Не ведет ли эвтаназия к обесцениванию человеческой жизни?

Не ведет ли эвтаназия к обесцениванию человеческой жизни?

В наши дни даже сиделки — из тех, кого называют «серийными убийцами» и «черными ангелами», чьи деяния, как правило, неизвестны и недоказуемы, посылающие на смерть неизлечимо больных по своей воле и разумению, — внушают себе, будто поступают так из сострадания, то есть осуществляют эвтаназию. Ведь если не они, то кто же поможет уйти из жизни страждущему человеку, которого в оставшиеся ему дни жизни ждут лишь нестерпимые мучения. Помощь подобного рода, равно как и все более распространяющаяся «пассивная эвтаназия», безусловно и неизбежно могут привести к обесцениванию человеческой жизни.

Поэтому мы нуждаемся не в эвтаназии, помогающей переступить роковой порог, а в эвтелии, примиряющей нас с неудержимо надвигающейся старостью и ее логическим последствием — смертью. Эвтелия не только дает возможность каждому свободно выбрать срок и способ собственной кончины (по праву определения своей участи, узаконенному конституционно), но и закрепляет определенные ритуалы, проведение которых будет доверено не сиделкам, а специалистам-«вспоможителям», которые гарантируют выполнение нашего волевого решения должным образом, с сочувствием и без каких бы то ни было злоупотреблений. Собственно, это и есть основное условие достойной смерти: лишенный достоинства человек гибнет, умирает, как животное, — в таком случае их мало что отличает.

Чудовищные массовые бойни двадцатого века были бы невозможны, если бы прежде того методично, шаг за шагом жертв не лишали остатков человеческого достоинства. А уж когда это свершалось, то и убийцы не принимали их за людей, да и сами жертвы больше не чувствовали себя таковыми.

Я ратую за эвтелию именно потому, что суть ее не в устранении боли любой ценой и не в ускорении кончины, когда у умирающего нет возможности перед смертью проститься с близкими. Основной принцип и цель эвтелии заключаются в том, чтобы человек до последнего вздоха сохранял накопленное за долгую жизнь достоинство. Чтобы свойственная нашей природе любовь к себе подобным не угасла, не перешла в эгоизм и ненависть, но достигла своего завершения с концом жизни.

Как увидим в дальнейшем, о высшем проявлении этой любви свидетельствует и учение Иисуса Христа, из которого вытекает, что человек волен сам распоряжаться своей жизнью.

Разумеется, следует уважать свободу вероисповедания и право человека отвергать любую форму эвтаназии, предпочитая страдания как богоугодную жертву, которая будет вознаграждена благодатью в мире ином. Тем самым верующий являет последнее доказательство твердости своих убеждений. Правда, есть тут некоторое противоречие. Глубоко верующие люди, как и все прочие, не возражают, а то и требуют, чтобы медики сделали все возможное для ослабления боли и продления жизни даже в том случае, если знают: они обречены на существование, которое уже нельзя назвать жизнью. Отчего, спрашивается, тратить значительные средства из скудного бюджета здравоохранения, если можно направить их на помощь молодым, которых при соответствующем лечении ждет долгая и полнокровная жизнь? Нравственно ли подобное себялюбие?

Теологическая основа христианства опирается на постулат о добровольном, жертвенном принятии Иисусом смерти; отчего же тогда не поискать в Его учении, в Его деяниях ответ на этот трудный с точки зрения морали вопрос? Попытаться узнать, когда надлежит принять смерть как должное? Когда следует уступить в борьбе против неотвратимого конца?