4. Американская «стройка века» и германские шпионы

4. Американская «стройка века» и германские шпионы

Осенью во Франции с превеликим шумом раскрутилось шпионское дело, протекавшее по всем канонам голливудского боевика —хотя кинематограф в те времена делал лишь первые младенческие шаги, а самого Голливуда как поселка, кажется, еще не существовало вовсе.

Французская контрразведка вербанула некую мадам, горничную супруги германского посла в Париже, и означенная особа украдкой шарила в мусорной корзине хозяина и хозяйки. В мусоре можно порой найти массу интересного, если выбрасывает его посол серьезной державы…

И вот однажды добросовестная горничная принесла шефам обрывки несомненного шпионского донесения, из которого явствовало, что его автор — французский офицер, коварно продающий военные секреты Родины чертовым немцам. Как это обычно и бывает, донесение не было подписано, домашнего адреса автора и других данных о нем не имелось. Но бравые контрразведчики, изучив почерк, пришли к выводу, что предательский документ составлен артиллерийским капитаном Дрейфусом, проходящим стажировку в Генеральном штабе.

Выражаясь строками поэта Роберта Рождественского, «мужичка того недремлющая стража взяла». Дрейфуса незамедлительно отдали под военный трибунал, а поскольку он имел неосторожность оказаться евреем по происхождению, тогдашние «национал-патриоты», как легко догадаться, подняли вселенский гвалт касаемо «проклятых жидомасонов, торгующих Родиной».

И началось… Без всяких преувеличений этот судебный процесс расколол Францию на два лагеря. Правые, монархисты, реакционеры и прочая ультрапатриотическая публика драла глотку, обличая пресловутых жидомасонов в лице бедолаги-капитана. Однако немало людей порядочных и здравомыслящих (далеко не одних евреев) выступили в его защиту. Очень уж грязное было дело, белые нитки торчали из него пучками. Эксперты по почерку разделились на два лагеря, одни уверяли, что донесение писал все же Дрейфус, другие их опровергали. У капитана, в общем, не было убедительных мотивов для того, чтобы внезапно податься в платные германские агенты: он был человек состоятельный, в деньгах не нуждался, вдобавок в карты не играл, долгов не делал, вел скучную жизнь обычного офицера-буржуа. Кроме того, по своему скромному положению в Генштабе он просто-напросто не мог знать тех военных секретов, о которых говорилось в донесении. Трибунал заседал со множеством нарушений.

Дрейфуса признали виновным и приговорили к пожизненным каторжным работам. Но история на этом не кончилась — сторонники Дрейфуса продолжали бороться за его реабилитацию. Благо начали всплывать новые обстоятельства. На горизонте появился гораздо более убедительный кандидат в авторы донесения — еще один французский офицер, выходец из Венгрии Эстергази, числившийся графом. Оказалось, что графский титул он как-то невзначай сам себе присвоил, и, что гораздо более серьезно, почерк самозваного графа как две капли воды похож на тот, каким написан документ из мусорной корзины. И в деньгах Эстергази нуждался остро, а потому не брезговал ничем: вымогал деньги у своих любовниц, спекулировал на бирже, был пайщиком фешенебельного публичного дома…

Борьба вспыхнула с новой силой. Под суд угодил знаменитый писатель Золя, сторонник невиновности Дрейфуса, чтобы не умничал и не писал статей, порочащих армию. Военный министр Кавеньяк пошел еще дальше — он во всеуслышание объявил, что приверженцы Дрейфуса готовят государственный переворот…

Интрига разворачивалась. Эстергази без особого шума выперли в отставку. Главный обвинитель Дрейфуса полковник Анри, уличенный в подделке доказательств, был посажен в тюрьму, где не зажился: уже на другой день после ареста он был найден в камере с перерезанным горлом и бритвой в руке. Никто так и не смог внятно объяснить, как вышло, что у заключенного осталась в кармане бритва — не современное крохотное лезвие, а классическая опасная бритва немаленьких размеров. Заговорили, что это и не самоубийство вовсе…

В 1899 г. Дрейфуса помиловал президент республики, что было, в общем, полумерой. Еще несколько лет шла борьба за полную реабилитацию капитана. Только в 1904 г. дело пересмотрели, Дрейфуса признали полностью невиновным, вернули в армию, а в качестве компенсации за все пережитое присвоили звание майора и наградили орденом.

Другими словами, примерно десять лет эта история, форменным образом расколовшая страну на два лагеря (и взбудоражившая общественное мнение всей Европы) оставалась в центре политических баталий и не сходила со страниц газет. Ее вспоминают до сих пор…

И мало кто знает, что «дело Дрейфуса» было лишь вершиной айсберга. Девять десятых ледяной глыбы, как ей согласно законам природы и положено, оставались невидимыми под темной водой. А дело-то было совсем не в Дрейфусе!

Мало кто помнит, что Панамский канал начинали строить не американцы, а французы — именно они сначала получили разрешение от тамошнего правительства на «стройку века». Во главе «Компании Панамского канала» поставили знаменитого инженера Фердинанда Лессепса, известного на весь мир создателя другого канала — Суэцкого. Как водится, выпустили акции, продали их, собрали денежки… И даже всерьез начали строительство.

Вот только очень быстро начались неудачи, технические ляпы и откровенное мотовство денег…

На десять тысяч рабочих приходилось две тысячи чиновников. Для компании отгрохали в Париже роскошную штаб-квартиру ценой в два миллиона франков, и еще одну, чуть попроще, в Панаме —это обошлось вдвое дешевле, в миллион (деньги, кончено, были взяты из акционерного капитала). Строительная техника, пусть и самая совершенная по тем временам, оказалась совершенно непригодной для работы в тропиках и быстро выходила из строя — вновь расходы.

В общем, в 1884 г. обнаружилось, что вынуто лишь 7 миллионов кубометров грунта из 120 — но истрачено уже более половины собранных денег. Да притом на сами работы ушла лишь третья часть, а остальное (около 850 миллионов франков) исчезло неизвестно куда…

Дело запахло керосином. Нужно было срочно что-то придумать. Чтобы успокоить вкладчиков, им поначалу выплачивали огромный, совершенно нереальный процент (взятый не из доходов, которым просто неоткуда взяться, а опять-таки из основного капитала). Но потом стало ясно, что таким образом можно в два счета разбазарить и то, что осталось…

Попробуйте угадать, что придумали совладельцы компании… Правильно. Начали выпускать новые акции — вторая эмиссия, третья… седьмая. Но публика, встревоженная просочившейся информацией, новые акции расхватывать не спешила…

Тогда решили не заморачиваться больше с акциями, а устроить лотерею, выпустить облигации выигрышного займа. На них, в отличие от акций, народ мог и клюнуть. Одна существенная загвоздка: по тогдашним французским законам, частное предприятие не имело права устраивать лотереи. Требовалось разрешение парламента и сената.

Препятствие, надо сказать, преодолимое. И в парламенте, и в сенате, как-никак, заседают не бездушные роботы, а живые люди, которые сплошь и рядом нуждаются в денежных знаках… Как, впрочем, и «свободная пресса».

Известнейший французский журналист Эмиль де Жирарден, поначалу яростно разоблачавший махинации «Компании Панамского канала», внезапно словно воды в рот набрал. Люди, романтически настроенные, верили, что ему просто надоело разоблачать «панамцев» и потребовались свежие сенсации — зато циники говорили, что к означенному журналисту как-то вечерком заглянули ребятки из компании, попили чайку, потолковали за жизнь, и, уходя, забыли на столике в прихожей полмиллиона франков…

Тем временем «панамцы» работали с парламентом и кабинетом министров. По отзывам иных современных исследователей, барон де Рейнак, ведавший в компании выпуском акций и облигаций, роздал в коридорах власти не менее четырех миллионов полновесных франков. Брали все — от мелких клерков до премьер-министра Клемансо. Оптимисты считают, что было подкуплено «всего» 280 депутатов парламента из 510. Пессимисты упорно твердят, что денежки хапнули все пятьсот десять. Как бы там ни было, парламент большинством голосов все же разрешил «Компании Панамского канала» провести эту самую лотерею.

Но это уже не могло спасти никого и ничего. Не менее знаменитый инженер Эйфель, создатель одноименной башни, провел «независимую техническую экспертизу» и объявил, что для успешного завершения строительства канала нужно еще один миллиард шестьсот миллионов франков. А таких деньжищ не смогли бы принести и десять лотерей.

Говоря по-русски, это был кирдык!

Акции мгновенно упали до нуля, за них уже и гроша ломаного не давали, а если и давали, то — по морде. Сотни тысяч облапошенных вкладчиков подняли невообразимый гвалт, требуя скальпов, крови и тому подобных ужасных вещей.

Французская Фемида вяло трепыхнулась. Два главных «мотора» всего дела, барон де Рейнак и его ближайший сподвижник Корнелиус Герц, были уже вне пределов ее досягаемости. Барон как-то очень кстати покончил с собой (правда, обстоятельства были самые подозрительные, а вскрытия почему-то не производили). Герц, предвосхитив на сотню лет Бориса Березовского, сбежал в Лондон и там, казалось, заболел так серьезно, что этапировать хворого назад было бы негуманно.

Правительство в полном составе ушло в отставку. Политическая карьера премьер-министра Клемансо обрушилась навсегда.

Под суд пошли пешки, главным образом инженеры, совершенно не участвовавшие в выпуске акций и сборе денег: сам Лессепс, его сын и даже почему-то Эйфель. Правда, хлебать баланду им не пришлось: Лессепс всерьез сошел с ума от всех переживаний, а двое других вышли по амнистии. Зато на скамью подсудимых усадили министра общественных работ Байо, который на прямые вопросы отчего-то не стал отпираться и твердить, что не было его там — с честными глазами бухнул: «Ну да, брал взяточку, ровно 375 тысяч франков, простите, люди добрые!»

Так он и объяснил: «Затмение нашло». Получил пять лет и конфискацию взятки в доход государства.

На том и кончилось «торжество справедливости»!

Легко догадаться, что многих эта комедия не устраивала — ни помянутые сотни тысяч обокраденных вкладчиков, ни оппозицию, требовавшую копать дальше, сажать больше, выжигать каленым железом на три сажени вглубь. Простите за цинизм, но, по моему глубокому убеждению, любая оппозиция состоит главным образом из завистников и обойденных конкурентов, а эта публика бывает злопамятной и мстительной, как бультерьер…

Одним словом, нашлись политические силы, которые — ну, разумеется, движимые лишь заботой о благе народном! — требовали провести настоящее масштабное расследование, по высшей категории. Выяснить, наконец, куда же исчезли сотни миллионов, кто их конкретно прикарманил, а заодно разобраться с ушедшими в отставку столь же нечистыми на руку депутатами парламента (впрочем, кое-кто настаивал, что нужно привлечь всех 510 депутатов!).

Скандал нарастал грандиозный…

И вот тут-то на свет выныривает «шпион Дрейфус»! Мало того —начинают откровенно переводить стрелки на евреев, и исключительно на евреев — пользуясь тем, что помянутый финансист Герц был как раз таковым. Гремит мощнейшая пропагандистская кампания против коварных евреев, присвоивших денежки честных Французов (при том, что среди сотен тех, кто набивал карманы, евреев — горстка, а большинство — чистокровные французы, хоть в крестоносцы записывай!). Начинается десятилетняя яростная борьба вокруг Дрейфуса…

И уже никто, никогда не вспоминал о том самом детальном расследовании махинаций депутатов и министров, никто больше не искал пропавшие сотни миллионов, никого больше не тащили прокурорам и в суд…

А посему совершенно ясно теперь, что «дело Дрейфуса» было гениально срежиссированной и прекрасно поставленной «дымовой завесой», на которую переключили внимание «общественности», позабывшей в конце концов и о депутатах-взяточниках, и о миллионах, исчезнувших в карманах темных дельцов…

Не то ли самое мы наблюдали в первые годы перестройки, не к ночи будь помянута? Миллионы наших сограждан топтали друг друга в очередях у газетных киосков и, потрясая скомканными листами, спорили до хрипоты: отравил Сталин Ленина или нет? С кем крутил амуры Дзержинский — с Коллонтай или с Троцким? Луноходом управляли смертники-чекисты! Золото партии зарыто на Лысой горе! «Титаник» потопили большевистские террористы!

Без преувеличений миллионы людей тешились подобными сенсациями, переселившись в некий иллюзорный мир «разоблачений» и «сенсаций». А тем временем шустрые индивидуумы, о которых подробнее будет рассказано чуть позже, сколачивали фантастические состояния… За наш с вами счет, господа мои!

Но вернемся из прекрасной Франции в наше богоспасаемое Отечество. Посмотрим, как в старые времена обстояло дело с олигархами, «пирамидами» и крупномасштабными финансовыми аферами.

Ничего нового. Все уже было когда-то, было…