужденности. Вскоре они погрузятся в эшелон, который сейчас стоит рядом, но через несколько минут, окутавшись клубами пара, медленно отойдет от Силезского вокзала Берлина и отправится в длинный путь на Восточный фронт.

Небольшого роста генерал-майор вермахта, медленно пробиравшийся по платформе, с сочувствием разглядывал их бесстрастные лица. Ему самому часто приходилось вот так же молча стоять на вокзале в ожидании поезда, увозящего на войну, на Восточный фронт. Но в тот вечер Дитрих фон Хольтиц ждал другого поезда. В сопровождении ординарца, тащившего чемодан, Хольтиц миновал последнюю шеренгу солдат на платформе и повернул к поезду. На одном из голубых спальных вагонов Холь-тиц с трудом разобрал выцветшие желтые буквы французских слов, которые напомнили ему о других путешествиях, в более мирные для Европы времена. Однако теперь эти вагоны железнодорожной компании «Ля компани интернасьональ де вагон-ли э де гранд экспресс европиан» входили в состав, носивший название «Официр генераль зондерцуг Д2 фюрер», — поезд, который доставит Хольтица и группу избранных высокопоставленных посетителей в ставку Адольфа Гитлера в Растенбурге, в Восточной Пруссии.

Хольтиц вошел в зарезервированное для него купе и начал расстегивать китель. Он наблюдал, как его ординарец аккуратно расставлял на полированной полочке красного дерева, укрепленной над умывальником, его довоенную бритву «Жиллетт», мыло и коробочку с таблетками снотворного «ривонал». Он знал, что позднее будет благодарен за сон, который подарят ему эти таблетки. На следующее утро впервые в жизни генерал-майор Дитрих фон Хольтиц будет беседовать с человеком, повелевавшим «третьим рейхом».

В то лето 1944 года в ставку Гитлера редко вызывались фельдмаршалы. Еще реже Гитлер уделял время генералам. Вызвать Хольтица побудила особая причина. Этот флегматичный прусский генерал, устроившийся на обтянутом коричневой стеганой обивкой сиденье спального купе, был лично выбран Адольфом Гитлером в качестве командующего обороной столицы Франции.

Тремя днями ранее в той же ставке, куда поезд вез сейчас генерала, другой генерал отобрал из металлического ящика, запертого в его сейфе, досье на трех высших офицеров. Одно из досье было на Хольтица. Генерал Вильгельм Бургдорф, начальник отдела кадров офицерского состава в ОКВ («Оберкомандо дер Вермахт»), то есть в штабе Гитлера, сразу обратил внимание на «дело» Хольтица. Прежде всего из него следовало, что Хольтиц был человеком, чья преданность «третьему рейху» не знала границ. Бургдорфу нужен был именно такой человек. Зараза пораженчества и измены расползалась по генеральскому корпусу, и нигде, казалось, она не обосновалась столь прочно, как в Париже. Старший армейский чин во Франции генерал Карл Генрих фон Штюльпнагель оказался главарем заговорщиков, покушавшихся на жизнь Гитлера 20 июля. Ослепший и полуживой после попытки самоубийства, он лежал в ту ночь на нарах в берлинской тюрьме «Плётцензее». Вскоре по приказу Гитлера он будет задушен. Командующий Большого Парижа генерал Ганс фон Бойнебург-Ленгсфельд казался Бургдорфу ничуть не лучше.

Бургдорф знал, что в тяжелые дни, которые предстояло пережить Парижу, ОКБ потребуется человек, лояльность и способности которого были бы вне всякого сомнения, человек, который железной рукой восстановил бы дисциплину в городе, сумел бы без всяких колебаний подавить любое гражданское неповиновение, человек, который бы знал, как организовать яростную оборону города.

Хольтиц представлялся ему именно таким человеком. Бургдорф взял его досье и положил перед фюрером. Он отрекомендовал Хольтица как офицера, никогда не ставившего под сомнение приказы, сколь бы суровыми они ни были. По мнению Бургдорфа, именно Хольтица следует назначить в Париж.

Фюрер дал согласие. Затем, немного подумав, он выдвинул особое требование. Назначение в Париж было столь важным, что он приказал Бургдорфу вызвать Хольтица из штаба Нормандского корпуса в ОКБ, чтобы лично проинструктировать его.

Для безупречно лояльного офицера, которого Гитлер решил направить в Париж, война началась в 5.30 утра 10 мая 1940 года. В то утро, выпрыгнув из первого Ю-52, приземлившегося в аэропорту Роттердама, подполковник фон Хольтиц, командир третьего батальона 16-го воздушно-десантного полка, по существу, возглавил весь германский блицкриг на Западе. Он был первым немецким офицером, вторгшимся в Нидерланды. Ему было приказано захватить мосты через реку Ньёв-Маас чуть южнее города. После четырех дней и четырех ночей упорных боев голландцы продолжали яростно сопротивляться. В полдень 14 мая Хольтиц приказал священнику отправиться в окопы голландцев и убедить их командиров сдаться. Если это сделано не будет, предупредил он, «Роттердам подвергнется безжалостной бомбардировке». Через два часа священник вернулся, так и не найдя командира голландцев, и воздушный налет начался. Решив, что налет продолжался достаточно долго, Хольтиц попытался остановить его выстрелом сигнальной ракеты. Однако, как он впоследствии вспоминал, ракета попала в облако дыма от горевшего поблизости грузового судна, и бомбардировка продолжалась. По данным голландцев, ее результатом были 718 убитых и 78 тысяч раненых и бездомных. Центр Роттердама был разрушен.

Позднее один из друзей спросил у Хольтица, не испытывал ли он угрызений совести, когда возглавил вторжение в страну, которой Германия даже не объявила войны.

— Почему это? — ответил тот.

Дитрих фон Хольтиц не так был воспитан, чтобы задавать вопрос «почему?». С момента его появления на свет в родовом имении в Силезии судьба мальчика была предопределена. Три поколения прусских военных проследовали до него тем же путем из серых сланцевых башен поместья прямо в армию. Начальное образование он получил в саксонском кадетском корпусе, известном своей строжайшей дисциплиной. Мальчик был столь прилежен, что его назначили пажем при дворе королевы Саксонии.

Больше всего гордился фон Хольтиц своей ролью при осаде Севастополя. Именно там он заслужил генеральские знаки отличия. Когда осада этого черноморского порта только начиналась, в его полку насчитывалось 4800 человек. На 27 июля 1942 года оставалось только 347. Но Дитрих фон Хольтиц, сам с кровоточащей раной в правой руке, все же захватил Севастополь.

Чтобы добиться этого, он без всяких колебаний заставил русских пленных подносить боеприпасы и заряжать пушки его батарей. Вообще-то он находил даже забавным, что русские заряжали его пушки снарядами, которые в клочья разносили их дома. Позднее, когда его перевели в группу армий «Центр», печальным жребием дивизии Хольтица стало прикрывать с тыла отступающую армию. Как всегда, он добросовестно выполнял все приказы. А они в те тяжелые дни 1943 года требовали оставлять за отступающими частями вермахта лишь выжженную землю и развалины.

Этот неизвестный генерал, ожидавший отправления поезда, повезет с собой в Париж репутацию разрушителя городов. И нельзя сказать, чтобы она была совершенно незаслуженной.

«После Севастополя, — признается он как-то шведскому дипломату в Париже, — моим уделом стало прикрывать отступление наших армий и уничтожать оставленные ими города».