6. Игра по правилам

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

6. Игра по правилам

Ну, а теперь самое время, по-моему, задать тот же самый вопрос, которым то и дело задавался простой, но любознательный деревенский мужичок, герой одного из рассказов Тургенева, при любой оказии расспрашивающий барина-охотника: а как с тем или иным обстоит дело за границей?

А в самом деле: как проходила приватизация за рубежом и что там о ней думали?

Еще осенью 1990 г, после первых шагов польской реформы экономики, Мировой институт экономики развития ООН выпустил небольшую, но примечательную книжку. Одним из основных ее создателей был автор учебника по макроэкономике Рудигер Дорнбуш, преподаватель серьезного научного учреждения — Массачусетского технологического института. Книгу эту, озаглавленную «Реформа в Восточной Европе», очень быстро приняли в качестве учебного пособия многие американские университеты, а вот в России ее отчего-то обошли вниманием.

И совершенно зря. Потому что некоторые варианты реформ предложенные Дорнбушем для стран «восточного блока», будь они осуществлены в России, безусловно могли бы сделать реформы не столь грабительскими и провальными…

Дорнбуш, например, вообще-то сторонник «либерализации цен», но отнюдь не на гайдаровский манер! «Они (страны, где проходят реформы. —А.Б.) должны разрешить ценам давать верные сигналы о том, какие товары производить… Для этого нужна и макроэкономическая стабилизация, и либерализация цен… Затем фирмы и работники должны получить стимулы и средства, чтобы реагировать на эти сигналы. Это требует новой системы законов, новой структуры владения и контроля над существующими предприятиями, равно как и создания финансовых рынков и рынков труда, позволяющих новым фирмам найти необходимые средства и рабочую силу. Наконец, должна быть создана сетка безопасности, чтобы защитить людей от наиболее опасных сдвигов в ходе реформ».

Как известно, Чубайс с Гайдаром поступали с точностью до наоборот. Все реформы как раз и превратились в один «опасный сдвиг»! И фирмы, и работники лишились и стимулов, и средств, законы безнадежно отставали от реальности, что шло «прихватизаторам» только на пользу, о защите людей и речи не было. Какая уж там «прицельная поддержка самых бедных слоев населения», о которой как о необходимом условии писали авторы книги…

По их мнению, «приватизация должна предшествовать переоснащению и перестройке предприятий. Но, поскольку в таком случае практически невозможно определить денежную стоимость предприятия, предпочтительно распределить притязания на владение ими бесплатно, а не пытаться их продавать… Продажа их местному населению, не принеся значительного дохода, передаст ресурсы во владение тех, кто успел разбогатеть при коммунистическом режиме, что политически едва ли привлекательно».

Произошло именно то, от чего предостерегали Дорнбуш и его соавторы: доход от приватизации Российское государство получило ничтожный, и вся собственность перешла в руки кучки олигархов сколотивших первые капиталы еще при Советской власти.

Авторы книги отметили два, казалось бы, несовместимых аспекта с одной стороны, по их мнению, владеть акциями должно как можно большее количество людей, с другой же — для эффективного управления предприятиями нужно централизованное руководство. Решение проблемы они видели в создании «компаний-держателей акций», или так называемых холдинговых: «их акции в основном принадлежат населению, а они в свою очередь являются хозяевами предприятий. При этом возможны различные варианты участия во владении как коллективов трудящихся, так и самого государства: весьма привлекательна передача части паев на владение пенсионным и страховым фондам, чтобы обеспечить социальные и медицинские нужды вне государственного бюджета, в то же время поощряя сбережения широких слоев населения». И далее указывалось, что в Англии теперь лишь 18% всех акций принадлежит частным лицам, 57% принадлежит как раз пенсионным и страховым фондам.

В России была осуществлена убогонькая пародия на этот толковый проект. Вместо того, чтобы «поощрять» сбережения населения, их попросту превратили в пыль, сделав оному населению долголетнюю прививку от всех и всяческих сбережений. Компании, концентрирующие акции, и в самом деле появились, но это были те самые «фонды», чьи хозяева очень быстро исчезали в неизвестном направлении с мешками собранных у населения ваучеров. Ну, а от участия в приватизации, как уже говорилось, трудовые коллективы были устранены.

Причину понять нетрудно: «приватизация по Дорнбушу» вряд ли позволила бы кучке олигархов сгрести все в свой карман…

Теперь — о наших бывших соседях по «социалистическому лагерю».

Венгрия. Там, в отличие от России, с самого начала реформ усыновили, что экспортеры в обязательном порядке продают государству вырученную от торговли с заграницей валюту (то же правило действовало в Польше и Чехии). Только через пять-шесть лет это правило было отменено, но благодаря ему перечисленные страны и избежали нового витка инфляции, и уберегли внутренние рынки от «долларизации» расчетов.

Чехословакия. Там приватизацию начинали как раз с мелких предприятий (ремонтных мастерских, ателье, парикмахерских проч.), и лишь позже перешли к промышленным гигантам. В целом казначейство республики получило от приватизации 3 млрд 200 млн долларов (при том, что доход российской казны от схожей операции составил 5 млрд). Если поделить общую сумму на количество приватизированных предприятий, то получится, что за каждое чехословаки получили 128 тыс. долларов, а российская казна всего 1300, то есть в сто раз меньше…

А теперь посмотрим, как обстояло дело в Польше, где и экономика, и сознание людей были «капитализированы» в гораздо большей степени, чем в России. Там тоже приватизировали в первую очередь все мелкое и нерентабельное, к приватизации крупных объектов и инфраструктуры перешли лишь через семь лет после начала реформ, в 1997 г.

В Польше существуют три основных морских порта: Гданьск Гдыня и Щецин. Все они были приватизированы по следующей схеме: 50 процентов акций плюс еще одна — государству (чем обеспечивается решающий голос государства в совете акционеров), половина оставшегося — органам местного самоуправления, и лишь четвертушка — продана частным лицам.

В результате продуманной политики, не имевшей ничего общего с российским «диким рынком», за весь период реформ в Польше лишь один-единственный раз была задержана индексация заработной платы и пенсий. Повторяю по буквам: индексация. О задержках самих выплат и речи не было…

Вновь о России. О сопротивлении «чубайсовскому варианту» мэр Москвы Лужкова мы подробно поговорим чуть погодя. А пока —Башкирии. Немногие об этом знают, но Башкирия была единственным российским регионом, где восторжествовал лозунг «Чубайс не пройдет». Стоимость одного ваучера, выдаваемого на территории Башкирии, была определена не в десять тысяч рублей, а в сорок.

В соответствии с указом Верховного Совета Башкирии в качестве платежного средства на территории республики принимались только те четыре миллиона ваучеров, что были выданы ее жителям «Заграничные» в Башкирию попросту не допускались.

Контроль за исполнением этого указа был самый жесткий: номера башкирских ваучеров были заложены в компьютеры, и их прохождение через приватизационные аукционы находилось под постоянным присмотром правительства и «соответствующих органов». Результат многозначительный: криминальная обстановка в Башкирии уступала тому разгулу, что царил в других регионах. И ни один из пресловутых «олигархов» так и не смог занять весомые позиции в башкирской экономике…

Можем ведь, когда захотим, а?!

Теперь — о Москве. Юрий Лужков с самого начала жестко критиковал «молодых реформаторов»: «Вот я, Лужков получил свой ваучер. Но сегодня его стоимость — это три килограмма плохой колбасы. Неужели я, гражданин России, в лице всех моих предков, тысячу лет работавших на Россию, где до последних лет всей собственностью владела государственная власть, заслужил всего лишь три килограмма плохой колбасы? Не смешно ли это?! Сплошной обман народа!»

И далее: «Ваучеризация — это самая крупная афера века».

«В России было уничтожено самое начало товарно-денежных отношений, и деньги были исключены из обращения, так как их просто не хватало. В результате мы оказались в пещерном веке, меняя один товар на другой, мясо на пики и стрелы».

«Приватизация по Чубайсу не только не принесла обещанного процветания, но почти полностью разрушила всю нашу социально-экономическую систему, не создав ей продуктивной замены. Она породила взрывоопасную социальную напряженность, сделала Россию в экономическом отношении третьеразрядной страной, которая для того, чтобы выжить, начинает превращаться в сырьевой придаток развитых стран. Но если ваше богатство нажито не за счет честной работы, а за счет ловкого обмена власти на собственность, все понимают, что вы совершили беззаконие и ваше право на богатство не выше, чем у тех, кто не сумел сделать это».

Чубайс, конечно, перенести такого не мог — и в ответ обвинил Лужкова в «экономической малограмотности». То, как парировал подобные выпады Лужков, заслуживает самого обширного цитирования: «Я считаю, что Чубайс, совершенно не зная экономики, не имея опыта в организации производства, не может не стать монетаристом. Чубайс — радикал, а я — практик. Его мышление полярно, он то открывает крышку гроба, то забивает в нее последние гвозди. Все у него в жизни так: последний удар по кому-то, по чему, то. Я приверженец теории движения по этапам, по шагам, а не революционным скачкам. Это абсолютно разные вещи. У Чубайса большевистский подход: до основания разрушить, а затем… И вот он старается до основания развалить старую систему, чтобы на её обломках построить новое общество — рыночное. А я считаю, преобразование централизованной, монопольной экономики в рыночную надо было бы осуществлять поэтапно, оценивая каждый шаг. Как сегодня это делается в Китае».

Чубайс проявил поистине большевистский подход, публично объявив Лужкова «врагом реформ». В лучших коммунистических традициях: враги народа, враги реформ…

Главное, Лужков все же добился введения в столице «особого порядка приватизации», напрочь исключающего чубайсовскую схему. К превеликому сожалению, по всей стране (не считая Башкирии) эта схема вовсю работала. Лужков говорил на одной пресс-конференций 1994 г.: «Мы получили странную и дикую картину. Сегодня ваучер должен был бы стоить 500 тысяч рублей, а он продается за 20-30 тысяч, демонстрируя полное недоверие населения к этой бумажке, которую скупают для последующего использования или перепродажи предприимчивые люди. Экономическая сущность в данном случае подавлена политическими целями, и мы получили обратный знак тому, который хотели получить. Оглянитесь, остановитесь, подведите итоги промежуточного этапа этог всеобщего обмана граждан великого государства российского, но никто не хочет останавливаться».

Что характерно, при опросе населения Москвы, проведенном в том же году, 78,9% опрошенных назвали ваучерную приватизации аферой и надувательством…

В общем, в Москве предприятия продавались не за гроши «блеф-экономики», а по их реальной стоимости. Городская казна получила дохода примерно на восемьдесят процентов больше, чем в ходе приватизации было выручено во всей (!) остальной России. Промышленность в столице ничуть не захирела. Поначалу, правда контрольный пакет акций знаменитого ЗИЛа купила за 6 млн долларов некая фирма «Микродин», но особого желания развивать производство не проявила, завод мог закрыться, что привело бы к появлению в городе едва ли не ста тысяч безработных.

Московское правительство выкупило у «Микродина» контрольный пакет за те же шесть миллионов — и выделило большой кредит. Лужков добился размещения на ЗИЛе госзаказа на грузовики для армии и сельского хозяйства. А кроме того, подписал распоряжение, по которому хозяйственным службам Москвы запретил покупать технику иностранного производства, если на ЗИЛе производятся отечественные аналоги. Это и есть общемировой опыт: во всех развитых странах принимаются схожие решения в самых разных областях производства ради поддержки собственного производителя.

Завод понемногу стал выправляться, особенно после того, как полностью заменили весь управленческий состав. Производство машин растет, родились перспективные проекты. Точно так же начали потихоньку выводить из кризиса АЗЛК.

Председатель Москомимущества говорит: «Как только мы выведем ЗИЛ на высокорентабельную работу, мы выставим ЗИЛ на инвестконкурс (возможно с привлечением иностранных инвесторов) и получим деньги для города. Но продадим контрольный пакет акций не за 6 миллионов долларов, как в случае с "Микродином . По нашим оценкам, ЗИЛ стоит 6-7 миллиардов долларов». Московское правительство приобрело также контрольный пакет Центральной топливной компании, ежегодно продающей в Москве и области 10-15 миллионов тонн нефтепродуктов. Развивается текстильная промышленность, все строительное хозяйство Москвы сохранилось и нормально работает. Перспективы развития Москвы связываются, однако, в первую очередь не с производством, а с развитием науки. Ю. Лужков говорил: «Мы больше не хотим быть крупным индустриальным центром. Чтобы построить городскую структуру постиндустриального типа, московские власти собираются сделать стратегическую ставку на науку, придать ей статус важнейшего градообразующего фактора».

Этому вполне верится, поскольку есть реальная основа: важной частью московской муниципальной собственности стали научные центры подмосковного Зеленограда с его учебными и научными институтами электронной техники. Стратегическая задача —сформировать в Зеленограде федеральный центр в области микроэлектроники и обычной электроники, телекоммуникаций и связи, всех информационных технологий.

Что греха таить, частенько приходится слышать расхожее мнение, что в столице «концентрируются все деньги», что Москва живет отдельно от остальной России. Своя сермяжная правда в этом есть. Однако при этом, по-моему, забывают о принципиальнейшей детали: Москва процветает в первую очередь оттого, что во главе города стоит опытный хозяйственник, практик, который добился нешуточных успехов оттого, что сумел, проявив достаточно воли и энергии, сделать свое хозяйство зоной, свободной от Чубайса. То же самое произошло и в Башкирии.

А ведь и у остальных регионов был свой шанс! Будь на месте Лужкова абстрактный теоретик из стана «молодых реформаторов», крепко подозреваю, столица мало походила бы сейчас на «оазис процветания». На месте ЗИЛа шумела бы гигантская барахолка, набитая китайским ширпотребом, а о судьбе Зеленограда остается только гадать. Кто мешал главам сильных регионов проявить столь же воли в отстаивании своего хозяйства от натиска чубайсовской блеф-экономики?

В конце-то концов автор этих строк обитает за четыре тысячи километров от Москвы, так что его трудно заподозрить в ангажированности…

Просто-напросто я несколько лет наблюдал, что в те же годы творилось в Красноярске. Краем рулил не то что «экономист по диплому» — целый доктор экономических наук. Итог, увы, печален: это пухлощекое создание, чьим единственным достоинством было умение красиво говорить обо всем на свете, как раз и привело к тому что крупнейшие, доходнейшие предприятия Красноярского края (процветавшие бы на благо жителей в руках кого-нибудь вроде Лужкова) либо захирели, либо за гроши ушли в сомнительные руки. И сопровождалось это диким разгулом криминала — с заказными убийствами, коррупцией, скандалами и падением уровня жизни.

Был в Красноярске огромный телевизорный завод, были там не самые отсталые технологии, были люди, готовые вложить деньги в развитие производства. Финал прост и печален: завод превращен в огромный супермаркет, где лежит главным образом импортное барахлишко. Впрочем, это уже другая история.

Одним словом, в Красноярске своего Лужкова не нашлось. Доктор экономических наук, с треском проигравший на выборах, город покинул. По Красноярску еще долго кружила шутка: «Проиграв, он бежал неузнанным, потому что переоделся мужчиной». Без ложной скромности я испытываю законную гордость за то, что придумал эту шуточку и запустил ее в оборот…

А если серьезно, то на основании всего вышесказанного мы, думаю, убедились: возможны были альтернативные варианты предлагавшейся Гайдаром и Чубайсом «блеф-экономике». Там, где появлялись толковые практики, твердые хозяйственники вроде Лужкова, территории вместо развала и нищеты двигались к процветанию, пусть и не семимильными шагами. И вместо того, чтобы ругать Москву за ее небедную жизнь, следовало бы в первую очередь припечатать крепким словцом свое региональное руководство, прогнувшееся под рыжего большевика…

Но вернемся к нашим олигархам — мы, кажется, уклонились от основной темы. Давайте рассмотрим уже гораздо подробнее их жизненный путь и трудовые свершения. Картины открываются преинтереснейшие…