Город-арсенал

Крупные заводы Москвы значились на штурманских картах налетчиков, как важные цели.

На московский автозавод 23 июля сбросили 567 зажигательных бомб, 7 августа — 435.

На уже эвакуированный завод "Динамо" сбросили фугасные бомбы и 275 зажигательных. Пристальным вниманием пользовался у бомбометателей и завод "Шарикоподшипник". На его территорию упало 150 зажигательных и серия фугасных бомб. А ведь на "Шарик" поступали заказы сверхсрочные. Подшипник с маркой "1-ГПЗ"! Без него не взлетит самолет, не помчится в атаку танк, не произведет залп "катюша"…

Обезлюдели, притихли цехи заводов-богатырей "Красный пролетарий", "Калибр", имени Орджоникидзе, Москабель, "Фрезер", "Станколит" и других заводов, перебазированных на восток.

Но не долго опустевшие цехи оставались бездеятельными. Цехи этих и многих других заводов вновь быстро заполнил многоголосый рабочий гул. К знакомым заводским проходным шли пожилые рабочие, пенсионеры, а также фабзавучники. Быстро выяснилось, что в специалистах есть острая нужда. С каждым днем всё больше в цехах оказывалось женщин, готовых делать трудную мужскую работу.

Все понимали, что не скоро их завод, уехавший от родных труб и задымленных стен, доберется до нового места жительства, обживется и сможет давать продукцию.

Многим заводам, оставленным в Москве, несложно было наладить производство противотанковых "ежей", колючей проволоки, спирали "бруно", лопат, ломов, бронированных колпаков для пулеметов, котлов для полевых кухонь и всякого рода армейского ширпотреба, саперного инструмента, предметов солдатского быта: котелков, ведер, термосов, жестяных чайников.

Но помощь столицы в вооружении своих защитников не могла ограничиться столь несложными техническими задачами. Армии в дни тяжелых оборонительных боев нужна всесторонняя помощь. Надо было решительно и смело менять профили десятков, сотен предприятий! Богатейшие производственные резервы были вскрыты и пущены в ход рабочей инициативой.

Авиазаводы возвращали в цехах-ангарах к жизни самолеты, израненные в боях. Более тысячи самолетов вернулись в небо той осенью и зимой.

Одиннадцать московских заводов (среди них "Серп и молот", станкозавод имени Орджоникидзе, "Динамо") занялись ремонтом танков и бронемашин. Удалось наладить и производство легких танков.

Патриотический порыв объединил организаторские таланты наркомов оборонной промышленности, энтузиазм партийных работников, ученых, выдающихся конструкторов, изобретателей, творческую мысль профессоров слесарного и лекального дела.

Одаренность умельцев, техническое остроумие и творческая фантазия крупных специалистов спаялись, чтобы превратить город в кузницу оружия.

Секретарь ЦК и МК партии А. С. Щербаков напоминал: "Производство минометов, пистолетов-пулеметов Шпагина и противотанковых ружей — это не только дело хозяйственных руководителей. Это дело всей нашей партийной организации и особенно парторганизаций заводов и райкомов партии. Контроль за выполнением графика ежедневно должны проводить и секретари райкомов и секретари городского комитета… Здесь требуется боевая, напряженная работа".

Огромную роль сыграло широкое кооперирование заводов и различных мелких предприятий. Генеральная проблема предусматривала неотложную передачу с одних предприятий на другие, из одних цехов в другие особо нужных станков: токарных, строгальных, револьверных, сверлильных, а также всевозможных штампов, прессов, молотов, электромоторов, сварочных аппаратов. Отличное оборудование, не подлежавшее эвакуации, было иногда обречено на вынужденное безделье, оставаясь вполне работоспособным. Сотни заводов и фабрик решительно и смело меняли свои репутации и с каждым днем обнаруживали новые драгоценные умения и способности.

Дело не ограничилось производством разного рода военно-инженерного имущества и снаряжения. Удивительную метаморфозу претерпел перечень изделий, выпускаемых местной промышленностью. Уже в первые месяцы войны 59 ее комбинатов и 375 артелей промкооперации перешли на выпуск боеприпасов и вооружения. На маленьких, казалось бы, сугубо "штатских" фабриках и в артелях точили и снаряжали мины и снаряды, мастерили стрелковое оружие.

Далеко за полночь не смыкал глаз работящий, трудолюбивый город. Под крышами заводоуправлений, цехов, в парткомах, в конструкторских бюро, в кабинетах директоров, где-нибудь в комнате главного технолога или главного механика, в конторках начальников цехов обсуждались и рождались смелые, дельные проекты и планы.

На заводе "Каучук" вместо покрышек, шин, галош, детских игрушек делали аэростаты воздушного заграждения; "Каучуку" помогала фабрика "Красная роза". На 2-м часовом заводе и в различных артелях вместо булавок, скрепок, шпилек, заколок для волос делали взрыватели к минам.

На заводе фруктовых вод и на пивоваренном заводе имени Бадаева бутылки наполняли горючей смесью КС; достаточно разбить бутылку, и жидкость воспламенялась.

Протезный завод имени Семашко выпускал миноискатели.

Завод "Спортинвентарь" — спаренные лыжи для пулеметов.

Кроватная фабрика — колючую проволоку и корпуса для полковых мин.

Кондитерская фабрика "Рот-фронт" — пшенный и гречневый концентраты.

Фабрика пуговиц — запалы к гранатам. Цех, где делали угольники для чемоданов, — детали противотанковых гранат, рукоятки для них. Цех металлической галантереи — кинжальные штыки, ножны для них, замки и рукоятки.

Мастерская "Металлоштамп" — каски вместо кухонной посуды.

Кондитерская фабрика — цветные дымовые шашки, которыми летчики обозначали свой передний край.

Артель "Кооплаборхирургия" — ранцевые огнеметы.

Фабрика стеклянных бус, елочных украшений и детских игрушек (прежде самыми воинственными игрушками были оловянные солдатики и пробковые пистолеты) — запалы к ручной гранате Ф-1 и цветные сигнальные ракеты…

Удивительную предприимчивость проявили инженеры, техники и рабочие как эвакуированных из Москвы крупных заводов, так и местной промышленности.

По существу, весь рабочий класс жил на казарменном положении; многие неделями не уходили из цехов. Не оставляли станков, прессов, вагранок и в часы воздушной тревоги.

Честь и слава рабочему классу Москвы, который с такой непреклонной стойкостью в дни самых тяжелых испытаний Отечества до конца выполнил свой патриотический долг!

Велик вклад промышленности Москвы в снабжение действующей армии оружием. В суровые дни зимы 1941/42 года трудящиеся Москвы поставили фронту 76 тысяч автоматов, 10 тысяч минометов, много тысяч противотанковых ружей. Вернули в строй до 1000 танков и самоходных орудий, отремонтировали не менее 1200 самолетов и много другого оружия, снабдили армию могучим арсеналом боеприпасов.

Слабый пол

"В ту суровую годину, — вспоминал бывший старший мастер и секретарь парткома завода "Серп и молот" И. И. Туртанов, — на нашем заводе работало много женщин и совсем еще молодых девчат. Сами названия ведущих профессий металлургического производства подразумевают, что специальности эти мужские. Нет слова "сталеварша" — есть сталевар, нет слова "вальцовщица прокатного стана" — есть вальцовщик. Война изменила представления о женских и мужских специальностях…

Не скрою, мы, бывалые металлурги, с неохотой соглашались на требования женщин допустить их к труду на горячих участках. Думалось, какой из женщин получится вальцовщик, если когда-то и мужчин брали на эту работу самых сильных! Но просьбы женщин были так настойчивы, так непреклонны, что решено было попробовать. Обстановка тоже заставляла поступиться условиями охраны женского труда.

Во второй мартеновский цех пришла хрупкая, маленького роста Анастасия Савичева. Уступив ее просьбе, Настю поставили подручной сталевара; всю войну трудилась у мартеновской печи, не делая себе никаких скидок. В том же цехе на электроплавильных печах подручная сталевара Мария Харчевникова работала по 12 часов у раскаленных печей, дежурила в госпитале, а когда остановили печи — вместе с другими пошла рыть окопы. На стане "300" прокатного цеха работали Евдокия Виноградова, рядом с нею девушки Агриппина Боброва и Анастасия Аникиенко. Но ловчее всех была Галина Пикулина, она прокатывала металл на удивление быстро, и подруги завидовали ей. Галя пришла на завод вместе с матерью, поступила в калибровочный цех, училась на курсах медсестер. Мечтала пойти на фронт, но ей не было семнадцати лет — в армию не взяли".

Чем крупнее калибр орудия, тем тяжелее физический труд при изготовлении снарядов и тем труднее при стрельбе орудийному расчету, а прежде всего — подносчику снарядов, заряжающему.

Есть операции при литье, при холодной обработке металла, которые требуют предельного напряжения физических сил, даже сверхнапряжения. Не легче на сборке крупных узлов, где сохранилось много ручных операций и куда еще не пришла малая механизация.

Медленно движется люлька, а в ней тяжелая стальная болванка — будущий крупнокалиберный снаряд. Люлька на расстоянии вытянутой руки от станочницы. Ей необходимо не мешкая вынуть подъехавшую болванку из люльки, поднести к стакану, закрепить между бабками, обточить и вновь уложить в движущуюся люльку. Таким вот образом с места на место переносят вручную за смену тонны металла. Болят руки, немеют ноги, ломит поясницу…

А разве не мучительно изготовление опорных плит для 120-мм полковых минометов, самих мин? До токарного станка, до первой стружки стальная болванка весит сорок килограммов. Приходилось вручную поднимать, снимать с верстака и снова ставить болванку двести пятьдесят раз за смену! В мирное время женщина не могла даже вообразить, что ей такое, под силу — разгрузить за смену вагон металла!

Не меньше доставалось бригаде М. И. Ивановой на Коломенском паровозостроительном заводе. Каждая женщина вручную выгружала-нагружала за смену более 18 тонн речного песка. Зине Дорофеевой, освоившей профессию формовщицы, приходилось в литейном перекидывать до 16 тонн земли — груз двухосного товарного вагона!

Бывший начальник цеха завода имени Владимира Ильича С. И. Невструев вспоминает: "Тяжело приходилось девушкам, обтачивавшим медные пояски снарядов. За 12 часов через их руки проходило 1100 снарядов весом по 9 килограммов; их нужно было поднять на станок, а после обточки снять".

Тяжесть женского труда измеряется не только весом деталей, переносимых с места на место. Не меньшую усталость испытывали работницы на конвейерах, где собирается оружие.

Тогдашний нарком боеприпасов П. Н. Горемыкин обнародовал данные: на сборке зарядов приходилось выполнять вручную за смену 12–13 тысяч операций. И ни одна операция не допускала ошибки!

Ящик под ногами

Изнурительным, непосильным был и добровольный труд подростков, детей, особенно в ночные смены.

"Глубокой ночью мы приехали с секретарем ЦК комсомола Михайловым на "Красный пролетарий", — вспоминал в мирные годы бывший секретарь Моссовета А. М. Пегов. — В девятом цехе нас встретила необычная для завода тишина. Синие лампочки под потолком, яркие светильники у станков и полное безлюдье. Мастер цеха, старый коммунист Горячев, объяснил: "Сейчас обеденный перерыв. Ребята наскоро поели в столовке и теперь спят". Тут мы увидели: мальчишки и девчонки в спецовках, в домашних курточках и халатах устроились кто где — между станками, на ящиках, на грудах каких-то деталей — и спали мертвым сном. Было три часа ночи. Сердце сжималось при виде беспомощных фигурок, застывших в смертельной усталости. Вдруг резко прозвенел звонок. Перерыв окончился, и сразу ожил цех. Не мальчишки и девчонки — рабочие, опытные, быстрые, точные, стали к станкам. Завыли, загудели моторы, полетела, закружилась серебристая стружка. "Цех выпускает мины к полковым минометам", — пояснил мастер. Мы подошли к пареньку у токарного станка. "Стахановец! Пять норм выдает уже неделю!" — с гордостью сказал мастер. Я посмотрел на токаря. Он стоял на ящике — иначе не дотянулся бы до суппорта токарного станка! Нет, не жалость — гордость за этих замечательных ребят наполняла нас…"

"Ветеранов "Компрессора" можно встретить сегодня в заводской проходной, — рассказывал писатель Евгений Мар спустя четверть века после войны. — Многие, кто сейчас сед, были в ту пору подростками. Старичок-плотник принял тогда от директора необычный заказ — изготовить скамейки, чтобы и подростки могли работать у станков. Эта ступенька вверх стала для многих началом большого пути.

В памятный воскресный день 22 июня 1941 года Сережа Горбачев со старшими братьями Павлом, Александром и Николаем явился на работу, ему минуло тринадцать лет.

Получили повестки в военкомат и ушли на войну Александр и Павел Горбачевы. Из их династии остался на рабочем месте автомеханик Николай, да этот самый "мужичок с ноготок" Сережа. Верткий, ростом поменьше даже, чем ему по годам положено, он заправлял "катюши" горючим, а затем прокатывал торопящиеся на фронт машины по двору.

Сердитый звонок вызвал автомеханика Николая Горбачева к директору:

— Что это за "всадник без головы" у вас машины прокатывает? Гляжу — машина идет, а за баранкой никого не видно. Или вы какой-то автомат придумали, или мне от бессонницы померещилось?

— Да это Сережка, братишка мой. Его в самом деле за рулем не видно. Росточком не вышел…

Серегу вызвали к директору, тот учинил экзамен по правилам вождения машины и приказал выдать пареньку спецодежду.

— Поищите спецовку поменьше, — сказал он кладовщику. — А мать подкоротит. — Директор хорошо знал семью Горбачевых и их мать, вырастившую четырнадцать детей.

Сережа трудился по двенадцать часов в день, скидки на возраст не просил. Ночевал в цехе: автомобильный баллон — подушка, а брезентовый чехол заменял одеяло…"

Давным-давно вернулся завод к своим мирным обязанностям: дает стране не "машины огня", а "машины холода" — компрессоры. Они тарахтят на рыбных траулерах далеко в океане, меняют климат в холодильниках, дарят нам прохладу и свежий воздух в театрах и кинозалах.

Многие, многие годы Сергей Иванович Горбачев работал на "Компрессоре" мастером, техником…

Наш бронепоезд

В дни Московской битвы припев известной песни "Каховка" лишился своего смысла. Про нас нельзя было сказать, что "мы — мирные люди", и наш бронепоезд стоял не на запасном пути, а вел огневые бои.

До войны на вооружении Красной Армии было всего несколько бронепоездов, поскольку ориентировались на то, что война с противником будет на его территории, а за границей и железнодорожная колея другая…

Но в первые же фронтовые месяцы рабочий класс вспомнил об этом могучем подспорье в боях.

В Москве, Коломне, Подольске, Горьком, Муроме, Тбилиси и в других городах, словно сговорившись, рабочие вспомнили о ценном опыте, прославившем бронепоезда в годы гражданской войны.

В подмосковном депо имени Войкова снарядили бронепоезд "Комиссар Лестев", отлично вооруженный; четыре пушки 76-мм, пушка 45-мм, зенитные пулеметы, восемь бортовых "максимов". Бронедрезину для передового дозора, для разведки тоже снабдили пушкой. Паровоз, тендер, площадки с поворотными башнями, вагон для команды, вагон-баня, санитарный, вагон-кухня — все за броней. Команду бронепоезда составили 28 добровольцев — рабочих депо.

Той осенью монтажнику-высотнику Прохору Игнатьевичу Тарунтаеву пришлось основательно потрудиться на уровне первого этажа. Его направили с бригадой на разъезд Окружной железной дороги.

Ночью на запасной путь прибыл коренастый, с короткой трубой, невзрачный на вид, но мощный паровоз. За ним — десяток платформ. Состав надлежало срочно одеть в броню, вооружить. Прохор, Василий, Иван Тарунтаевы и их товарищи по бригаде обшивали платформы листами брони, кроили, сваривали, клепали орудийные башни. Автогеном вырезали амбразуры; орудия, пулеметы просовывали сквозь них свои стволы. И вот наконец маляр вывел на поворотной башне и на паровозе название бронепоезда: "Москвич" — подвел своей кистью победный итог работы.

Состоялись торжественные проводы. Прозвучала песня "Мы — мирные люди, но наш бронепоезд стоит на запасном пути", и "Москвич" ушел на передовую.

Отныне, когда Прохор Игнатьевич читал в сводке Совинформбюро о действиях бронепоезда, каждый раз гадал: "Может, это наш "Москвич" отличился?"

Помимо "Комиссара Лестева" отправили на фронт московский бронепоезд "Смерть фашизму".

Пополнил боевой строй бронепоезд "Подольский рабочий", обязанный своим рождением коллективу завода имени Орджоникидзе. Бригаду машинистов составили подольские добровольцы.

Из Коломны ушел на фронт бронепоезд "Коломенский рабочий". В первом же бою он получил повреждение: снаряд ударил в заднюю орудийную площадку. После срочного ремонта бронепоезд отправился на перегон Тула — Мценск.

По маршруту, каким больше трехсот лет назад двигалось на помощь Москве нижегородское ополчение, пришел бронепоезд "Кузьма Минин" — подарок рабочих Горького.

Из Мурома подоспели "Илья Муромец" и бронепоезд № 73. "Кольчугу" богатыря Ильи Муромца смастерили из стальных листов толщиной 45 мм.

Все короче становились в Подмосковье маршруты бронепоездов, которые могли вести огонь по противнику, используя подвижность в зоне досягаемости орудий своего калибра.

Но какую пользу приносили они в боях! Остались в памяти активные действия бронепоезда в районе Дмитрова и Яхромы. Помощь оказывалась особенно ценной в тех местах, где была слаба наша противотанковая оборона.

"Рассвет застал нас в Дмитрове, — вспоминал генерал Лелюшенко о боях 28 ноября. — В городе было пустынно, наших войск нет… А южнее города, уже на восточном берегу канала Москва — Волга, слышна частая стрельба танковых орудий. Выскочили на машине на окраину и видим, как вдоль шоссе ползет более двух десятков вражеских танков… Критическое положение! Противник вот-вот ворвется в Дмитров, а здесь штаб армии и войск нет.

И тут, на наше счастье, на линии железной дороги Яхрома — Дмитров появился бронепоезд. Он с ходу вел огонь. Машинист то резко бросал его вперед, то так же стремительно уводил назад. Когда бронепоезд подошел ближе, мы с начальником связи подполковником А. Я. Остренко подбежали к нему.

Вскочив на подножку, я постучал по башне. В броне зияли две свежие пробоины и было несколько вмятин. Люк открылся, в нем показался человек в кожаной тужурке, какие ранее носили командиры-танкисты, но без знаков различия, лицо его было испачкано мазутом.

— Командир бронепоезда № 73 капитан Малышев, — представился он. — Веду бой, уничтожил восемь танков.

— Откуда попали сюда?

— Послан был вчера командующим Московской зоны обороны.

— А это кто ведет огонь впереди?

— Это моя вторая бронеплощадка.

Оказывается, поезд состоял из двух самостоятельных бронеплощадок, вооруженных пушками, пулеметами и зенитными орудиями.

Единоборство бронепоезда с 20 танками! Редчайший случай.

— Точно "Варяг" против японской эскадры! — вполголоса сказал Остренко".

Когда танки фашистов попятились, бронепоезд № 73 преследовал их точным огнем…

А неделей раньше, 20 ноября 1941 года, в напряженном бою на перегоне Клин — Подсолнечная принял участие бронепоезд, сооруженный железнодорожниками Тбилиси; командиром был Алексей Джахиев.

Опережая события, упомянем, что весной Прохор Тарунтаев вновь встретился со старым знакомым — "Москвичом". Бронепоезд доставили на памятный Тарунтаеву разъезд Окружной железной дороги.

Две орудийные башни разбиты, бронеплощадка с пулеметом снесена напрочь. А сколько пробоин, вмятин!..

Вторично бронепоезд ушел на фронт, выкрашенный зеленой краской, под цвет наступающей весны. У команды бронепоезда, так же как у танкистов, свои маляры, которые наводят летний камуфляж, то разрисовывают броневые башни, щиты рыже-черными пятнами под цвет осени, то красят броню белилами…

Всего на железных дорогах центральной России в дни Московской битвы было сооружено и отремонтировано 24 бронепоезда и 38 санитарных поездов.