XXXI
XXXI
На самом деле, правительство не контролировало события в той мере, как этого ему хотелось. Уровень преступности и безработица росли рука об руку. От месяца к месяцу происходило все больше грабежей с применением насилия, краж со взломом и угонов автомобилей. Волнения среди рабочих также были на подъеме. В основном, они носили ограниченный характер, но четвертого июля прошли огромные выступления безработных в Нью-Йорке, Вашингтоне, Детройте, Сан-Франциско и ряде других крупных городов. И в Вашингтоне и в Сан-Франциско выступления ознаменовались насилием, разбитыми стеклами витрин и перевернутыми, сожженными автомашинами. Грабежи магазинов черными в Вашингтоне стали хроническими. Когда полиция попробовала остановить их, негры начали поджигать дома. К вечеру пятого числа, двадцать кварталов столицы были в огне, а снайперы не подпускали пожарных.
Райан снова сдерживался, выжидая подходящего времени для применения силы, с тем, чтобы рассчитывать на одобрение своих действий и правительством, и обществом. Этот момент настал после того, как в течение ночи ветер переменился и понес дым с района пожаров на запад к населенным Белыми частям города. Тепловая инверсия – редкость для Вашингтона – прижала дым к земле. Черное удушающее облако было особенно убийственным в Джорджтауне, где располагались квартиры и городские дома многих законодателей, дипломатов и чиновников. Попытка всеобщего отчаянного бегства на автомобилях быстро привела к пробкам на узких улицах, и кашляющие водители побросали свои машины, вынудив других сделать то же самое. Спасательные отряды должны были пешком и в противогазах выводить тысячи других жителей в безопасное место. На следующее утро лидеры Конгресса были буквально разъярены и потребовали немедленного применения силы. В одиннадцать часов Райану позвонил президент.
Райан уже был готов. Как и в Майами, он с самого начала волнений получал сведения от своих тайных агентов. В его «военном зале» в штабе Агентства на огромной электронной настенной карте города были обозначены места всех пожаров, уличных баррикад, сборищ черных мятежников и сообщений о снайперах, которые обновлялись каждую секунду.
Перед полуднем он бросил в бой десяток боевых вертолетов с отрядами вооруженных до зубов агентов и служб телевизионных новостей в каждом из них. Здания, с которых велся снайперский огонь, сначала обстреливались ракетами и несколько раз обрабатывались из 20-мм орудий, прежде чем на их крыши высаживались агенты в бронежилетах и со штурмовыми винтовками.
Другие вертолеты пикировали на группы черных на улицах и сбрасывали в середину толп особые кассетные шоковые гранаты. Эта тактика дала потрясающие результаты и была особенно интересной для зрителей, которые «живьем» наблюдали по телевизору наступление Агентства на мятежников. Вначале на экранах телевизоров было видно, как сотни черных на улице внизу вызывающе грозили кулаками вертолету над ними и выкрикивали ругательства. Потом почти одновременно среди толпы сверкнули сотни вспышек, и раздалась череда оглушительных взрывов. После этого кругом, насколько охватывал глаз, стали видны лежащие тела черных, разбросанные в нелепых позах. И, наконец, примерно половина этих «тел» с трудом встала на ноги и начала разбегаться во всех направления, со скоростью, на какую только были способны их ноги. Несколько других черных пытались ползти или встать на карачки и убраться подальше, тогда как остальные лежали неподвижно. Представитель Агентства назвал устройства для сброса гранат, которыми были оборудованы вертолеты, «укротителями мятежников». Они были недавно разработаны Агентством и, как ожидалось, в будущем должны были стать стандартным вооружением.
В течение двух часов десант Агентства полностью подавил стрельбу снайперов и практически очистил улицы в районе беспорядков от черных, кроме двух больших открытых площадок, где содержались более тысячи задержанных, пока их не увезли на автобусах. К вечеру все пожары были потушены.
Подавление Агентством беспорядков в Вашингтоне произвело на население впечатление своей решительностью, профессионализмом и непреодолимой силой. Сравнение с бездарной работой полиции Вашингтона было неизбежно. Также как и после беспорядков в Майами двумя месяцами ранее, по опросам общественного мнения абсолютное большинство Белых одобрило действия Агентства, и единственными недовольными среди них оказались церковники. В письмах редакторам газет и в беседах на радио высказывались самые разные мнения от ханжески консервативных вроде «правительство должно быть твердым в отношении правонарушителей», до таких здравых как «наконец-то у нас есть кто-то в Вашингтоне, кто знает, как поступать с черномазыми». 312 черных, убитых агентами Райана при подавлении беспорядков, оказались просто статистикой, приводимой на внутренних страницах газет только озлобленными негритянскими вожаками, которые сравнивали эти события с расстрелом черных мятежников южноафриканской полицией в Шарпвилле в 1960 году.
22 июля Конгресс одобрил выделение Агентству дополнительных средств, позволяющих нанять и подготовить еще 2500 агентов и 1500 человек на вспомогательные должности, то есть более чем удвоить его численность.
Статистическое управление Министерства труда США 24 июля объявило о пересмотре своих показателей безработицы на апрель и май, увеличив общие цифры почти на один процент. Показатели за июнь были опубликованы 3 августа: итоговая цифра на этот месяц составила 13,6 процентов. По оценкам, цифра на июль могла возрасти до 15 процентов.
В тот же день Президент подписал Указ, на неопределенное время приостанавливающий гражданские права лиц, подозреваемых в заговорах по участию в действиях, которые могут вести к беспорядкам или другим гражданским волнениям.
Хотя в июле внимание общественности приковывали и другие новости, но первые сообщения о конфискациях и судебных преследованиях на основании закона Горовица начали появляться как раз тогда. Как и предсказывал Гарри семь месяцев назад, именно Ку-клукс-клан и несколько мелких неонацистских группировок оказались первыми целями Наблюдательного Совета, созданного для изучения и одобрения или неодобрения сомнительных книг и других печатных изданий. Борцы за гражданские права словно воды в рот набрали, а управляемые СМИ создавали впечатление почти единодушного одобрения общественностью преследования распространителей «ненависти» и сжигания их литературы.
Единственный примечательный раскол во взглядах произошел в августе, когда Совет предложил запретить недавно вышедшую книгу о СПИДе – «Растущая угроза СПИДа в Америке» – и начать уголовное преследование ее автора и издателя. Книга, написанная доступным языком доктором Харви Кросслендом, видным ученым-медиком из университета Джонса Хопкинса, исследовала пути заражения этой болезнью обычных, не имеющих отклонений Белых, которые до недавнего времени почти с нею не сталкивались. Основную вину за распространение болезни Кроссленд возложил на бисексуалов, которые выступали как переносчики вируса иммунодефицита человека из гомосексуальной среды в относительно незараженное обычное население, и на неразборчивых Белых, которые занимались сексом и с Белыми, и с черными, создавая, таким образом, еще одну питательную среду для вируса. Он утверждал, что единственный действительно надежный способ предотвращения дальнейшего распространения смертельной болезни заключается в проверке на вирус каждого человека и последующей изоляции носителей болезни.
Книга уже стояла в списке научных бестселлеров «Нью-Йорк Таймс», когда был издан запрет Наблюдательного Совета и разразилась настоящая буря протестов. Несколько недель эта буря только усиливалась, так как и с той, и другой стороны вступали в сражение публицисты, педагоги, авторы, профессиональные правоведы, политики и представители различных национальных меньшинств. Многие более трезвые головы из первоначальных сторонников закона Горовица пытались потихоньку убедить Совет отозвать свой запрет, но их первые попытки оказались бесполезными.
Двенадцать членов Совета были отобраны сотрудником Белого дома из сохранившихся членов Народного комитета против ненависти, на основе неприкрытого политиканства: там был католический епископ, раввин, протестантский священник, защитник гражданских прав черных, воинствующая феминистка, американский индеец, цыган, представитель содомитов мужского пола и так далее. Именно последний член Совета настоял, чтобы Совет выступил против книги о СПИДе. Он пришел в бешенство от вывода книги, что гомосексуалисты представляют собой угрозу здоровью остальной части общества и что многих из них необходимо изолировать. Он смог убедить черного члена Совета, что все негры также были опорочены этой книгой. Феминистка, которая, по слухам, занималась и разнополой, и однополой «любовью», оказалась естественным союзником гомика. Как и протестантский священник – по той же самой причине. Эта четверка вынудила трех других членов Совета проголосовать за запрет на том основании, что книга разжигает ненависть, осуждая межрасовые половые связи.
Наконец, скандал был улажен, когда вмешался сам президент и оказал давление на двух из членов Совета с целью изменения их мнения. Но перед этим, ежедневно у нью-йоркского офиса издательства «Хармон Хаус», выпустившего книгу, проводились безобразные выступления извращенцев. Особенно мерзкий случай произошел на вторую неделю демонстраций, когда два гомосексуалиста облили из упаковок с зараженной СПИДом кровью секретаршу издательства «Хармон Хаус», выходившую из здания.
На следующее утро на мостовой оказалось намного больше зараженной СПИДом крови, когда муж секретарши подъехал на машине к обочине в десяти метрах от группы демонстрантов, высунул из окна ствол автоматического охотничьего ружья 12-го калибра из окна и выпустил в толпу семь зарядов картечи номер 4, затем перезарядил дробовик и выстрелил еще семь раз.
Удивительно, но пока как муж-мститель заряжал свой дробовик новыми патронами, около тридцати полицейских, которым было поручено поддерживать порядок на месте, отведенном для демонстрации, не спешили вмешаться. Когда один новичок-полицейский принял боевую стойку, нацелил пистолет в голову мужчины и начал кричать ему, требуя бросить оружие, сержант-командир отвел руку молодого полицейского в сторону и сказал ему пару слов, после которых парень сильно покраснел и быстро засунул свой пистолет в кобуру. Сержант также сердито махнул другому полицейскому, который целился в стрелка с ружьем, с тем же самым результатом.
Несколько полицейских направили свое оружие на окровавленных демонстрантов, которые пытались убежать, и, стараясь с ними не соприкасаться, заставили их лечь прямо на тротуар. Другие убегающие демонстранты спотыкались о лежащих и падали. Когда несколько секунд спустя стрельба возобновилась, образовавшиеся груды тел представляли собой удобные цели.
После второго залпа сержант вздохнул, медленно подошел к машине, осторожно забрал у мужчины ружье и надел на него наручники.
Пять содомитов умерли на месте, но одиннадцать других визжали и истекали кровью больше часа, потому что работники санитарных машин отказались прикасаться к ним, пока им не привезли особые защитные костюмы с перчатками и капюшонами. Газета «Нью-Йорк Таймс», отражая чувства гомосексуального сообщества, пришла в ярость и потребовала уголовного преследования полицейских, но на это нельзя было даже надеяться. Официальное объяснение состояло в том, что главной задачей полиции являлась защита общественности, поэтому она препятствовала окровавленным гомосексуалистам покинуть место стрельбы, чтобы они не заразили других своей кровью.
Как показали неофициальные опросы и последующие события, общественность без колебаний и почти единодушно согласилась с этим выводом. Когда представитель гомосексуалистов объявил о планах проведения марша протеста против поведения полиции и ее отношения к гомикам, кто-то бросил зажигательную бомбу в его офис. Когда же десяток его подельников появились перед зданием муниципалитета с плакатами, толпа уличных рабочих напала на них с трубами и лопатами, избив до бесчувствия. Зараженная кровь, вылитая на секретаршу, захватила воображение общественности так, как сами гомосексуалисты, возможно, и не предполагали; это событие пробудило глубокий ужас и отвращение, которое будет нелегко загладить причитаниями СМИ против «нетерпимости». Одновременно это отразилось в резком росте по всей стране числа нападений на гомосексуалистов со стороны бритоголовых и других лиц.
Звучали также призывы предъявить обвинения Кроссленду и издательству «Хармон Хаус» в заговоре с целью организации беспорядков около издательства, но из этих требований также ничего не вышло.
Однако события все же имели некоторые официальные последствия. Среди прочего, президент без лишней огласки перешерстил Наблюдательный Совет, заменив всех, кто голосовал за запрет книги Кроссленда большим числом прагматичных назначенцев.
Но в Конгрессе наиболее бешеные сторонники закона Горовица пошли противоположным путем, вводя новое законодательство, наделяющее Совет расширенными полномочиями. Вместо того чтобы просто отвечать на жалобы по определенным книгам, которые уже вышли, Совет мог осуществлять предварительную цензуру, а все издатели были обязаны представлять тексты новых книг в Совет на одобрение перед их изданием.
Возможно, что до суматохи с книгой доктора Кроссленда такое законодательство и было бы принято, но теперь на это не было никаких шансов. Пелена спала с глаз людей. Прежде всего, утихла организованная СМИ истерия, которая позволила принять закон Горовица. Люди осмелились высказываться против деспотичной цензуры Совета, даже рискуя показаться сторонниками «ненависти». Не было никаких попыток отменить этот закон или восстановить права таких отверженных как ку-клукс-клановцы и неонацисты, но опять нужно было заколдовать общественность, так сказать «заштопать» пелену прежде, чем правительство сможет добиться, что не появится никаких новых книг, задевающих чувства какого-нибудь привилегированного нацменьшинства.
И все же сторонники закона Горовица добились одной победы. По их настоянию проведение в жизнь этого закона было переложено с ФБР на Агентство. Их аргумент заключался в том, что литература «ненависти», как и организации «ненависти», связаны с терроризмом и поэтому должны быть подведомственны Агентству. Они указывали на недавнюю стрельбу по гомосексуалистам-демонстрантам как террористическое последствие публикации книги, которую следовало запретить. На самом деле, они ожидали от Агентства Райана более энергичного применения этого закона, чем от ФБР.