МАСТЕР
Я словно б мертв, но миру в утешенье
Я тысячами душ живу в сердцах
Всех любящих, и, значит, я не прах
И смертное меня не тронет тленье.
Микеланджело Буонарроти
Пыль от мраморной глыбы въелась в кожу и жжет,
Из коленей и пальцев кровь неспешно сочится —
Ты упорен в работе, и резец твой тупится,
Но ты видишь созданье, что в том камне живет.
Чтоб виденью дать волю, дерзко рвешься вперед.
И, как мастер, уверен: будет вечным творенье.
Ты спешишь, пока сердцу небо шлет откровенье,
И боишься – бесследно миг прозренья уйдет.
Я пришла из грядущих, из непрожитых лет,
Пред творением дивным в восхищенье застыла.
Не гневись, умоляю, за настойчивость, милый!
Видишь, как тебе предан моих глаз ясный свет!
Я пришла, но не знаю, какова ипостась:
Я сестра тебе; мать ли; та, что любит беспечно…
Ты ж твореньем своим околдован навечно.
Как мне в душу проник? Как смог сердце украсть?..
Ты устал, Микеланджело. Встань, распрямись!
Кровь полуночных бдений – на глазах пеленою.
Забывал за работой ты о пище порою…
Вот домашний обед. Я прошу, обернись!
Отвлекись от ваянья, полной грудью вздохни.
Кину шаль свою на пол – для тебя будет ложе.
Смажу снадобьем раны на растресканной коже,
И лоскут поцелую, чем завязаны будут они.
Но ко мне все стоишь ты исхудалой спиной,
Что прикрыта одеждой, щедро политой потом,
Глух к моленьям и просьбам, не внимаешь заботам
О тебе, светлый гений, мой бессмертный герой.
Постигаешь эпоху в непрерывной борьбе.
Ты для мира – затворник, жизнь твоя – в сотворении.
Окропив белый камень кровью стертых коленей,
Высекаешь корону вечной славы себе.
Перевод с табасаранского Евы Ахтаевой
Ах, женщина, не счесть твоих забот!
В дому размером с сито, их – что дырок.
И, если вдруг душа к стихам зовет,
Рукам в то время вовсе не до Лиры.
И сколько же стихов на языке,
Как слив на ветках, высохло впустую!
И мысли растворились вдалеке,
Как рои пчел, заброшенные всуе…
Перевод с табасаранского Лилии Вереиной