Зима

Лёгкими перетёртый,

Воздух слегка оттаял.

И, как всегда, не ясно,

Откуда пришла зима.

Словно бы зачехлили

Пёстрые натюрморты

Белыми простынями,

Чтоб не сойти с ума.

Словно дворовый мальчик,

Пущенный в дом господский,

Встревоженно замечаешь

Собственные следы.

Идёшь и пути не чаешь.

В метели плывёшь, как клёцка,

И встречных твоих глазницы

Заснежены и пусты.

Не все города одинаковы,

Нет, дружок.

Есть города обманчивые,

Как пирожок,

Который берёшь с тарелки

И чувствуешь кожей —

С повидлом! Кусаешь.

А он — с картошкой,

А ты их терпеть не можешь!

Есть города-государства,

Города-острова.

Вот идёшь по Москве

И видишь — это Москва.

Куда ни посмотришь,

Всюду — Москва, Москва!

А там, за Москвой, хоть не расти трава.

Есть ещё сказочные города, они

Существуют скорее в книгах,

Нежели искони.

В них не бывает будней,

А только Дни.

«Питер!» — в тебе откликнется,

Только лишь помани.

А ещё есть потерянные города,

Как рай.

Правда не столь прекрасные,

Но вполне

Вызывающие в нас сожаленье,

Что мы — вовне. Севастополь, к примеру, —

Благословенный край!

Но этот Город особенный,

Он как лес.

В нём как будто и дышится легче.

Архитектурных шедевров

Исторических мест

В нём пока ещё нет.

Но уж что-то, поверь мне, есть!

И оно, когда ты идёшь,

Или просто стоишь и глядишь окрест,

Ненавязчиво так обнимает тебя за плечи.

Как сочетаются время в

пути

и тоска

по дому.

Эти почти

с рожденья штампующие колёса:

«Отказать», «Отказать», «Отказать»,

«Переслать другому».

Абакан — «Отказать», Москва — «Отказать»,

«Снять вопрос»

О моём проживаньи у самого синего моря.

Сквозняк,

Как домашний котёнок, запутался в шторе.

И колёса бранятся размеренно и

знакомо,

Как соседи.

Какого ещё уюта

Мне искать,

если я любую

Плацкартную полку обживаю в одну минуту?

Если самую-самую вечную вечность людскую

Составляют всё те же два метра на семьдесят пять.

Вольно же вам, о поэты, хулить моего Одиссея!

Мол, побеждал он в боях всегда не мечом, а подвохом,

Хитростью ловкой всегда, а не силой могучею мускул.

Нечего вам возразить, и всё-таки вам возражу я:

В ком из ваших героев силы поэта достало

Женщину не обмануть? Кто из них, может быть, Гектор?

Честен он был, жену врагам оставляя и сына?

Или Эней, сбежавший к призрачным царствам,

Бросив Дидону, чью принял любовь, не колеблясь?

Или другие: Ясон, любивший Медею до срока,

Тесей, вот уж силач был — руками убил Минотавра!

Отдал он Вакху без боя свою Ариадну!

В чём же теперь, укажите, схитрил, где солгал Одиссей мой,

«Лгун и хитрец», когда он, обещав мне вернуться — вернулся…

г. Абакан