1. Сумасшедший дом в Амстердаме
1. Сумасшедший дом в Амстердаме
В феодальные времена не зафиксировано сколько-нибудь масштабных финансовых афер — таков уж был тогдашний уклад жизни и тогдашняя система товарно-денежного обращения. Не было исторических условий для массового облапошивания сограждан, хоть ты тресни! Мошенники вынуждены были, так сказать, заниматься «адресными» аферами: обманывать жертв поодиночке. Скажем, увлечь купца или богатого горожанина рассказом о закопанном невесть где богатом кладе и выманить под это дело некоторую сумму. Или продавать фальшивые «священные реликвии»: перо из крыла архангела, кусочек креста, на котором был распят Христос. Доход от такой индивидуальной трудовой деятельности был, легко догадаться, невысок, а били при оплошке как следует, особенно крестьяне, у которых традиционно всегда под рукой набор тяжелых предметов вроде вил, мотыг и граблей. Чуть побольше зарабатывали господа алхимики — субъекты, уверявшие, будто им удалось изобрести волшебный эликсир, который превращает в золото неблагородные металлы вроде свинца, а то и просто мусор из ближайшей кучи. Поскольку «окучивали» они в основном не пахарей и не ремесленников, а герцогов, баронов и даже королей, доход был гораздо поболее, нежели у продавца «слез Девы Марии» в подозрительной скляночке. Однако и риск — посерьезнее. Считанным единицам из многочисленного племени алхимиков удавалось улизнуть с добычей. Гораздо больше их угодило на виселицу, причем сложилась даже такая традиция: вешать шарлатанов на добротно вызолоченной виселице, в виде черного юмора…
В общем, выбор был невелик: подделать завещание, торговать вразнос универсальным эликсиром от старости, глупости и супружеских измен… Те, кто не мог похвастать и крошечкой фантазии, не мудрствуя, уходили разбойничать на большой дороге.
Положение переменилось, когда настало так называемое Новое время. Строго по учебнику: зарождение буржуазных отношений, вообще появление буржуазии как класса, увеличение количества денег в обороте… А главное — появились первые фондовые биржи. Заведения, как нельзя более приспособленные для мошенничества с размахом. Так оно обычно и бывает с изобретениями. Тот, кто выдумал книгопечатание, тоже, должно быть, полагал, что издаваться будут одни возвышенные и умные книги, но уже в шестнадцатом веке издатели быстренько освоили сборники похабных частушек и скабрезных историй в прозе…
Самое интересное, что впервые бабахнуло не на знойном европейском юге, а — в Голландии. Давно известно, что существует «южный» характер и «северный». Южане, как известно, беспокойные, пылкие, темпераментные, северяне же — изрядные тугодумы, медлительные и флегматичные. Можно ли себе представить, что действие великой драмы «Отелло» разворачивается, скажем, в Швеции? С превеликим трудом. А понятие «плутовской роман» связано в мировой литературе в первую очередь с Италией и Испанией.
И тем не менее первая в европейской истории финансовая пирамида рванула как раз в Голландии с ее тяжелым на подъем, флегматичным народонаселением. Связана она была… с тюльпанами.
Эти и в самом деле красивые цветы завезли в Европу из Турции примерно в середине семнадцатого века. В Голландии они стали пользоваться особенной любовью, в конце концов отсутствие у богатого человека коллекции тюльпанов стало считаться признаком дурного вкуса. Достигший определенного уровня благосостояния голландец без оранжереи с турецкими цветочками смотрелся примерно так, как нынешний «новый русский» — без сверкающей лаком машины, часов от Картье и длинноногой блондинки рядом. Ну, а за богатыми, как водится, подтянулись и те, что пожиже…
Собственно говоря, в торговле цветами и коллекционировании таковых не было вроде бы ничего плохого…
Вот только цены, цены!
Году к 1634-му в Голландии все прежние отрасли промышленности, торговли и ремесел оказались фактически заброшенными. Чуть ли не все поголовно спекулировали луковицами тюльпанов. За луковку сорта «Адмирал Лифкен» просили 4400 голландских флоринов, «Семпер Август» была еще дороже — 5500 флоринов.
Чтобы понять, много это или мало, нужно присмотреться к формату цен на, так сказать, обычные товары. А цены были таковы: хорошо откормленная свинья — 30 флоринов, бочка пива емкостью в 1144 литра — 8 флоринов, мужской костюм — 80 флоринов, кровать со всеми постельными принадлежностями — 100 флоринов. Интересно, верно?
Это было какое-то повальное безумие. За луковку помянутого сорта «Семпер Август» один спекулянт предложил четыре с лишним гектара земли (не буераки какие-нибудь, а амстердамская столичная землица для застройки, способная озолотить владельца не слабее, чем ныне пара гектаров в Барвихе…). За другую уплатили 4600 флоринов, плюс новая карета, плюс пара лошадей, плюс полный комплект упряжи.
История сохранила парочку трагикомических случаев, когда по незнанию, говоря нынешним языком, попадали на крутые бабки…
К богатому купцу пришел матрос — сообщить, что наконец-то прибыл корабль с партией товаров, заказанных означенным господином. Купец на радостях одарил посыльного здоровенной копченой селедкой. Уходя, морячок приметил на столе какую-то большую луковку — и, полагая ее обыкновенной «цибулей», украдкой сунул в карман. И пошел на набережную подзакусить.
Тем временем в доме у купца поднялся нешуточный переполох —неведомо куда улетучилась со стола луковка драгоценного сорта все того же «Семпер Августа» стоимостью ровным счетом в три тысячи флоринов!!! Слуги и служанки, чада и домочадцы — все во главе с хозяином долго и безуспешно шарили по дому. И, наконец, кто-то вспомнил: тут ведь морячок отирался…
Вся орава ринулась на поиски. Долго искать не пришлось — простодушный матрос присел тут же, на набережной. И, когда его обнаружили, успел стрескать и селедку, и луковицу…
Возможно, кому-то это покажется смешным, но простодушный матросик несколько месяцев отсидел в тюрьме за кражу имущества в особо крупных размерах…
Схожая неприятность случилась с заезжим англичанином-ботаником, который в теплице одного богача увидел любопытную луковицу и, не подумав о последствиях, разрезал на кусочки с научными целями. Бедолагу потащили к судье, где он узнал, что ненароком изничтожил «Адмирала Ван дер Эйка» рыночной ценой четыре тысячи флоринов. Жертву научного любопытства держали в тюрьме до тех пор, пока он не возместил ущерба…
Словом, цены взлетели до заоблачных пределов, спекуляции достигли наивысшего накала, превеликое множество народу, забыв обо всех прочих занятиях, занимались обычной биржевой игрой: играли то на повышение, то на понижение, когда цены падали, покупали задешево, когда цены росли — продавали задорого. Почему-то всем казалось, что так будет длиться вечно — или, по крайней мере, на их век хватит.
Размечтались… Уже через пару-тройку лет пирамида с грохотом и треском обрушилась. Поскольку огромные, то есть идиотские цены на примитивные луковицы, из которых произрастали, в принципе, самые обычные цветы, не имели никакой связи с реальной экономикой…
Это был самый настоящий крах. Масса народу разорилась окончательно и бесповоротно — в первую очередь те, кто отдал в уплату за луковицы вполне реальные ценности: дома и землю, лошадей и товары. В один далеко не прекрасный момент они вдруг обнаружили, что остались без кола и двора, лишь карманы набиты дурацкими луковицами, за которые не дают и одной десятой вчерашней цены… Что интересно, владельцы тюльпанов поступили в точности так, как нынешние акционеры МММ и родственных контор: послали делегатов к правительству, чтобы то срочно придумало какое-нибудь надежное средство от кризиса. Голландское правительство показало себя вменяемым и толковым: оно заявило, что, поскольку ни с какого боку не причастно к возникновению «тюльпанной лихорадки», то и вмешиваться не обязано. Сами спекулировали —сами и выкручивайтесь. Логично, в общем…
Вдобавок куча народу решительно отказалась платить прежние цены по заключенным перед самым кризисом контрактам на продажу. Продавцы кинулись уже не к правительству, а в суд. Судьи опять-таки развели руками и заявили: подобные договоры «носят спекулятивный характер», а значит, любые долги по ним незаконны, и юстиция вмешиваться не собирается…
Те, кто получил реальный доход в звонкой монете или материальных ценностях, как легко догадаться, остались в выигрыше. Зато многочисленные обладатели луковок разорились начисто. Экономика Голландии угодила в состояние глубокого шока, от которого более-менее оправилась лишь много лет спустя…
В общем-то, нельзя назвать эту историю чистой воды аферой —как-никак это вовсе не было происками кучки мошенников или считанных торговых домов. В дурацкой игре с превеликим удовольствием участвовала добрая половина страны, если не больше. Но «тюльпанная лихорадка» — это первый в истории пример масштабной биржевой спекуляции, искусственного вздувания цен на предметы, не имевшие связи с общим развитием экономики. Триста лет спустя, в 1929 г., Соединенные Штаты пережили примерно то же самое — только за океаном в роли тюльпанов выступали акции (опять-таки с искусственно завышенной ценой, не отражавшей реальную стоимость и обороты предприятий, которыми были выпущены).
Что любопытно, тюльпанная шизофрения ограничилась исключительно Голландией. И на Лондонской бирже, и в Париже маклеры из кожи вон лезли, чтобы задрать цены на луковицы до амстердамских, но ничего у них не получилось. Ни англичане, ни Французы не согласились платить бешеные деньги за эти самые луковки. Максимум, что удалось выручить в той же Англии, — сотня флоринов за штучку. А это, согласитесь, не сравнится с голландскими ценами.
Однако не торопитесь воздавать хвалу трезвости и деловой сметке британцев с французами. Прошло не так уж много времени — и в означенных странах раскрутились такие аферы, такие «пирамиды» выросли, что голландская «тюльпанная лихорадка» выглядела на их фоне детской забавой с фантиками…
Хотите подробностей? Извольте!