Время Шукшина

Время Шукшина

Оказывается, 25 июля – не только день смерти Высоцкого, но и день рождения Шукшина. Все даты, связанные с Владимиром Семеновичем, сакральны для ТВ. Василию Макаровичу везло меньше. Но вот настало и время Шукшина – в его восьмидесятилетний юбилей наконец-то восторжествовала справедливость. Великий современник с гитарой отошел в тень, а Шукшину, напротив, была отдана большая часть эфира. Фильмы мастера шли вперемешку с документальными лентами о нем, и даже яблочные пироги в «Смаке» готовили жена Лидия и дочь Маша.

С одной стороны, культурная акция «День Шукшина на Первом канале» выше всех похвал. Она дает объем, пространство для осмысления, возможность погружения в шукшинский космос. С другой стороны, на фоне его мощи и запредельной искренности множественные потуги с помощью документальных фильмов (а точнее, того, что под этим термином понимается, – торопливые нарезки, вялые синхроны, небрежный текст) постичь феномен Шукшина неминуемо терпят крах. Пожалуй, лишь ювелирная авторская работа Сергея Урсуляка «Человек земли» способна в какой-то степени выдержать соседство с первоисточником. Остальные сочинения о юбиляре выглядят весьма неубедительной попыткой понять отдельное природное явление, которым был Шукшин. Увы, к остальным следует причислить и широко разрекламированную ленту Маши Шукшиной «Расскажите мне о моем отце».

Судя по всему, проект задумывался как очень личный. Более того, он не столько об отце, сколько о дочери – через отца. Оригинальный замысел сразу вступил в противоречие со слабым сценарием. Своих воспоминаний у Маши об отце почти нет, а те, что есть, невыразительны (когда отец умер, девочке было всего шесть лет). На помощь приходят неизбежные нарезки с друзьями юбиляра, от Никоненко до Митты, которые мы не раз видели в День Шукшина. Маша, стараясь избежать стереотипов, сама расспрашивает собеседников, но тут ее подстерегает очередная опасность – она очень зажата перед камерой и совсем не владеет искусством интервьюера. В разговоре с Евгением Мироновым, побывавшим со своим шукшинским спектаклем в Сростках, Маша первым делом задает вопрос: «Вас там узнали?», на что Миронов не без раздражения отвечает: «Да не о том нужно спрашивать».

Шукшина не только спрашивает, но и говорит «не о том». Распадающиеся фрагменты композиции она старается сцементировать пространными авторскими отступлениями, что приводит совсем уж к печальному результату. Мизансцена, в которой Маша в обнимку с березкой пускается в доморощенное философствование на очень важные для отца темы, да еще и смонтированная встык с пронзительными кадрами из «Калины красной», смотрится апофеозом безвкусицы. Впрочем, главное не в частностях. Погрешности стиля и вкуса в подобном проекте могла бы с лихвой искупить искренность автора. Но в том-то и дело, что фильм лишен подлинного чувства. У Маши много крупных планов, где она безупречно хороша. Она часто смотрит в даль светлую, тайком утирая слезы, а катарсиса все нет. Разговоры об отце с самыми близкими людьми – мамой, Лидией Федосеевой-Шукшиной, и сестрой Олей удивляют не столько пустотой, сколько взаимным недоброжелательством, раздраженной холодностью и отстраненностью от предмета.

Одним словом, гора родила мышь. В начале фильма актриса и новоявленный режиссер вопрошает: я хочу понять, что во мне есть от отца. После просмотра ответ мне представляется неутешительным для Маши – увы, совсем немного.

28 июля