Новый план

Очевидно, что после пятилетнего периода ожидания (с 1933 года) к 1938 году у Сталина созрел новый план действий по развязыванию мировой войны. Из чего сие следует? Из свидетельств очевидцев.

Историк советской разведки Игорь Анатольевич Дамаскин (еще один сторонник «русской правды»), составлявший сборник «100 великих операций спецслужб», публикуя в главе «Устранение Троцкого» свидетельство П.А. Судоплатова, то ли не понял, что прошло через его руки, толи не придал значения, а зря. Попросим читателя вникнуть в то, о чем поведал Судоплатов.

«Как свидетельствует один из руководителей советской разведки П.А.Судоплатов, на узком совещании в сентябре 1938 года Сталин сказал:

— В троцкистском движении нет важных политических фигур, кроме самого Троцкого. Если с Троцким будет покончено, угроза Коминтерну будет устранена… Троцкий должен быть устранен в течение года, прежде чем разразиться мировая война…» [21, с. 168].

Показания Судоплатова тем ценнее, что меньше всего его можно упрекнуть в отсутствии советского патриотизма.

Таким образом, Сталин уже в сентябре 1938 года знал, что в следующем году начнется мировая война; мало того, знали это и все присутствовавшие на совещании, ибо никто не удивился сообщению Кобы, а просто приняли его к исполнению.

Но каким образом Сталин мог знать о начале Второй мировой войны в следующем году, если даже ее зачинщики немцы осенью 1938-го не ведали, как будут развиваться события?

Вот и выходит, что немцы в 1938-м еще не знали, что следующий 1939 год — год «Большой войны» (более того, они, даже нападая на Польшу 1 сентября 1939 года, не предполагали, что развязывают новую мировую бойню), а Сталин уже в сентябре 1938-го знал, что война будет, да не просто война, а война мировая!

Можно предположить, что Судоплатов в своих показаниях преувеличивает, что вполне вероятно. Однако очень скоро и без его свидетельств становится ясно, что к концу 1938-го у Кобы был план войны, причем план именно на следующий год.

Для того чтобы предсказать начало мировой войны, Сталину не требовалось быть гением — он ведь сам эту войну затеял. Нападение на Прибалтику, Польшу и Румынию (а именно по этим странам был запланирован первый удар еще в середине 1920-х) автоматически означал войну с Великобританией и Францией, а это не что иное, как мировая война. Значит, слова Сталина на совещании означали, что он решил больше не выжидать, а в следующем году нанести удар по лимитрофам и Турции при любом политическом раскладе? Нет, он не мог этого сделать и нам известно, по какой причине. Без Германии в качестве союзника (хотя бы временного) никакой поход ни в Прибалтику, ни на Босфор для Сталина не был возможен.

Судите сами — Гитлер до 1939 года пребывал в относительной нерешительности (что справедливо отмечает и В. Шелленберг): какой вектор направленности придать своей агрессивной внешней политике, иными словами, с кем и против кого воевать — с Антантой против СССР (война с СССР была делом давно решенным, но в тот момент несвоевременным) или с СССР против Антанты. Наступление РККА в Прибалтике и Польше без согласования с руководством Третьего рейха приводило к тому, что Германия автоматически избирала восточный вектор и становилась союзником Антанты, а это означало конец всем сталинским мечтам о завоевании Стамбула. Даже если бы Германия в предстоящем столкновении осталась нейтральной, СССР оказался бы в одиночестве в борьбе фактически со всей Европой (это еще не учитывая Японию и США), без всяких шансов на победу.

Следовательно, по состоянию на конец 1938-го Сталин мог планировать войну против Антанты только с Германией в качестве союзника и никак иначе. Но ведь СССР заключил пакт с немцами только летом 1939 года! Как Сталин мог предвидеть подобное развитие событий в сентябре 1938-го? А кто сказал, что дружба Сталина с Гитлером (именно так, а не наоборот) началась только в 1939-м?

Исследования исторических событий того периода открывают любопытную картину: пока советская пропаганда клеймила позором нацистов, кремлевская дипломатия с этими проклятущими нацистами усиленно «наводила мосты». Пока «ишачки» и «чайки» дрались с «мессерами» над Мадридом, Сталин усиленно домогался любви Гитлера на дипломатическом уровне.

Первые контакты, оттепель после затяжной зимы, начались еще в 1935 году. 9 апреля 1935 года СССР и Германия подписали новое торгово-кредитное соглашение. Не потому ли Тухачевский выступил с речью о германской опасности и с намеком на союз с Антантой?

Вспомним, с чего началась операция «Цеппелин» (по дискредитации Тухачевского и других) немецких спецслужб. «В начале 1937 года мне поручили составить для Гейдриха справку об истории отношений между рейхсвером и Красной Армией…» А с чего это вдруг Гейдриху понадобилась подобная справка после нескольких лет «замороженных» отношений с СССР? Но Гейдрих старался вовсе не для себя — справка потребовалась не ему, а Гитлеру. Зачем? На этот вопрос только один ответ — Советы вышли на контакт с фюрером и тот решил изучить историю взаимоотношений своих политических предшественников на посту руководителей Германии с советским руководством.

В Германию потоком хлынуло сырье. Недаром Троцкий назвал Сталина «интендантом Гитлера». Лев Давыдович, правда, объяснял это факт тем, что Сталин больше всего боится войны: «Об этом слишком ярко свидетельствует его капитулянтская политика… Сталин не может воевать при всеобщем недовольстве рабочих и крестьян и при обезглавленной им армии».

Однако Троцкий ошибался и дело обстояло гораздо серьезнее, нежели представлялось ему в Мексике. Советы стали усиленно налаживать дипломатические контакты (естественно, в тайне от «прогнивших» буржуазных демократий Великобритании, Франции и США) с Берлином.

«Он заметил ликование в РСХА, когда пришло сообщение, что на партконференции из ЦК «за плохую работу» был выведен бывший нарком иностранных дел Литвинов; иначе, как «паршивый еврей, враг НСДАП», его в Германии не называли.

Именно тогда в баре «Мексико», крепко выпив, Шелленберг поманил пальцем Штирлица и, бряцая стаканами… шепнул:

— Зачем война на два фронта? Ведь Сталин расстилается перед нами! Он капитулировал по всем параметрам! Он подстраивается под наши невысказанные желания, чего же больше?!» [57, с. 336].

Юлиан Семенов кое в чем неправ: именно «твердокаменный большевик» Литвинов начал посадку того древа, плоды которого пожали Молотов и Деканозов в 1939-м.

Максим Максимович (настоящее имя — Макс Валлах) вовсе не был тем рыцарем без страха и упрека, какого изображают из него до сих пор. В остальном создатель Штирлица прав: Литвинов (еврей) как контрагент (партнер) на переговорах мог раздражать потенциального союзника (немцев) одним своим видом и его сняли с поста наркома иностранных дел, заменив на безотказного Молотова. Однако скорее всего Литвинова «передвинули» и еще по одной причине. Максим Максимович был все же не «сталинцем», а «коминтерновцем». Мировая революция — это да, за это Литвинов мог положить на алтарь жизнь, но вот для того, что затеял Сталин в действительности, фигура Литвинова на посту наркома иностранных дел была неподходящей.

Сталин все еще продолжал заигрывать с «леваками» и коммунистами всего мира возможностью экспорта революции из СССР для счастья всего человечества; «пятая колонна», которая в нужный момент ударит противника в спину, была ему необходима. Но не всегда и не везде. И в 1938 году грянул гром — Сталин под вымышленным предлогом (связь ЦК КПП с фашистской разведкой) разгоняет компартию Польши в Москве, на исполкоме Коминтерна, а весь ЦК расстреливает. А почти за год до этого события был расстрелян один из активистов КПП Эдвард Прухняк (псевдоним «Север»; расстрелян 21 августа 1937 года), а ровно через месяц — 21 сентября был расстрелян генсек КПП — один из разработчиков тактики единого антифашистского фронта в Европе, Юлиан Ленский. Но почему?

В конце 1930-х годов Исполком III Интернационала дает задания компартиям Эстонии, Латвии, Литвы, Чехословакии, Венгрии, Румынии, Болгарии и Турции «усилить борьбу» внутри своих стран «с реакцией и фашизмом» (хотя никакого фашизма в указанных государствах не было). Нет фашизма, ну и ладно, зато наверняка есть «реакция»! Главное в том, что именно через эти государства будет пролегать трасса «Большого похода» товарища Сталина и потому существует насущная потребность в «пятой колонне». И вот в то время, как вышеуказанные партии получили указание усилить работу, компартия Польши, одна из самых сильных и организованных в Коминтерне, ликвидируется на корню, и это в преддверии событий! Более того, это внесло раскол в ряды III Интернационала и подорвало доверие к СССР у многих его членов. И напротив, авторитет его политического противника Льва Троцкого только усилился.

Почему Сталин совершил такой проигрышный, на первый взгляд, шаг? Во-первых, потому что участь Польши, как самостоятельного государства, была решена им уже к 1938 году. Во-вторых, раздел польских земель между СССР и Германией был запланирован Сталиным уже в 1938 году. В-третьих, отныне Сталин намеревался вести имперскую (то есть антикоминтерновскую) политику на подконтрольных ему территориях (а Польшу он уже почитал таковой) и предполагаемая в будущем борьба польских коммунистов в одном ряду с «националистическими элементами» против захватчиков — СССР и Германии, Кобе была, естественно, ни к чему.

«Хотя польскую компартию вообще распустили еще в тридцать восьмом — здесь, в Москве, именно на Коминтерне, как шпионско-фашистскую, а весь ЦК расстреляли. Гейдрих ликующе объявил об этом руководству: «Они сожрут друг друга!» И я поверил в то, что Прухняк — агент гестапо? Почему Коминтерн, Третий Интернационал, провозглашенный Лениным и Зиновьевым, распустили в Уфе в сорок третьем?! Не в июле сорок первого, когда надо было потрафить союзникам, ненавидившим эту организацию, а уже после перелома в войне? Почему? Чтобы работать в Восточной Европе иными методами? Не ленинскими? Державными? Но ведь это было уже в прошлом веке, а к чему привело?» [57, с. 353].

При этом, как видим, Сталин блюл не только свой, но и германский интерес, заранее ограждая своего будущего партнера от предполагаемых действий польского коммунистического подполья.

Сталин действительно предупредительно расстилался перед фюрером, стремясь любой ценой заключить с Германией выгодный политический и военный союз. Вот здесь и крылась грубейшая ошибка Кобы, которая привела к страданиям многих народов, населяющих европейский континент. Он посчитал, что план 1925–1932 годов, когда предполагалась победа КПГ в Германии и создание единого «красного» блока в центре Европы, с небольшой корректировкой пройдет и сейчас.

Многие в России и по сию пору делают громкие заявления относительно того, что если бы СССР и Германия в 1941 году заключили союз — они захватили бы весь мир. Авторы подобных откровений допускают ту же самую ошибку, что и Сталин в конце 1930-х· Они не понимают, что никакой союз сталинской империи и Третьего рейха не был возможен по причине кардинального отличия друг от друга во взглядах на будущую Европу и весь мир. Никакой тесный блок не был возможен также из-за расовой политики фюрера. Коба совершенно не учел ни характера самого Гитлера, ни его геополитических воззрений, а следовало бы, тем более, что фюрер никогда своих взглядов на будущее цивилизации не скрывал.

«Надеюсь, вы понимаете, что необходимо рассматривать положение Германии в целом. Сначала я хотел работать с Англией. Но Англия неоднократно отвергала меня. Верно, ничего нет хуже семейной ссоры, а англичане в расовом отношении имеют с нами известное родство. Все это так, и в этом вы, возможно правы. Жаль, что нам приходится схватиться в этой смертельной схватке, в то время как наши действительные враги на Востоке сидят спокойно и ожидают, пока Европа обессилит. Вот почему я не хочу уничтожать Англию и никогда этого не сделаю (разговор происходил в ноябре 1939-го. — С.З.)… но их нужно заставить понять, что Германия тоже имеет право жить. И я буду воевать с Англией до тех пор, пока не собью с нее спесь. Настанет время, когда они будут готовы заключить с нами соглашение. Вот моя действительная цель» [79, с. 97–98].

Вот так, Сталин планировал столкнуть немцев и англичан лбами, а фюрер терпеть не мог славян, англичан же почитал своими братьями. Сталинский просчет? Кремлевский горец, который и сам уже уверовал в собственную гениальность, оказался наделе посредственным политиканом.

Немцам подобная позиция СССР была более чем выгодна, ибо избавляла от угрозы войны на два фронта. Однако Гитлер никак не желал пойти на соглашение со Сталиным по известным нам уже причинам. Фюрер долгое время не мог определиться с направлением своего первого удара: либо обрушиться на Францию (что автоматически означало войну с Великобританией), к чему Германия была еще не вполне готова с экономической и военной точки зрения. В этом случае союз с СССР был бы выгоден, ибо обеспечивал спокойный тыл на востоке. Но дело в том, что Гитлер никогда не доверял Сталину и постоянно ждал от него «подлости» в виде удара в спину.

Существовал у фюрера и второй вариант войны: оставить в покое «прогнившие западные демократии» и всей мощью обрушиться на восток — Польшу и СССР, согласно своим основным геополитическим концепциям «жизненного пространства». Но в этом случае нападение на Польшу означало войну с Антантой, а там, глядишь, и СССР может вступить в нее на стороне Франции и Великобритании. Впрочем, существовала вероятность того, что британцев Удастся уломать на дипломатическом уровне закрыть глаза на судьбу Польши, заинтересовав перспективой мира на Западе и продолжения войны на Востоке нападением на СССР.

Пока Гитлер перебирал и «прощупывал» все указанные выше варианты, на заключение политического союза со Сталиным он не шел. Что, впрочем, не мешало Германии получать из СССР сырье в обмен на технологии (преимущественно военные).

Сталин же продолжал ублажать фюрера как только мог. Уже с начала 1938 года начался постепенный вывод военспецов из Испании. Делалось это незаметно, чтобы «леваки» из Коминтерна, который был пока еще необходим Сталину, не почуяли недоброе. Мало того, с 1935–1936 годов начинает сворачиваться вся агентурная работа советской разведки в Германии. Многолетних резидентов спешно отзывают на родину, их сети ликвидируются, разведчиков начинают стрелять. Ряд резидентов пускается в бега. Причем уходят резиденты, которых не заподозришь в предательстве, верой и правдой много лет служившие стране и режиму.

Собственно, ликвидация агентов началась еще в 1925 году, когда был убит резидент советской разведки в странах Балтии Игнатий Дзевалтовский. В августе этого же года убит, якобы за связь с Интеллидженс Сервис, резидент В. Нестерович. В июне 1931 года в Вене убит бывший сотрудник советской резидентуры в Германии Георг Земмельман, в мае 1932 в Гамбурге убит спецкурьер Ганс Виссангер. В декабре 1933 года, снова в Вене, убит один из ведущих советских нелегалов Витольд Штурм де Штрем, затем бывший резидент иностранного отдела НКВД Г. Атабеков. Ну, а в конце 1930-х началось: убиты Игнасс Рейс и его жена Елизавета Порецкая; арестованы и позже расстреляны заместитель начальника ИНО Сергей Шпигельглас, Георгий Косенко, Михаил Григорьев. Уходят на Запад резиденты А. Орлов — в Испании, Л. Гельфанд — в Италии, М. Штейнберг — в Швейцарии. В США скрываются В. Кривицкий и А. Бармин. Убита Гертруда Шилвдбах — агент ИНО в Германии. И это далеко не полный перечень. Что происходит?

До сих пор о причине ликвидации разведсети в Германии российская историография ничего толком сказать не может. Одни говорят о мифических разногласиях резидентов с центром, другие — о чистке в рядах резидентур. Но все это глупости, ибо ларчик открывается куда как проще: Сталин отдал приказ ликвидировать всех, кому было известно о начавшихся, да и существовавших ранее, секретных дипломатических контактах с рейхом. Тем более что, вопреки вбитому в головы простых советских граждан штампу, большинство зарубежных «нелегалов» советской разведки вовсе не являлись гражданами СССР. Эту агентуру насаждали в свое время с помощью Коминтерна (без него весь советский шпионаж — один большой «пшик», пропагандистская утка).

Германия — союзник, поэтому всю нелегальную резидентуру с ее территории убрать, но знать о происходящем не должен никто, поэтому всех ненадежных резидентов, знающих о секретных контактах, переговорах и договоренностях, вызвать на родину и ликвидировать или ликвидировать сразу на месте, если есть вероятность их «ухода» на Запад. Опасения Сталина не напрасны — несколько резидентов (Орлов, Кривицкий) рвут контакты с Москвой и уходят, кто в Испанию, кто в США, кто еще куда-нибудь. Кривицкий, перед тем как до него добрались убийцы из НКВД, успел опубликовать в США книгу о секретной сталинской дипломатии.

Но что любопытно, параллельно с ликвидацией старых агентурных сетей закладываются новые. Пример — всем известная «Красная капелла». Причем речь идет не о антинацистской организации А. Харнака и X. Шульце-Бойзена. Она образовалась только в 1939 году, и контакты с ней, усилиями Треппера, были налажены лишь в 1940 году.

Имеются в виду французская и бельгийская агентурные сети, которые также находились в ведении «Большого шефа» — Леопольда Треппера. Подавляющее большинство российских историков разведки преподносят дело так, будто бы исключительно для обеспечения организации Харнака и Шульце-Бойзена радиосвязью и создавалась, в частности, брюссельская, марсельская и прочие резидентуры, иными словами, «Красная капелла» с самого начала создавалась якобы для борьбы с нацистской Германией. Однако все это ложь.

Агентурная сеть в Бельгии, Франции и Швейцарии стала закладываться еще с 1936 года, после того как компартия Франции, после прихода к власти в стране Народного фронта, отказалась от сотрудничества с советской разведкой и когда Центр (то есть Москва) не имел ни малейшего понятия о существовании организации Харнака — Шульце-Бойзена. Если сеть создается для борьбы с Германией, то почему сперва ликвидируются резидентуры внутри самой Германии, а потом создаются резидентуры за ее пределами, при том, что в 1940–1941 годах Москва будет пытаться воссоздать (безуспешно) агентуру внутри самой Германии? Это что за новый способ шпионажа?

Обратите внимание на географию советской шпионской сети в Западной Европе. Нелегальные коротковолновые радиостанции действовали в Брюсселе, Антверпене, Копенгагене, Стокгольме, Будапеште, Вене, Белграде, Афинах, Стамбуле, Риме, Барселоне, Марселе, словом, где угодно, только… не в Германии. В самой Германии советских резидентур нет. Здорово, не правда ли?

Вернемся к «Красной капелле», точнее, брюссельской резидентуре ГРУ. Все контакты с французским и бельгийским Центром резидентам первоначально предписывалось осуществлять… через советское посольство в Гааге! «Что здесь удивительного?» — спросит читатель. А то, что с оккупацией в мае 1940 года немецкими войсками Голландии советское представительство в Гааге перестало существовать и связь с Москвой была прервана. Над этим обстоятельством позже будет долго потешаться бывший глава брюссельской резидентуры Леонид Гуревич (он же «Сукулов», он же «Кент»), он списывает все на обычную российскую безалаберность. Но сдается, что «Кент» лукавит, ибо не может не знать, для работы против кого в действительности он был послан под видом уругвайского предпринимателя. Мне могут возразить, что в Москве, по аналогии с Первой мировой, не предполагали оккупацию Голландии. А оккупацию Бельгии они могли предположить? Но ведь оккупация Бельгии также вела к разрыву связей с Голландией, опять-таки по аналогии с Первой мировой.

Дальше — больше. Передатчики бельгийской и французской резидентур первоначально работали не напрямую в Москву, а на ретрансляционный центр, расположенный… в Германии! А уже из этого центра, в котором специальная высококвалифицированная группа занималась оценкой полученной развединформации, заслуживающие внимание радиограммы переадресовывались по мощному стационарному передатчику в Москву. Оригинальная схема, не правда ли? Особенно, если представить мощный радиоцентр на территории государства, против которого якобы и направлены все акции шпионажа. Об этом Гуревич до сих пор благоразумно помалкивает (благо никто не спрашивает). По логике российских историков получается, что сведения из Германии уходили за рубеж, затем оттуда по радио снова на территорию Германии, а уже оттуда, опять по радио в первопрестольную. Гениально! Великолепно и достойно подражания!

Все объясняется элементарно просто. Сеть резидентур в Западной Европе с радиопередатчиками первоначально была развернута исключительно против стран Антанты, отсюда и ретрансляционный центр на территории будущего союзника. Когда летом 1940 года весь план Кобы пошел наперекосяк, всю работу агентов в Западной Европе пришлось перестраивать.

Также на ретрансляционный аналитический центр в Германии ориентировала работу своих передатчиков и швейцарская резидентура. Позже пришлось работать напрямую в Москву и это привело к тому, что все передатчики группы «Дора» в течение нескольких недель осени 1943 года были ликвидированы швейцарской полицией. Любопытно, но ценная информация о самой Германии в конце 1930-х — начале 1940-х годов Москву не интересовала и от Рудольфа Ресслера отмахивались, как от надоедливой мухи, а зря. Ресслер имел выходы на верховное командование вермахта (без «Люси» весь советский шпионаж в Швейцарии вообще представляется сплошным надувательством). Все, как по волшебству, изменилось 22 июня 1941 года. Ресслер на долгие месяцы сделался чуть ли не единственным ценным источником разведдонесений по Германии.

В 1937–1939 годы Сталин приказал убрать ненадежных резидентов и их окружение, знавших о секретных переговорах советских дипломатических и политических представителей с рейхом. Но имели ли место подобные переговоры в действительности, ведь в официальных советских источниках о них, ясное дело, нет ни единого упоминания? Секретные переговоры несомненно имели место, ибо то, что было подписано в Москве в августе 1939 года, не могло быть состряпано, рассмотрено со всех сторон и оговорено за несколько недель. Подобные соглашения обсуждаются месяцами, а то и годами.

Итак, план Сталина в общих чертах к концу 1938 года сложился. Что же это был за план? Его основная идея — политическое соглашение с Германией о разделе сфер влияния (проще говоря, земель) в Польше и Прибалтике. Это означает войну Германии с Антантой, что на руку Сталину. Оппоненты могут возразить, что в общих чертах — это план суворовского «Ледокола». Нет, есть существенная разница.

Суворов утверждает, что Сталин толкал Гитлера к нападению на Францию и Англию с тем, чтобы после краха последних напасть на Германию, разгромить ее, явившись Европе в роли освободителя и забрать эту самую Европу в карман со всеми потрохами. В действительности план Сталина образца 1938–1939 годов был следующим — разделить к обоюдному согласию земли в Прибалтике и Польше, обеспечить Германии в ее предстоящей войне с Антантой надежный тыл и поставку сырья (еще за 4 дня до подписания самого пакта, 19 августа 1939 года, было заключено новое торгово-кредитное соглашение) и, прикрываясь сражающимся на западе рейхом, как щитом (Сталин предполагал затяжную войну на западе, по аналогии с Первой мировой, он ни на минуту не допускал мысли о захвате немцами Франции), решить свои основные задачи: транзитом через Румынию и Болгарию выйти к Босфору, захватить Стамбул, черноморские проливы; на юге — вторгнуться в Иран и Афганистан с выходом на территорию Индии и Персидского залива; на Дальнем Востоке — ударом в спину сражающейся в Китае японской императорской армии выйти в Маньчжурию и Корею, а также захватить южный Сахалин и Курильские острова; на захваченных территориях и советском побережье перейти к обороне с целью удержания своих территориальных «приобретений». Ведущая войну в Европе Великобритания не сможет выделить для защиты своих заморских территорий и «сфер влияния» значительных сил. Опасность представляют в первую очередь союзный флот и авиация.

Вот таков был сталинский план в действительности. Возможно, Коба в будущем и планировал «прибарахлиться» за счет ослабевшей в войне с Антантой Германии, возможно, даже выступил бы позже на стороне Антанты (чтобы «оттяпать» у немцев Восточную Пруссию и западные районы Польши), естественно, в том случае, если Великобритания и Франция признают за СССР ее новые завоевания в Средиземноморье, на юге и Дальнем Востоке.