Парфенов – это модно

Парфенов – это модно

С Леонидом Парфеновым случился юбилей. Половину из своих пятидесяти лет он связан с ТВ, а шире – с политикой. (Ведь за публичную политику у нас принимают исключительно то, что показывают федеральные каналы.) Так что юбилей Парфенова в некотором роде – эмблема слома эпох.

Леонид Геннадьевич появился на телеэкране более двадцати лет назад. Дряхлое Гостелерадио уже не могло работать по-старому, новое ТВ еще не народилось. То было, как сказал бы Тынянов, время промежутка, родовая черта которого – смена школ одиночками. Одиночка Лёня оказался юношей сколь даровитым, столь и смышленым. В первом своем качестве он интуитивный творец, мастер детали, человек вкуса и стиля. Во втором – специалист по массовому сознанию, определивший суть ТВ: оно обретается между шампунем и прокладками.

Парфенов принялся радостно обустраивать сию экологическую нишу. С одной стороны, он одарил народ нескончаемыми, как прокладки и шампуни, старыми песнями о главном, с другой – новым ритмом, темпом, иронично-парадоксальной интонацией. У мальчика из Череповца оказался звериный нюх на то, что сегодня «носят». Начинал с радикальных проектов типа «Дети ХХ съезда», «Портрет на фоне», но быстро понял, что сиюминутность – штука ненадежная. Перешел на неполитические новости, а вскоре и вовсе эмигрировал в историю. И тем не менее даже такого осторожного господина, как Парфенов, ждала перемена участи. Официальным поводом увольнения с НТВ послужило интервью с вдовой Зелимхана Яндарбиева. Истинная причина, однако, в другом. Уже само наличие таланта в нулевые рассматривается как оппозиционный акт.

Парфенов не сдавался. Он не хотел пасть смертью храбрых, как его коллеги по старому НТВ. Продолжал работать, преодолевая не только внешние обстоятельства, но и борьбу внутренних мотивов. В нем всегда боролись художник и менеджер. Строительным материалом художника Парфенова стали обломки двух империй, советской и российской, а свой звук он нашел в слове «намедни». Явному архаизму автор придал расширительное понятие. И тут он был прав – с точки зрения вечности Петр Первый царствовал намедни. Но художника одергивал менеджер, чей бог – рейтинг. Главное для меня, любил повторять Л. П., сделать модный продукт, не поступаясь темой. Для своих программ он придумывает оригинальный ход: наше прошлое нуждается не столько в трактовках (уж этого добра навалом), сколько в инвентаризации. Он как тот французский философ, который утверждал: самое интересное – знать, сколько стоил пучок лука, когда голова Людовика скатилась в гильотинную корзину. Пучок лука чрезвычайно волнует нашего бытописателя. (Вспомним, как он носился с восстановлением в Нескучном саду настоящего ледяного дома для Анны Иоанновны.) А вот корзины с отрубленными головами Парфенов как бы и не замечает. Историзм мышления для автора – категория унылая. Но без него прошлое превращается в компьютерные комиксы, что не раз случалось с сочинениям автора. С ним трудно не согласиться – история в прайм-тайм – вещь отдельная…

Впрочем, размышления о его творческом методе неуместны. Парфенов один, рядом поставить некого. Тем заметней участившиеся огрехи стиля и вкуса. Призрак писателя в фильме «Птица Гоголь», будто преследующий Парфенова, лучше подарить авторам трэш-документалки.

Лучшее из сделанного в последние годы – четырехсерийная «Крымская война». Современность проекту сообщали не пошловатые аллюзии, но точный анализ структуры власти Николая I, ввергшего страну в войну. Выяснилось, что за истекшие сто пятьдесят лет в этих самых структурах мало что изменилось. А рассказы о том, как блеск николаевской власти скрывал чиновничью коррупцию, как бюрократия промышляла откатами, будто списаны с нынешних первополосных статей. Только теперь торгуют все больше нефтью, а тогда – корпией (лучший перевязочный материал). Парфенов снял фильм о трагическом разрыве между закапсулированной властью и народом, выживающим не благодаря, а вопреки этой власти.

И поражений, и побед – всего было много у Л. П. Из них ткалось полотно нового телеязыка. Одновременно проистекало ваяние собственного имиджа. Парфенов – это всегда модно! Наш герой виртуозно переплавляет стратегию культурного поведения в акт творчества. Неизменное присутствие Л. П. в кадре (хоть в центре новогодней вечеринки, хоть за спиной Хрущева, хоть в покоях Александра Второго) – не прикол, а концепт. Маэстро эстетического камуфляжа, он не создает новую реальность, а лишь блистательно стилизует ее. Лианы, обвивающие дерево, живут за его счет, но они же его и губят.

Сегодня художник (и менеджер) Парфенов выродился в бренд. Фильмы выпускаются в лучшем случае раз в год, но сам юбиляр все чаще мелькает в телевизоре. Теперь он охотно презентует и себя, и свои книги хоть «На ночь глядя», хоть утром, «Пока все дома». А еще он заседает в жюри «Минуты славы», а еще блистает у Диброва, а еще зажигает в «НТВэшниках»…

Жизнь удалась. Парфенов – самый элитарный человек в самом массовом из искусств. Его пятидесятилетие отметили все каналы. Его именуют не иначе как классиком. Его и впредь будут звать всегда и всюду. Главное – чтобы не снимал «Намедни 2010», не сопрягал прошлое с настоящим, не делал ювелирных политических комментариев, на которые он мастер. Быть памятником самому себе – вот формат, уготованный Парфенову второй реальностью.

1 февраля