Государство и социально-экономическая политика
Государство и социально-экономическая политика
Внутри России на основе так называемой идеологии «первоначального накопления капитала» была проведена так называемая приватизация наиболее доходных и стратегически важных отраслей народного хозяйства, в основном экспортной направленности. В результате, в настоящее время положение России можно охарактеризовать словами «управляемая территория». Подготовлено все, чтобы развалить великую державу на части и поставить народ в положение нищего, просящего милостыню у организаций типа МВФ или Мирового банка.
В наихудших условиях оказался отечественный производитель, ориентированный на российский рынок, а самые крупные капиталы сосредоточились в руках владельцев экспортно-озабоченных предприятий. Нарождавшийся средний класс не был поддержан ни финансово, ни идеологически, а без него (обширного слоя мелких и средних собственников) существование серьезного национального капитала невозможно. Именно поэтому либеральные реформы ведут не ко всеобщему процветанию, а к обнищанию большинства населения.
То есть, в России нет сегодня экономически и финансово независимой силы, способной противостоять иностранному политическому и экономическому диктату. Единственным институтом, сохранившим эту способность, хотя бы номинально, остается государство.
В таком случае основной задачей социально-экономической политики должно стать формирование унимодальной (одногорбой) экономической структуры общества, сближение экономических показателей жизни бедных и богатых. После решения этой проблемы (и даже в ходе решения) можно будет двигаться дальше.
В России бедность распространена среди 40% населения. И самое печальное – примерно такое количество не получает минимального (по медицинским нормам) питания. Бедность охватила не только малопроизводительные слои общества, но и квалифицированных работников. Группа бедности очень застойна, люди из нее выходят не часто. Но еще хуже – перспективы бедности. По расчетам, при сложившихся тенденциях в экономике, к 2010 году разразится продовольственный кризис, и бедных (по критерию питания) станет еще больше, до 70% населения. Даже если народ и будет долготерпелив, все равно это социальная катастрофа.
Когда мы говорим о недостаточном по медицинским нормам питании, это не значит, что все попавшие в группу бедности голодают, но потребление белков, особенно животного происхождения, не дотягивает до минимальных физиологических норм (последствия чего растянуты во времени).
Около 40% призывников признаются негодными или ограниченно годными. Все более остро стоит для них проблема недобора веса, болезней внутренних органов. (Эти 40% хотя и включают тех, кто «косит» от армии, зато не включают тех, кто попадает туда больными.)
Наша страна располагает уникальным народом: при столь значительных масштабах бедности протестовать готовы лишь 29%, а реально открыто протестуют еще меньшая часть. Причина этого лежит в том, что общество неадекватно оценивает проблемы. Почитайте, как респонденты ВЦИОМ ранжируют наиболее острые проблемы современной России (январь 1999):
1. Рост цен – 86% респондентов.
2, 3. Рост безработицы, спад производства – примерно по 58,5%.
4. Задержка заработной платы – 56%.
5. Рост числа уголовных преступлений – 42%.
6. Резкое расслоение на богатых и бедных, несправедливое распределение доходов – 36,2%.
7. Слабость, беспомощность государственной власти – 33,6%.
(Можно было отметить несколько проблем).
Весьма эклектичная картинка. Наиболее острая для людей, самая им близкая проблема – рост цен. Мы бы сказали, что проблема не в росте цен, а в уменьшающемся благосостоянии. Кроме того, если и решать эти проблемы, то отнюдь не в порядке, расставленном респондентами. Сначала необходимо создание эффективного государственного субъекта с четкими и системными целями. Затем, имея в виду проблему нехватки роста, разрабатывать технологию решения проблем в соответствии с достигнутым согласием по поводу целей и задач.
1.09.2000 года в екатеринбургской газете «Вечерние ведомости» опубликовали данные о зарплате топ-менеджеров крупнейших предприятий Урала. Доходы управленцев возмутили горожан до глубины души, особенно в сравнении с минимальными зарплатами на тех же предприятиях. Так, в алкогольном концерне «Алкона» руководитель получает 225.3 тыс. рублей, или в 373 раза больше самого низкооплачиваемого сотрудника (604 руб.), в Свердловэнерго – 63.94 тыс. рублей, или в 291 раз больше (220 руб.), в крупном кондитерском холдинге «Конфи» 123.25 тыс. рублей, или в 284 раза больше (434 руб.), на неблагополучном, видимо, Уралвагонзаводе – 34.79 тыс. рублей, или в 156 раз больше (223 руб.), на гигантском Уралмаше 53.45 тыс. рублей, или в 149 раз больше (359 руб.). Оклад ректора екатеринбургского архитектурно-строительного колледжа 26764 рублей (950 долларов в месяц).
И ведь речь идет о «белой» зарплате! Каковы их реальные доходы, никто не знает.
Очень интересной оказалась реакция «демократов» на эту публикацию. Главное, что их возмутило (в Полит. ру, сеть Интернет): как осмелились обнародовать суммы зарплат?! Если бы в России было нормальное государство, оно само приняло бы меры для ликвидации вопиющих диспропорций. Причем именно пресса должна была привлечь внимание общества к этому вопросу (что она и сделала). Но вот вам: «демократы» нашли сферу, на которую гласность не должна распространяется.
Еще один серьезный вопрос надо здесь осветить.
Есть в арсенале реформаторов небольшие филологические хитрости. Например, имеется ли разница между понятиями «страховые взносы» и «социальный налог»? Большинство скажет, что нет, – суть у них одна. А между тем разница между ними огромная. И как всегда, люди узнают ее на своем благосостоянии. Сюда же относится проблема накопительной пенсионной модели.
Страховые взносы – это собственность работника, с заработка которого они и выплачиваются. Все вместе – заработная плата и страховой взнос, по международной системе статистического учета являются «оплатой труда наемного работника».
Страховые взносы, как правило, не обезличены. При их сборе должен вестись строгий учет и охрана прав каждого конкретного работника на протяжении всего периода трудовых отношений. И это задача не простая. Пенсионный фонд РФ уже пять лет считает своих застрахованных, но никак не может с этим справиться, хотя по всем принятым программам в 2000 году он был должен охватить всех работников и завести на них индивидуальные счета.
Налог же – это часть бюджета. Все годы перестройки, гласности и реформ мы постоянно вовлечены в спектакль «принятия бюджета», но хоть раз был ли отчет по его выполнению? Нет. А это значит, что и «социальный налог» просто пропадет. Что финансировать за его счет – повышение содержания аппарата управления, или выплату пенсий, – только для нас вопрос. Наверху его решают однозначно.
Зачем нужен социальный налог? Очень просто. Улучшить бюджетные показатели.
Так ради чего предлагается перейти на чисто накопительную пенсионную систему, и не постепенно, а сразу, с завтрашнего дня? Опять же из-за денег. Можно собрать таким образом средства и вложить их куда-нибудь. Иностранные советники предлагают в качестве кармана Международный инвестиционный фонд (МИФ). Наши реформаторы об этом умалчивают. Они лишь довольно настойчиво твердят о том, что, кроме как у населения, средств в стране нет. Вот их и нужно взять. А объяснять очередному дяде Васе результаты через 25—30 лет будет очередной «дядя Витя» с гармошкой. А у него припев известный: «хотели как лучше, а вышло как всегда».
Что касается инвестиционного ресурса (на который тоже любят ссылаться), то здесь опять либо недоразумение, либо сознательный обман. Ведь наши социальные фонды все годы служили кассой нашему правительству и его экономике. Как иначе назвать накопленную задолженность по страховым взносам, кроме как кредитом. К 1997 году этот кредит от Пенсионного фонда достиг суммы в 87,7 млрд. рублей (почти 60% суммы собранных в 1997 году взносов). Только за 1998 год кредит прирос на 41,6 млрд. рублей, т. е. вырос почти в 1,5 раза. Причем только пятая часть этой задолженности объяснима задержками заработной платы. И ведь в задолжниках крупнейшие предприятия вполне процветающих отраслей, таких, как ТЭК.
Неплохо попользовалось кредитом Пенсионного фонда и федеральное правительство. Ежегодно оно заимствовало в фонде 8 – 10% средств. Правда, это называлось не кредит, а просто Минфин «забывал» возместить фонду суммы тех пенсий (социальные, рядовому составу военнослужащих и членам их семей), которые он выплачивал вместо некоторых министерств и ведомств. Пенсии офицерскому составу военных и приравненных к ним ведомств, а также надбавки чиновникам финансируются через эти ведомства, а они денежки зажимают. Почему ведомственных пенсионеров обязаны содержать застрахованные работники на свои страховые средства? И, кстати, в этой, явно привилегированной и изолированной системе все нормально с индексацией пенсий, они прекрасно растут «в ногу» с ростом уровня жизни, и модель используется распределительная, существующая за счет наших общих налогов.
И, наконец, Пенсионный фонд весьма «успешно» инвестировал собранные взносы в банковскую систему. Во-первых, он до 1997 года вкладывал средства в уставный капитал социальных банков. Счетная палата при аудиторской проверке в 1997 году нашла только 156,7 млн. руб. таких вложений (в деньгах тех лет), но по 17 банкам в фонде информация просто отсутствовала. Кроме того, фонд непрерывно «временно свободные средства» помещал на депозитные счета в различные банки и покупал государственные ценные бумаги. Кстати, интересно бы узнать, сколько потерял в 1998 году Пенсионный фонд на ГКО, и откуда же взял он эти свободные средства, если начиная с 1995 года постоянно брал кредит у пенсионеров, то есть задерживал выплату пенсий?
Данный текст является ознакомительным фрагментом.