Агропромышленный комплекс.

Агропромышленный комплекс.

Для экономики АПК является «узким местом» (ведь людей надо кормить), то есть его развитие – задача наиболее актуальная. А продуктивность сельского хозяйства России к 1999 году снизилась в целом более чем вдвое, по сравнению с 1992 годом.

До недавнего времени число сельских жителей в развитых странах (в том числе и в России) сокращалось благодаря повышению производительности за счет механизации, химии и биотехнологии. Но уже сейчас видна обратная тенденция, и ее причина лежит в экологии: новые «прогрессивные» агротехнологии нарушают природное равновесие. Есть и социальные причины. Жизнь в больших городах несет достаточное количество отрицательных моментов. Поэтому все, кто имеет возможность, стараются из них выехать и ездят туда только для работы и развлечений. Часть выехавших возвращается к сельскому труду.

В настоящее время обсуждается вопрос о разрешении свободной продажи земли. Правда, к возрождению сельского хозяйства он никакого отношения не имеет. Хотя нам и говорят, ссылаясь на опыт развитых стран, что, дескать, земля, как объект купли-продажи и залога стимулирует развитие финансовой системы и, в конечном счете, также и агропромышленного комплекса.

Можно показать, что продажа земли ничего не даст сельхозпроизводителю. Пусть в результате купли-продажи земли некто Фермеров получил (мы даже не берем случай, что ему еще пришлось тратиться на ее приобретение) землю, ну, например, 100 га. Один и с лопатой он на ней работать не сможет. Значит, нужна техника и наемные рабочие. Например, в Польше на такой площади работает в среднем 24 работника и 6 тракторов. Мы не в Польше, поэтому Фермеров приобрел всего 5 тракторов и нанял пять рабочих. Помня, что в колхозе работники работали спустя рукава, но зато на своем приусадебном участке вкалывали о-го-го, Фермеров поставил условие: «Никаких подсобных участков. Жить будете с того, что у меня заработаете».

Какие будут у него затраты? Во-первых, люди не должны замерзнуть зимой. Для этого на семью надо 20 кубометров дров. Цена куба – 56 долларов. Итак, на отопление уйдет порядка 5000. Он людей не любит, поэтому на электричество решил не тратиться. А на прожитье положим по 100 долларов в месяц на работника. Можно было бы и меньше, но он ведь запретил иметь приусадебные участки, а работники должны питаться, иначе и работы от них не получишь. Это еще 6000. Горючее, семена, удобрения, запчасти, как не крути тысяч 20 долларов надо. И всего получается 31000 долларов.

Это затраты. А что в плюсе? Пшеница, которую он вырастит. Это никак не более 300 тонн, а на самом-то деле гораздо меньше. Во-первых, нельзя из года в год сеять пшеницу в одно и то же место, так что часть земель будет ею не занята. Да и урожайность в 30 ц/га уж очень хорошая! Даже в Канаде поменьше. Но мы так верим уверениям господина Черниченко, что свободный фермер покажет чудеса – дай ему только волю, – что берем эти завышенные цифры.

Но это в зерне. А сколько будет в долларах? Мы уже говорили, что в декабре 1999 года цена пшеницы на российском рынке была 1725 руб. (63,9 долл.) за тонну. Значит, весь годовой урожай нашей фермы будет стоить чуть больше 19000 долларов.

Подводим баланс: 31 тысяча в расходе и 19 тысяч в доходе. В результате героического труда – 10 тысяч долларов чистого убытка. На самом деле больше. Например, откуда взялись трактора? Наверняка под залог земли был взят кредит. Значит, надо учесть еще и плату за кредит.

Вот и получается, что прогресс сельского хозяйства лежит вовсе не в продаже земли. Сегодня работа на ней – сплошной убыток. А работают потому, что колхозникам жить надо, и ничего не платят за ресурсы – «доедают» то, что осталось от советского времени. И почву, и машины, и рабочую силу.

А вот в Европе, например, государство дает дотации своим фермерам. Например, на 100 га это будет около 100 тыс. долларов в год только одних дотаций, а у нас все талдычат о продаже земли и ждут чуда.

Наших «реформаторы» считают, что под залог земли фермеры смогут получать кредит для своего развития. Но сегодня получить кредит для краткосрочных производственных нужд можно под 40% годовых, и это еще если повезет. Интересно, что надо выращивать, чтобы иметь возможность расплатиться по такому проценту? Только наркотики, но никак не хлеб.

Ясно, что, проталкивая этот закон, преследуют цели, к эффективности сельского хозяйства никакого отношения не имеющие. Помните, мы говорили, что месторождения пока еще находятся в собственности государства. После разрешения покупки земли достаточно будет купить, например, участочек над кимберлитовой трубкой, и это будет получше, чем приватизировать целый километр государственной границы. Или, например, землю вдоль Московской кольцевой автодороги, вот вам и Клондайк. Она уже сейчас застраивается автозаправками, ресторанами, стоянками и т. д.

Либералы, собравшись в количестве больше одного, любят побредить о «магистральном пути», по которому уже идут (или неизбежно пойдут) все страны. Но ведь такого пути нет. Разные страны идут разными. А что у них у всех действительно общего, так это то, что везде государство в той или иной форме участвует в поддержке сельхозпроизводителя, причем по довольно банальной причине: в конечном счете все усилия экономики направлены на питание людей. Отчего бы либералам, наконец, не обратить своего внимания на это воистину магистральное направление?

Сегодня модно ссылаться на столыпинские реформы, но известно ли нашим реформаторам, что хозяйства переселенцев не стали копией «западных» фермеров. Они предпочитали селиться деревнями, а не на хуторах. Имея большие индивидуальные наделы, значительную часть угодий поселенцы держали в коллективной собственности, ограничиваясь лишь пользованием ими.

В российской общине крестьянин владел землей на основании договора аренды с правом передачи ее по наследству и был собственником остальных средств производства. Разверстка земли производилась в соответствии с трудовой или потребительской нормой, в этом выражалось равенство всех членов общины.

Сегодня из оборота выпало 30 млн. га пашни – почти столько, сколько было поднято целины всем СССР в 1950-е годы. Валовой сбор зерна упал более чем наполовину, а внесение минеральных удобрений – на 88%.

Если взять материальные затраты и оплату труда за 100%, то сегодня доля оплаты в них за энергоносители составляет до 60%. И надо бы учесть, что цены на сельхозпродукцию росли в 7 раз медленнее, чем цены на энергоносители. Удельный расход энергии на отопление в год (1 кв. м площади жилых зданий) в США – 55 кВтч/м2, Швеции, Финляндии – 135 кВтч/м2, Германии – 260 кВтч/м2, а в России – 418 кВтч/м2. Мы уже говорили об этом, но вот подумайте, – при всем при этом, не есть ли «свобода» аграрного сектора от государственного внимания залогом его уничтожения?

Мало кто знает, что «Газпром» имеет в собственности землю, равную по площади Рязанской области. А вот отношение к крестьянам у этого монополиста особое. Он с удовольствием готов продавать газ в Израиль, но не желает газифицировать деревни. «Что вы все газ да газ! Вон в войну топили кизяком и ничего!», – так отреагировал Р. Вяхирев в интервью «НГ» на вопрос, почему он так невнимателен к нашим гражданам. И все очень просто. Продавая газ за границу, Р. Вяхирев лично получает доход, а газифицируя деревню, он лично получает убытки. И это всегда надо иметь в виду.

А ведь самообеспечение основными сельхозпродуктами – это прежде всего вопрос безопасности страны.

Выход из кризиса требует экономических, политических и социальных мер, которые наверняка не понравится нашим «западным партнерам». Неспроста все чаще и все настойчивее звучат на Западе призывы объявить России бойкот. А знаете, на сколько мы обеспечены собственным продовольствием? Примерно на 40%. Развал своего сельского хозяйства, упоение от лавины жратвы, привезенной «оттуда», привели к тому, что если «оттуда» везти перестанут, мы тут все элементарно умрем от голода.

На Западе понимают, что под обещание продовольственной помощи можно многое получить от голодной страны. Даже больше, чем с помощью пушек. Вот Ирак. Он находится в блокаде, но ему разрешают менять нефть на продукты. Ясно, что не по рыночным правилам, а ровно столько, сколько «соизволят» обменять. Изголодавшейся стране можно заломить любые неприемлемые в обычных условиях эквиваленты.

Кстати, в мире нет продовольственного изобилия. Вот какова ситуация по хлебу. В экспорте зерна доминируют США – более 50% продовольственного и кормового зерна. Канада 12—15%; Австралия 5 – 6%. Оставшиеся примерно 25—27% поставляют Аргентина, Франция, Англия и Италия, вместе взятые. Остальной мир импортирует. Причем спрос всегда намного больше, чем могут предложить страны-экспортеры, и проблема зернового дефицита с каждым годом усугубляется.

По данным А. И. Неклесса (МЭиМО №3/99 г.) «… в настоящее время примерно 1,3 млрд. человек живет в условиях абсолютной нищеты». И это при том, что «… 86% объема потребления приходится на 20% населения, на остальные же 80% – оставшиеся 14%…». По данным ФАО и Римской встречи 173-х государств в настоящее время в мире примерно «64 страны не в состоянии обеспечить свое население продовольствием».

Пожив при капитализме, любой наш «дядя Вася» мог бы (при желании) понять, наконец, механизм витринного изобилия. Оно обеспечивается нищетой части населения и достаточно высокими ценами. Здесь уместно вспомнить истеричные призывы Гайдара не выплачивать заработную плату рабочим, иначе они «сметут прилавки». Подобный механизм присущ всем странам без исключения, различны лишь диспропорции в каждой из них.

Товарная, в первую очередь продовольственная, а затем и широкомасштабная экономическая экспансия – это способ уничтожения суверенитета страны. Зарубежные учебники по международным экономическим отношениям описывают это явление как теорию со скромным названием: «ущерб от импорта».

Данный текст является ознакомительным фрагментом.