Наш Хамлет, сумасшедший принц

Наш Хамлет, сумасшедший принц

Андрей Малахов стремительно вышел из машины и направился к психиатрической клинике, расположенной в укромном уголке Тель-Авива. От грандиозности возложенной на него миссии Малахов был непривычно тих и сосредоточен – ему предстояло взять эксклюзивное интервью у Филиппа Киркорова… Вот уж не думала, что стану когда-либо писать о короле поп-сцены, основательно избившем на репетиции женщину. Но спектакль, разыгранный в интерьерах психушки, достоин того, чтобы обратить на него пристальный взгляд.

Начну издалека. Телевидение, которое десять лет предпочитало всем стратегиям развития лекала шоу-бизнеса, сегодня служит второй главной (после агитпропа) цели – неуклонному приумножению пошлости. Видимо, правы те культурологи, которые полагают: интеллектуальная история России – это история меняющихся определений пошлости. По прихоти судьбы всякий раз лакмусовой бумажкой, обнаруживающей смену вех, становился именно Киркоров.

Тенденция впервые проклюнулась в августе 2004-го, когда на пресс-конференции в Ростове Филипп Великолепный выступил в амплуа обезумевшего от звездной разнузданности хама. Он по-зэковски обматерил журналистку в розовой кофточке, чем произвел немалое брожение в умах электората. Сюжет, что и говорить, премерзкий. Но не меньше монолога Киркорова меня поразила реакция на него. В стране, где 149 из 150 миллионов искренне принимают матерный за родной язык, столь близкие соотечественникам слова певца стали детонатором взрыва. Великая держава разделилась на два лагеря. Защитники смутьяна оказались в значительном меньшинстве. Ему самому срочно пришлось пополнять коллекцию сценических костюмов тогой диссидента, которую он с завидным постоянством демонстрировал в авторской программе «Утро с Киркоровым». Акция протеста ширилась по просторам ТВ и уже была явно неадекватна событию, вызвавшему протест. История потому и получила такой мощный резонанс, что совпала с очередным меняющимся определением пошлости.

Начиналась эра информационного гламура. Зачищено НТВ, закрыт последний оплот гласности – программа Савика Шустера «Свобода слова». Уничтожен не другой взгляд на страну и мир, но сама возможность другого взгляда. Цвет времени – мышиный, защитно-серый. «Фабрика звезд» торжествует не только на уровне очередного проекта, но и на уровне генеральной идеи текущего исторического момента. Тонкий художник Киркоров, словно герой Достоевского, чувствует ауру нового времени эпидермой (предельная политическая сдержанность при максимальной этической вседозволенности), потому и срывается.

Следующая материализация певца в качестве нарушителя конвенции датирована 2008 годом. Он снова влип в переделку. На «Евровидении» Филипп продюсировал украинскую певицу Ани Лорак, занявшую второе после Димы Билана место. По этому случаю Киркоров был принят в президентском дворце самим Ющенко, откуда он вышел уже народным артистом Украины. Сию трагическую историю с нехорошими нотками в голосе поведала государственная программа «Вести недели», отдавшая песенному конкурсу львиную долю времени. Общественность негодовала. Продюсер Яна Рудковская сурово хмурила брови. Придворный музыкальный критик Гаспарян горячо упрекал Киркорова в зависти Билану. На самого народного изо всех народных артиста, призванного к ответу, было больно смотреть. Казалось, он вот-вот сознается в том, что регулярно по ночам роет тоннель от Лондона до Бомбея. Но артист сделал глубокий вздох, вобрал голову в плечи и молвил фразу не столько понятную, сколько основополагающую: «Как можно вообще посягать на это святое чувство патриотизма в нашей стране?»

Любое преувеличение есть пошлость. Главное преувеличение 2008-го, переходящее в назойливый тренд, – ставка на вербальный патриотизм. Кто больше о нем говорит, тот и больший патриот. Содержанием реальной политики в год смены президентов становится страсть к Путину. Другой зоной национальных интересов объявлен Дима Билан. Именем героя «Евровидения» называют школы и улицы; ему хотят установить памятник в Нижнем Новгороде. Всякий, кто осмелится без придыхания говорить о белградском триумфе Димы, смахивает на врага народа.

Но Киркорова меньше всего привлекают лавры врага народа. Поэтому не прошло и года, как он в целях окончательной реабилитации поспешил объявить о своих обновленных взглядах. Их (вместе с новой квартирой) певец решил презентовать в программе красавицы Оксаны Федоровой «Субботник». «Королева идет к королю», – торжественно, без тени иронии, заявила Федорова, входя в свежую обитель Киркорова. К изложению обновленных взглядов он приступил не сразу. Видимо, понял, что зрителю сначала следует оправиться от эстетического потрясения. Чертог сиял. От золота, парчи, хрусталя, подушек, безделушек, старинных орденов и медалей («ношу их вместо брошек»), статуэток, картинок, портретов рябило в глазах. «Это дворцовый стиль?» – спросила догадливая Федорова. «Нет, – скромно уточнил хозяин, – стиль киркоровский». Оставив искусствоведческие штудии, заговорили о вечном, то есть о Пугачевой. Ведь имидж Киркорова и сегодня неотделим от культа бывшей супруги. А затем прозвучало кардинально-обновленческое: «Я приезжаю в Питер и бегу в Эрмитаж. Это состояние многим непонятно». Неожиданно в кадре нарисовался Басков, который явно не злоупотребляет Эрмитажем. Поговорили о том, кто у кого отбирает цветы на концертах, попили кофейку – на том встреча «в верхах» и завершилась.

И не было бы, вероятно, нужды писать о ней, если бы не одно обстоятельство. Оксана кокетливо называла спальню Киркорова «будуаром». И правильно, что ей никто не объяснил: будуар – это дамская комната. Потому что «субботник в будуаре» – блистательное определение очередного этапа особой российской пошлости, когда пытаются соединить несоединимое, скажем, застой с инновациями.

А теперь пора вернуться в тель-авивскую психиатрическую клинику, где Малахов беседует с Киркоровым. После того как наш герой на съемках программы «Золотой граммофон» отметелил режиссера программы Марину Яблокову, он объявил себя больным. Написал в блоге, что два раза в год впадает в буйство, сопровождаемое потерей памяти. Часовой разговор с Малаховым когда-нибудь отнесут к классике жанра – в нем матрица всех сериальных сюжетов, востребованных сегодня. Здесь есть амнезия героя и великая любовь (разумеется, к Алле). Здесь присутствуют глубокое раскаяние и высокие мотивы самооправдания («я болен сценой»). Здесь фоном проходит уверенность в своем лидерстве и звучат мотивы зависти, провоцирующей предательство друзей (тот самый, из «будуара», Басков, «повсюду бегает и кричит, что меня больше нет»). Все смешалось в наспех скроенном постановочном спектакле: слезы и песни (конечно, о любви к ней, единственной); искреннее раскаяние и фальшь; грубоватый пиар и детские комплексы; желание избежать наказания и попытка разобраться в себе; высокомерие народного любимца и одиночество потерявшего почву под ногами человека. Как любой сериал, разговор вызывает одновременно чувство глубокого омерзения и легкой жалости.

Впрочем, нас в этой мелодраме интересует прежде всего не сама мелодрама, а то новое качество пошлости, которое она, в силу некоторых индивидуальных особенностей Киркорова, символизирует. Ведь дело нешуточное – «зайка моя» в общественном сознании стал третьим, после Кашина и Парфенова, ньюсмейкером уходящего года. (Он, полагаю, неслучайно в своем истерическом монологе намекает на главное: «Сверху дана команда меня мочить».) В эфир срочно мобилизованы штатные моралисты в компании психиатров и психологов, призванных пролить свет истины на суть киркоровской агрессии. Народ при деле, каналы тоже.

А вот интеллектуальная история России (та самая, которая, напомню, трактуется как меняющееся определение пошлости) застыла на мертвой точке. С одной стороны, все плохо, с другой – премьер вдруг запел. Включаю «ящик», а там счастливый Путин на благотворительном фестивале «Благовест» в окружении первых звезд мира, от Моники Беллуччи до Шэрон Стоун, поет под оркестр в микрофон английскую песенку. А затем, подыгрывая себе пальчиком на рояле, пытается изобразить свое любимое – «С чего начинается родина». В финале он, совсем как Киркоров на сольниках, выходит на авансцену вместе с участниками концерта и принимается самозабвенно голосить про рокот космодрома и про траву у дома… Дебют вышел весьма впечатляющим. Так что если Филиппу не повезет (задушит в объятиях Басков, заест тоска или окончательно разлюбят поклонники), его место смело сможет занять Владимир.

13 декабря