ЗВЕЗДНЫЙ ЧАС И ТЯЖКИЙ КРЕСТ НИКОЛАЯ КОНДРАТЕНКО (Очерк — эссе)
ЗВЕЗДНЫЙ ЧАС И ТЯЖКИЙ КРЕСТ НИКОЛАЯ КОНДРАТЕНКО
(Очерк — эссе)
Родился Николай Игнатович в станице Пластуновской в 1940 году.
Отец его, Игнат Ефимович, погиб в Великую Отечественную войну в 1942–м, в Крыму.
Мать, Наталья Егоровна, осталась с двумя детьми. Что такое поднимать детей в военное и послевоенное голодное время женщине одной — нетрудно представить.
В год окончания войны (1945 г.) Коле исполнилось пять. Дети военной поры взрослели быстро. Может поэтому на следующий год, шести лет от роду, малыш пошел в школу. Правда, нехотя, под влиянием старшей сестры Тани. Жили тогда бедно, бывало — ели жмых. Правда, корова была своя…
Собирая сына в школу, Наталья Егоровна тайком обливалась горючими слезами: не то что справить мальчишке рубашку, штанишки — счетных палочек не на что было
купить. Наломали с куста сирени. Чернила сделали из ягод бузины…
В те времена в школу брали с восьми лет. А Коле было всего шесть с половиной. Но он уже читал, считал; был достаточно развитым мальчиком. Но оказался самым маленьким в классе. У матери сердце изболелось — как он там? И однажды не выдержала, пошла в школу посмотреть, не обижают ли его мальчишки? Он сидел на задней парте один. И это показалось маме обидным в отношении любимого сына, хотела забрать его домой, но учительница отговорила; мол, мал золотник да дорог: самый активный в классе. Считает хорошо, в уме и на палочках. И руку тянет больше всех, и стихи знает.
Как и все мальчишки, любил рыбалку, тем более, улов был хорошей добавкой к скудному послевоенному столу. Как и все мальчишки, покуривал тайком. За что был порот ремешком. Правда, в пятом классе бросил и не курит по сей день. Выпивкой вообще никогда не увлекался.
Главной заповедью в семье всегда был и есть труд. Трудились и трудятся все — и стар, и млад. Не чураются никакой работы.
Несмотря на высокое положение сына, матушка, как и в былые годы, без обиняков велит ему сделать то?то, когда он приезжает к ней. К примеру, картошку перебрать.
Так было даже в этот день рождения его. Отметили узким кругом — мать, жена, сестра, дети. На следующий день поработали хорошенько, и он отправился в Москву на заседание Созета Федерации,
После окончания школы в 1956 году, получив аттестат зрелости, Николай Кондратенко пошел работать в родной колхоз «Красная Звезда» прицепщиком. Одновременно поступил заочно в сельхозинститут. Потом армия. Пока служил в армии, мама поставила дом.
По возвращении из армии, продолжил учебу в институте. Теперь уже очно. Учился хорошо, за что был отмечен повышенной стипендией. Жил, как и все студенты, в общежитии. На выходные наезжал в станицу к матери, помогал по хозяйству. Работы дома всегда невпроворот, а он один мужчина в семье.
По окончании института, приехал в родной колхоз и стал работать агрономом, потом старшим агрономом, заместителем председателя колхоза. За работой да хлопотами по хозяйству задержался немножко с женитьбой. Женился в 28 лет. На студентке того же ВУЗа, Людмиле.
Свекровь говорит о невестке:
— Люда понравилась мне с первого взгляда. Они з Колей — хорошая пара. Живут дружно. Бывает иногда, як у всякой семье. Ко мне она относится уважительно Часто приезжае, привоза продукты, помогав по хозяйству. Мне уже девятый десяток — уже не та сноровка…
Небольшого роста, справная, с такой же, как у сына, улыбкой в глазах; отзывчивая, внимательная и неистребимо добрая — очень похожа на меня, — шутит он. Когда?то был порот ею ремешком. Смешно теперь подумать о 5 этом, глядя на него, широкого в кости, большого, седого.
Перед вторым туром выборов губернатора журналисты кинулись на поиски нюансов из жизни именитого кандидата. Одна журналистка разыскала в станице Пластуновской маму Кондратенко и задала ей вопрос: «Хочет ли она видеть своего Колю губернатором Кубани». «Ни. Нэ хочу, — ответила она. — И вы там кажить ус им, шоб голосовали за Егорова. Я тут просю соседей, шоб вычеркивали мово Колю. Хай хоть трошки поживэ для сэбэ»…
Он для матери до сих пор Коля — сыночек. Который и теперь не всегда решится перечить ей. А она может не поступиться своей самостоятельностью, — например, хочет жить в стареньком доме, хотя рядом стоит новый двухэтажный, построенный сыном. А в городе квартира. И Коля с Людой уши прожужжали — переходи да переезжай. Нет. Родные стены и душу греют. Правда, согласилась провести ей телефон — нет — нет да и позвонит Коля, а чаще Люда — невестка. Дочь.
Согласилась подновить стены снаружи — обложить красным кирпичом. Что еще надо? Сын при хорошей должности и в почете у народа, дочь устроена, невестка замечательная, внуки… Погодки. Серьезные. Возле отца. Единомышленники… Поприбавилось мужчин в семье. Приятно, когда они дарят женщинам цветы, поздравляю ’. Хотя Коля и не любит сантиментов, а цветы дарит. Потомственный казак, он может порассуждать, в шутку, конечно, о том, что казак жинку бьет не за дело, а для поддержки тонуса, потому что любит.
Николай Игнатович бережно хранит отцовы казачьи реликвии: кинжал и две кубанки — одна с красным верхом, другая с синим. А саблю, которую нашел случайно в стрехе камышовой крыши (спрятанную от строгих советских властей), подарил любимому институтскому профессору.
Как и всякий душевный, благодарный человек, Николай Игнатович с умилением вспоминает первую учительницу Дину Петровну. Она первая в жизни Коли вдохнула ему веру в себя, поставив в журнал четверку.
Оценки в школе — это первые малышовские горести и радости. Тем более, когда тебе всего шесть с половиной, и когда в тетрадку сыпятся колы да двойки не совсем по твоей вине: чернила из бузины расплываются на кое — какой бумаге, да еще почерк никудышний. Одни огорчения! Как увидел суровый дед эти колы да двойки, молча пошел, купил тетрадки, чернильных таблеток, настоящую ручку — и жизнь пошла по — иному. Учеба заметно наладилась: первый класс закончил с двумя 4, остальные 5.
— Ну а дальше, как водится в жизни сельского мальчишки, — рассказывает Николай Игнатович, — игры на улице, купание в речке, рыбалка; важничал перед мелкими казачатами; раненько до девчат охочими были. Особенно модно было отбивать чужих — считалось этакой доблестью. Ну и что взять с безотцовщины — мать от зари до зари в поле или на ферме, мы предоставлены сами себе. За мной, правда, старшая сестренка присматривала. А вообще?то бабка была у нас на улице, она следила за нами. Если кто чего не так — вечером доклад матерям. И нам порка. Воспитание было что надо! Я и своим сынам спуску не давал, когда росли. А как же?! По традиции. И привычка. Вот и по должности иногда приходится вожжи подтягивать, а кое — кого подстегнуть. А то и крепкое словцо «в хату твою мать!» — Николай Игнатович скоротечно так улыбается и опять серьезно: — Теперь вот готовлюсь дедом стать. Время, годы, усталость… Мечтаю закончить свое губернаторство да пожить спокойно; в огороде покопаться, воздухом сельским подышать. У меня в станице несколько соток земли, свой мотоблок. Ничего из овощей не покупаем, все свое. Весь борщевой набор…
Познакомились мы с Николаем Игнатовичем в бытность его первым секретарем Динского райкома партии. А началось все с того, что по предложению Политиздата я взялся написать книгу о сельчанах того времени. Это 1977–1979 гг. В крайкоме мне порекомендовали «взять» Динской район. И по успехам смотрится, и близко к городу — можно чаще наезжать.
И вот я в кабинете Первого. Он советует колхоз имени Чапава, что в станице Васюринской. Председателем Павел Трифонович Василенко. (Ныне покойный. Царствие ему небесное.) Один из лучших председателей в районе. Агроном по образованию, прекрасный организатор, рачительный хозяин, краса и надежда района. Только вот согласится ли он, чтоб о нем, о его колхозе, писали книгу? — усомнился первый секретарь.
— Животноводческие фермы в колхозе старые, показывать особенно нечего, — пояснил он, велев однако, секретарше вызвать по телефону Василенко. — Но теперь намечается крутой поворот в оснащении животноводства, большое строительство. И на этом этапе, думается, вам будет интересно посмотреть…
И тут раздался телефонный звонок — Василенко.
Николай Игнатович коротко рассказал ему обо мне и моих намерениях и, поблескивая хитринкой в глазах, закончил вопросом:
— А? Как ты на это, Павел Трифонович? — сам скосил глаза на меня. Из реплик его я понял, что Павел Трифонович не в восторге. Выслушав его, Николай Игнатович суховато дал понять, что не следует отнекиваться.
— Именно на этом переломе — на переходе от стареньких ферм к новым и интересно будет показать животноводство, новые промышленные технологии…
Через полчаса Павел Трифонович был в райкоме. Высокий, плечистый, приятной наружности человек. Он внимательно взглянул на меня, дескать, что за писатель тут объявился? Задерживая мою руку в своей огромной ладони, сказал:
— Вы будете моим дублером. Мол, практику проходите после курсов председателей колхоза. В таком качестве вам доступнее все будет…
Дублером, так дублером.
Книгу я написал. Она вышла в Политиздате в 1980 году стотысячным тиражом. И начинается она с описания встречи с Николаем Игнатовичем.
После нашей с ними встречи в райкоме я видел его неоднократно издали на полях колхоза «Чапаева», когда мы с Павлом Трифоновичем мотались по бригадам и фермам. Николай Игнатович наезжал как бы инкогнито. Его видели то на озимом поле — смотрит всхожесть семян, то на расстановке свеклы, а то на ферме — на новом строительстве или в старом коровнике, в родильном отделении.
Приезжаем, а нам говорят: «Только что был Кондратенко, смотрел новорожденных теляток…»
Павел Трифонович, улыбаясь, говорит мне:
— Любит животину! И во все вникает дотошно… Но не диктует.
О том, что он во все вникает, я наслышусь потом многократно. В бытность свою председателем краевого Совета народных депутатов, как впрочем, и сейчас, он проводил планерки. В начале рабочего дня. Имел обыкновение добираться на работу пешком. Или трамваем. Уже с утра знал, где, на каком перекрестке нет бочки с молоком, в каком магазине торгуют черствым хлебом, о чем говорят люди… С этого начиналась планерка.
Петр Ефимович Придиус — главный редактор «Кубанских новостей» очень хорошо знает Николая Игнатовича, общался с ним и в звездный час и тащил с ним тяжкий крест, из многих положительных черт выделяет его компетентность и умение слушать: «Сам по себе нетерпеливый,
— пишет Петр Ефимович, — он умеет, я бы сказал, красиво слушать — как бы в душу глядит собеседнику».
И, как и все люди, Николай Игнатович имеет свои недостатки. Все, кто знает его более — менее близко, не дадут соврать: горяч, порой чрезмерно. Одержим в достижении поставленной цели. Если загорелся какой идеей, его не остановить, того и гляди затопчет… Не всегда осторожен в высказываниях. Излишне доверчив, из?за чего не раз ошибался в людях.
«Знаю Николая Игнатовича, — пишет далее Придиус, — более двадцати лет. Помню, когда на голове его еще не было седых волос. Видел его в поле, в рабочем кабинете, за председательским столом — сессии ли, планерки, на пресс — конференции… Видел в радости и в горести, и в яростном гневе. Наблюдал его в окружении доброжелателей и в полном одиночестве, что противоестественно его кипучей натуре. Он всегда во всем неравнодушный, дотошный, нацеленный на поиск истины…»
Такой человек, и тут ничего не поделаешь.
Через полтора года после того как с него сняли обвинение в государственной измене, его избрали депутатом Совета Федерации и отвели кабинет в здании бывшего крайисполкома, в котором он вел прием своих избирателей. Я пошел к нему на прием. Их в кабинете было двое: он и помощник. Николай Игнатович, увидев меня, не спросил как бывает в таких случаях: «Вы по какому вопросу?»
Улыбнулся и пригласил присаживаться. А я, наслышанный о том, что бывшие друзья его и сподвижники, переходили на другую сторону улицы, чтоб не поздороваться с ним принародно, пришел сказать ему, если не прямо, то дать понять, что я с ним, несмотря ни на что.
Через минуту нашей беседы мне казалось, что у нас давнишние доверительные отношения. Он все понял, зачем я пришел. И стал рассказывать как и что было. Я, помнится, был удивлен его такой откровенностью. И даже несколько смущен. И тоже доверился кое в чем. Он поименно перечислил некоторых из «товарищей» по работе, которые сразу одемократились и отвернулись от него. При этом он не возмущался, просто с горечью констатировал факт такой перемены людей; пересыпая рассказ свой и перчиком, и юморком. А я, слушая его, внутренне ликовал: не злобствует человек, не грозится местью, не шлет на головы предателей громы и молнии, значит, поистине великодушный человек, значит не сломался, не ожесточился. Значит, благородный, сильный человек. Значит, скажет, еще свое слово. Потому что за такими победа, за такими будущее. Как мне хотелось в этот момент, чтоб он вспомнил о том, как благословил меня написать о колхозе имени «Чапаева». Когда вышла книга, я послал ему по почте с дарственной. Сейчас я выбирал момент, чтоб напомнить ему об этом. Но он сам заговорил:
— Помню, помню. Колхоз «Чапаева», Павел Трифонович. Замечательный был человек! Ваша книжка «Любимое поле» стоит у меня на полке. Далекие, милые времена…
А еще я побывал у него «в изгнании», на улице Жлобы, 2. Где?то на краю города. Там была контора по табаководству. Он там работал. Я долго не мог найти эту контору, но упорно искал. И не мог отделаться от мысли, мол, такого человека (я был тогда уверен и сейчас уверен, что это большой, государственного масштаба человек), и такого человека загнали на край света, вместо того, чтобы использовать его потенциальные возможности в деле. Поистине нелепость демократического правления.
И?таки нашел я его. Мы с ним уединились в отдельном кабинете и долго беседовали. О всяком — разном. В том числе о несчастном русском народе, который позволяет над собой изголяться. И, помнится, оба мы пришли к выводу, что не все потеряно, что русский народ еще скажет свое слово.
И он сказал. И скажет еще…
Не знаю, помнит ли он об этой нашей встрече на улице Жлобы, 2? Мне кажется, помнит. Интересно, какое у него тогда впечатление сложилось обо мне? Мои впечатления о нем подтвердились в полной мере. Помнится, я ушел от него и озабоченный, и окрыленный. Озабоченный тем, что если такие люди в загоне, то что делать простому человеку в этой ситуации? Окрыленный тем, что есть люди и в наше время. Что все?таки мы несгибаемое племя. Теперь я удивляюсь своему провидению, и без ложной скромности думаю — то было своего рода ясновидением. Ведь и в самом деле, пришел его звездный час, который, правда, и тяжкий крест его. Он сказал правду народу о том, что нашу Родину разорили умышленно и указал на тех, кто это сделал. Чтобы сказать это, надо обладать мужеством. Надо было побывать на улице Жлобы, 2. На краю света. Переболеть болью народной, вызреть готовностью отдать за него жизнь. А люди чувствуют это, понимают Батьку Кондрата. В этом смысле между ним и простыми людьми установилась некая космическая связь, она, очевидно, и придает ему энергию и силы делать то, что он делает.
А не так давно мы говорили с ним, глядя друг друту в глаза, во время приема группы писателей у него в кабинете. Два часа мы терзали его вопросами. Два часа он терпеливо слушал нас и отвечал на наши вопросы.
Мы отщипывали виноградинки с гронок, пили кофе с пирожными и говорили, говорили; спрашивали, спрашивали… Казалось, разговорам нашим не будет конца. И казалось, что ему приятно с нами беседовать. Но под конец мы как?то разом почувствовали, как он устал. И кто?то для разрядки спросил, как он живет?
— Обыкновенно. Семья, заботы.
— Не боитесь покушения?
— Не боюсь. Я пожил достаточно. Повидал всего. Так что если…
— Нет, нет! Берегите себя…
— Как вам спится?
— Хорошо. Быстро засыпаю, слава Богу. Высыпаюсь. Хотя порой, — он не договорил, уронил глаза, помолчал, сцепил руки на столе. — Отрицательные эмоции изматывают. Приедешь в хозяйство, а там…
— А вы перед сном думайте о чем?нибудь положительном, — посоветовал кто?то из нас. Чему поулыбались друж-
но и даже посмеялись. Глядя в этот момент на него, я вдруг отчетливо почувствовал, как оно бывает на душе, когда валом идут отрицательные эмоции.
Николай Игнатович поднял глаза, в глазах неукротимый блеск. В этот момент он показался мне несокрушимой скалой. Как и там, на улице Жлобы, 2. Таким он бывает, когда загорается в глубине души праведным гневом и глубокой жаждой превозмочь, перебороть злые наши времена.
Мудрые мира сего говорят — человек физически стареет, а дух в нем крепнет. Поистине так!
В условиях и в ситуациях политической борьбы, делового порыва и нависающего хозяйственного «надобалдашника» особенно в трудную, казалось бы безысходную, минуту он становится твердокаменным человеком. Часто бескомпромиссным. Неистовым! Хотя по сути своей — он мягкий и даже стеснительный человек. Угинается, когда в его адрес раздаются похвалы. Как угинаюгся от пули, свистящей у виска. Дифирамбы и лесть в глаза — суть настоящие пули, выпущенные на поражение. И направлены не только, или не столько, в сердце, но глубже — в само тщеславие. Поэтому на недавней краевой конференции «Отечества» он в резкой форме потребовал прекратить славословие в его адрес. Ибо оно не поднимает его авторитет, а роняет. И служит не во благо дела, а во вред.
Однажды я присутствовал на планерном совещании. Это было в начале весны после выходных. Открывая совещание, Николай Игнатович улыбнулся в зал: «Кто уже посадил картошку?» Зал ответил дружным молчанием. «Никто? А я вчера посадил двадцать четыре ведра. Так что мой урожай уже растет. Поторопитесь, господа, товарищи! Не опоздайте».
Это на выходные он ездил в станицу, к маме. Помогал ей в огороде. Именно там, на земле, он черпает силы, находит отдохновение душой и телом. Любит он землю, Я уже говорил об этом выше. И позволю себе повториться по той причине, что, услышав про картошку, увидев его в хорошем настроении, отдохнувшим, я вспомнил греческий миф об Антее. Помните, когда его покидали силы, стоило ему прикоснуться к земле, и он обретал новое могущество.
Человек от земли, Николай Игнатович черпает силы в работе на земле. Подобно Антею. Физические и духовные. Как и все русские люди. Наши «демократы» это хо — Николай Игнатович Кондратенко
рошо знают. Вот почему они остервенело хотят лишить нас земли, добиваясь закона о купле — продаже Матушки!
Меня осенила эта жуткая догадка именно в тот день, когда я, глядя на отдохнувшего губернатора, вспомнил гениальный миф об Антее. С тех пор у меня сердце дрожит, когда «демократы» заводят речь о варварских своих домоганиях по земле. Теперь?то я наверняка знаю, что простой народ, может и не зная о мифическом Антее, интуитивно понимает, что земля — основа всему сущему. Она дает и пищу, и жизнь, и духовность, она рождает и таких людей как наш Батько Кондрат.
Он прост и непритязателен. Хотя порой бывает непостижимым. Тучи журналистов местных и столичных донимают его вопросами — что да как? Стараются откопать в нем нечто такое. Одни ищут в нем положительное, другие… И находят. Пишут статьи на целые полосы. А то и развороты, подчас диаметрально противоположные по содержанию и духу. Хочется дать совет этим искателям: обратите внимание — он часто говорит экспромтом, открыто, наотмашь, если можно так выразиться. И в этом весь он. Ему нечего от людей прятать: все — и грешное, и праведное — при нем, в нем и для всех.
Отказался признать себя человеком года. Отчасти потому, что это была та самая пуля — лесть и пущена она была на поражение. Отказался по нескольким причинам, отчасти от сознания ненужности славословия. «Я сразу мысленно представил, — сказал он в интервью, — как на это отреагирует 265 матерей, которые потеряли своих сыновей в Чечне? Тела многих погибших в этой неправедной войне до сих пор лежат неопознанными в рефрижераторах в Ростове» И: «Я благодарен за добрые слова в мой адрес тем, кто верит в меня. И в то же время в памяти свежи еще страницы из нашего недавнего прошлого с чередой наград высшим руководителям государства. Вспомните, как большинство из нас, советских людей, стыдились за генсека, взявшего себе очередное звание. Но некому тогда было крикнуть: «Братцы, а король?то голый!». И далее: «Могу ли я сегодня быть удовлетворен своей работой, если не остановлено падение уровня жизни кубанцев? Осознание этого не позволяет мне рваться ни к правительственным наградам, ни к восхвалениям».
Недавно на выездном пленуме Союза писателей России ему было присвоено почетное звание «Сын Отече
ства» и вручена премия, которую он тут же передал бедствующему нашему поэту Анатолию Шипулину.
Драматична и светла судьба Николая Игнатовича Кондратенко, как и судьба самой России. О нем я бы сказал словами народной песни 1812 года: «Судьба играет человеком, она изменчива легко, то вознесет его высоко, то в бездну кинет глубоко».
От простого сельского труженика он поднялся до губернатора края. В черные дня него дни кубанцы не забывали его, избирали депутатом Госдумы и Совета Федерации Федерального Собрания. А в декабре 1996 года Николай Игнатович, несмотря на происки «демократов», с триумфом одержал победу на выборах главы администрации Краснодарского края.
Из предвыборной программы:
«Остановить развал производства, беспредел цен, приведший к обнищанию народа. Возродить былую мощь России, бороться за достойное место Кубани в обновленной федерации. Поставить заслон распродаже земли и других богатств России, коррупции, мафии, теневому капиталу. Делать все возможное для улучшения жизни простых людей, защиты их интересов».
Вступил в должность под зубовный скрежет «демократии», которая не перестает травить его в печати, ставить палки в колеса и ныне.
Уходя с должности председателя краевого Совета народных депутатов в 1991 году, он оставил край с процветающей экономикой. Принял в 1997 году разрушенный. Невероятными усилиями, по сути дела сжигая себя на работе, он и его команда пытаются остановить развал, нравственную деградацию людей, криминальную интервенцию в экономике. Но пока не все удается. Процесс «реформирования», то бишь — разрушения, пока продолжается. Реформаторы цинично гордятся необратимостью этого процесса. Кубанцы сказали им «нет» и позвали Батьку Кондрата.
В книге сделана попытка представить его россиянам полнее. Рассказать о нем, привести публичные его выступления, в которых он предстанет великим гражданином своего Отечества. Не все, обозначенное им в его делах, уд зсъ воплотить в жизнь. Итоговые показатели первых двух лет его правления, когда пишется этот очерк, говорят о приостановке падения производства в АПК и
промышленности. Удалось главное — сломать маховик разрушения, вдохнуть в людей веру в лучшее будущее. Абсурду «демократического» правления подрублены корни. Посажено деревце здравого смысла. И оно принялось.
На Кубани да и в России в целом, согласно проведенному рейтингу Центра исследований политической культуры страны, о Н. Кондратенко говорят как о национальном герое. Мы гордимся этим.
Кубань родила его, Кубань выдвинула его. С ним и пойдем в XXI век.
Дай Бог!
Слава России!
Слава Кубани!
Из документа, официально:
— Николай Игнатович Кондратенко родился 16 февраля 1940 года в станице Пластуновской Динского района Краснодарского края в крестьянской семье;
— окончил десять классов средней школы в 1956 году;
— служил в армии;
— окончил Сельскохозяйственный институт в 1966 году, агрономическое отделение;
— кандидат сельскохозяйственных наук;
— трудовую деятельность начал сразу после окончания школы в 1956 году прицепщиком в колхозе «Красная Звезда»;
— 1966–1982 гг. — агроном, старший агроном, заместитель председателя колхоза «Красная Звезда», секретарь парткома, секретарь Динского райкома КПСС;
— 1982 год — генеральный директор Северо — Кавказского объединения сахарной промышленности;
— заведовал отделом сельского хозяйства в краевом комитете КПСС;
— в июне 1987 года избран председателем крайисполкома, позднее — председателем Краснодарского краевого Совета народных депутатов;
— в августе 1991 года создал штаб по оперативному управлению народным хозяйством края по структуре и функции, аналогичным ГКЧП;
— в конце августа 1991 года решением Президиума Верховного Совета России был освобожден от должности за антиконституционные действия. Находился под следствием;
— летом 1992 года обвинения с Кондратенко были сня
ты «за отсутствием состава преступления». Президиум ВС России снял с Кондратенко обвинение в содействии ГКЧП и постановил считать его уволенным по собственному желанию;
— 1992–1996 гг. работал заместителем генерального директора предприятия «Резерв — Табак», заместителем директора «Кубаньгазпром», первым заместителем генерального директора акционерного комбината «Кубань» в объединении «Краснодарглавснаб», пытался фермерствовать вместе со старшим сыном, преподавал в Кубанском аграрном университете (ранее — Кубанский сельхозинститут);
— в апреле 1993 г. избран депутатом России;
— в декабре 1993 г. избран депутатом Совета Федерации Федерального Собрания РФ;
— 22 декабря 1996 года избран главой администрации Краснодарского края, набрав более 80 % голосов;
— прозвище — «Батько Кондрат»;
— проживает в «простой двухкомнатной квартире» («Общая газета», 12 сентября 1996 года);
— анекдот про Николая Кондратенко: «Заходит однажды дед Кондрат в продуктовый магазин и говорит продавщице: «А взвесь?ка ты мне, милая, граммов 750 лапшички». — «Давайте пожалуйста пакет, Николай Игнатович, — отвечает продавщица, — а то у меня даже кулечка нет». — «Да где ж я возьму пакетик? На вот тебе кепочку, завесь в нее».
Взял дед Кондрат кепочку с лапшой и пошел домой, а народ вокруг плакал».
Политические взгляды, позиция
По мнению «Независимой газеты» (9 ноября 1993 года), Кондратенко выступает «скорее не под коммунистическими, а под великодержавными лозунгами, активно используя в своих интересах проблемы беженцев из сопредельных регионов Северного Кавказа».
По словам «Общей газеты» (6 ноября 1996 года), Кондратенко «критиковал кандидата в президенты Зюганова за то, что в его программе не ставится злободневный вопрос о борьбе с сионизмом».
По утверждению той же газеты (12 сентября 1996 года), на выборах губернатора края он «наобещал избирателям… перевод в собственность края всех экономически ценных
объектов, «продразверстку в отношении торгово — посреднических компаний АПК, решительную борьбу с коррупцией и, конечно, «обуздание» переселенцев с Кавказа».
Газета «Советская Россия» (25 января 1997 года) привела следующее высказывание Кондратенко: «Хочу опереться на казачество в обеспечении безопасности и, если потребуется, организации самообороны населения перед угрозой нового противостояния на Кавказе».
После избрания губернатором края в первую очередь поставил вопрос о замораживании цен на хлеб до получения нового урожая. Руководители районов были предупреждены: ни повышения цен на хлеб, ни отключения тепла и света без ведома краевой администрации не производить. Было принято решение: весь управленческий аппарат будет получать зарплату не раньше, чем ее получат учителя и врачи («Советская Россия», 25 января 1997 года).
Из выступления Н. Кондратенко перед депутатами Законодательного Собрания края: «Мы должны дать себе клятву, что бюджет у нас будет только реальным. И если пенсионный фонд у нас дотируемый, потому что в крае один миллион четыреста тысяч пенсионеров — такого нигде нет в стране, а Москва, вы видите, как дотирует, то мы должны немедленно предусмотреть собственные дотации и выделение беспроцентного кредита. Пенсии мы должны выдавать минута в минуту. Тут речь идет о самой жизни человеческой. К сожалению, не каждому из тех, кто трижды в день сметану лопает, это понятно. Посмотрите на смертность — в 57 лет умирают наши люди. Ведь само собой так не могло статься, это результат проводимой политики. Поэтому на 1997 год мы должны утвердить бюджет спасения кубанцев. И поставить в нем только такие безусловные направления, как заработная плата и пенсии, здравоохранение и народное образование. Все остальное — по возможности» («Советская Россия», 25 января 1997 года).
Постоянные контакты, отношения, связи
Гос. аппарат
Осенью 1996 года, перед повторными выборами губернатора края, Кондратенко приезжал в Москву вместе с
бывшим заместителем Николая Егорова Михаилом Курковым, имевшим связи среди московских банкиров («Общая газета», 6 ноября 1996 года).
По данным газеты «Московские новости» (29 октября 1996 года): «Кондратенко был принят в самых высоких правительственных кабинетах и, по его словам, без поддержки от них не уходил».
Политические партии и движения
В декабре 1993 года баллотировался в депутаты Совета Федерации РФ при поддержке Кубанской казачьей Рады.
В декабре 1995 года баллотировался в Госдуму 6 созыва по федеральному списку избирательного блока «Власть — народу!» (по Краснодарскому краю).
На выборах главы администрации Краснодарского края был поддержан Коммунистической партией Российской Федерации (КПРФ), и народно — патриотическим союзом России (НПСР) и Краснодарской общественно — политической организацией «Отечество».
После победы Кондратенко на выборах губернатора краснодарские демократические организации, среди которых Демократический выбор России (ДВР), движение «Яблоко» и «Наш дом — Россия», выступили с заявлением о своей готовности к сотрудничеству («Советская Россия», 25 января 1997 года).
Советники, помощники
После избрания главой администрации Краснодарского края Кондратенко назначил и утвердил на сессии Законодательного Собрания края своих заместителей: первым заместителем главы администрации края и председателем правительства — Владимира Мельникова (друг Кондратенко; 15 лет возглавлял объединение «Краснодарглавснаб»),
Заместителем по финансовым вопросам — Валерия Ярошенко — бывшего заведующего экономическим отделом краевого комитета КПСС, в последнее время возглавлял одну из коммерческих фирм.
Заместителем по вопросам агропромышленного комплекса, первым заместителем председателя правительства
края — Ивана Петренко — в прошлом первого секретаря краевого комитета КПСС, (?) (так написано в документе — В. PI); руководил крупным Кущевским районом, в последнее время фермер.
Заместителями губернатора также стали: лидеры движения «Отечество» Вера Галушко и Николай Харченко; атаман Кубанской казачьей Рады и Всекубанского казачьего войска Владимир Громов.
Составитель документа Ильина Любовь.
Дата составления документа 26 мая 1997 года.
Национальная служба новостей.
Как видим, почти каждый шаг нелояльного «демократам» губернатора Н. Кондратенко отслеживался (и отслеживается) специальной службой. Невинно названной «Национальной службой новостей». Эта слежка, конечно же с ведома президента, производится демократическим режимом не от хорошей жизни: абсолютное большинство руководителей администраций регионов, особенно в последние годы, поняли и осуждают антинародный губительный курс так называемых реформ в России, и президентская команда всяческими ухищрениями (институт представителя президента, служба новостей и пр.) старается из всех сил удержать глав регионов на коротком поводке. А это можно сделать только посредством подсматривания, подслушивания и сбора информации о каждом. Ничего особенного в вышеизложенной информации нет. Информация куцая, с явным стремлением «откопать» хоть что-нибудь. И явной нерадивостью автора документа. Вплоть до искажения фактов. Например, о И. Петренко. Подсуетись она, позаглядывай в п иодику почаще и поглубже, куда интереснее, а главное поперчистее, получился бы донос. Но и на том спасибо. Какой?никакой, а свод подробностей из деловой и политической жизни Н. И. Кондратенко. Особенно о том, что Мельников — друг губернатора; что был создан штаб по оперативному управлению народным хозяйством края по структуре и функциям, аналогичным ГКЧП; что Зюганова критиковал, цены на хлеб запретил повышать и даже приводится анекдот про то, как в магазине ему «завесили» лапшички в кепочку. Все эти натяжки — от желания выставить Н. Кондратенко,
если не вредным политиканом, то хоть смешным и беспомощным дедом Кондратом — не более как жалкая потуга выслужиться перед власть имущими. Но для истории и это пригодится. Как знать, может быть весь этот «негатив» да обернется в его пользу?..
Март 1998 года.