XXI

Оскар был не готов немедленно отказаться от своего замысла написания брошюры, несмотря на ушат холодной воды, которую на него вылил Райан. Если просвещение было настолько бесполезным, как доказывал Райан, то организация, к которой принадлежал Гарри, «Национальная Лига», должна была это установить. Через день после встречи с Райаном Оскар позвонил Гарри и получил приглашение на собрание местных членов Лиги, намеченное на восемь часов вечера в пятницу.

Убедить Аделаиду пойти с ним было несложно, хотя она заставила его пообещать, что позже он сходит с ней куда-нибудь пообедать. Собрание состоялось в доме одного из членов Лиги, адрес которого Оскару дал Гарри. Его дом, гораздо больший, чем у Гарри, располагался в лесистых окрестностях Арлингтона с большими земельными участками и дорогими домами. Когда Оскар и Аделаида приехали, в доме были только двенадцать человек – девять мужчин и три женщины, включая Гарри и Колин.

Само собрание продолжалась чуть больше часа, и состояло в основном из неформальных докладов о результатах, достигнутых членами Лиги, их последующего краткого обсуждения, вопросов или предложений остальных присутствующих. Один мужчина сообщил о своей удаче – получении списка адресов почти пятидесяти тысяч покупателей исторических книг из одного коммерческого источника, который первоначально отказывался предоставить его Лиге по политическим соображениям. Другой участник собрания доложил о приготовлениях к рассылке по этому списку каталогов книг, выпускаемых Лигой, и других рекламных материалов.

Женщина – член Лиги, которая оказалась художником по рекламе, – показала художественный плакат, который она только что закончила, и эскизы нескольких будущих новых плакатов. Законченный плакат поразил Оскара. Под лозунгом «Спасите вымирающие виды!» изображались различные животные, подвергающиеся опасности: на одной стороне всплывшего кита атаковали гарпунами с судна-китобойца. На другой стороне плаката, на переднем плане, в джунглях черный браконьер убивал леопарда, а на заднем плане был показан нью-йоркский магазин мехов с пальто из кожи леопарда в витрине, и его гнусный владелец в дверном проеме, пересчитывающий пачку денег. А в центре, изображенная крупнее, чем все остальное, была семья Белых – мужчина, женщина с малышом на руках и маленький ребенок, все с красивыми, скандинавскими чертами и светлой кожей. Белые стояли на валуне, прижавшись друг к другу с болью и страхом на лицах, а вокруг них угрожающая плотная масса небелых, как поднимающийся поток, захлестывала их, хватая за ноги коричневыми, черными и желтыми руками.

Было высказано мнение, что ни одна из значительных природоохранительных организаций не посмеет приобрести этот плакат, но он может пользоваться успехом у студентов, многие из которых купят его именно из-за спорной темы.

Трое других членов работали над видеодрамой. Один из них, который написал сценарий и был директором постановки, занимался распределением ролей и попросил помочь ему найти актера на одну, пока еще незанятую роль. Другая женщина, его жена, работала над костюмами. А третий мастерил декорации в своем гараже.

Когда деловая часть собрания была закончена, Гарри представил Оскара и Аделаиду другим присутствующим, включая Кевина Линдена, инженера-радиотехника, который был координатором местной группы. Гарри извинился за то, что отсутствовал Сол Роджерс, которого он особенно хотел познакомить с Оскаром. «Сол – школьный учитель, и часто вынужден оставаться после уроков. Сегодня вечером его заставили обыскивать школьников и отбирать наркотики и оружие во время школьной игры в баскетбол», – пояснил Гарри.

Оскар отметил высокий профессиональный уровень членов Лиги, с которыми он познакомился и пошутил:

– Совершенно не похоже на то, что я ожидал увидеть – банду неонацистских революционеров с безумными глазами.

– Люди, которые нас теперь интересуют, и фактически единственные люди, которые нам могут быть полезны, это те, кто желает и способен делать дело, – сказал ему Кевин. – И так как главное дело, которым мы занимаемся, это распространение фактов и идей, нашими людьми могут быть только те, кто имеет определенные навыки, полезные для такой работы. В действительности к ним относятся довольно много людей, от авторов и художников, до инженеров и бизнесменов, но верно и то, что на нынешнем этапе нашей деятельности среди нас довольно высокий процент профессионалов и относительно немного уличных бойцов и бомбометателей, в противоположность тому, как нас изображают управляемые средства массовой информации. На самом деле, из настоящих бомбометателей здесь сегодня вечером только Гарри, – закончил он с усмешкой и затем, извинившись, ушел.

Оскар обратился к Гарри:

– Как вы думаете, повлияет ли закон Горовица на ваши возможности продолжать выпускать и распространять ваши материалы? – Некоторые действия придется перенести в подполье, но в основном то, что мы делаем, вероятно, не будет немедленно затронуто, – ответил Гарри. – Мы всегда придерживались крайне позитивного подхода, делая упор на повышение расового сознания нашего собственного народа, вместо того, чтобы указывать на недостатки других наций. Список книг, которые мы распространяем, начиная с «Энеиды» и «Беовульфа», включает множество других классиков в области западной истории и легенд. Большая часть из них – это те вещи, с которыми обычно был знаком любой дипломированный специалист из наших лучших университетов, пока демократия не пришла в образование, и стандарты были понижены так, чтобы негры и мексиканцы также смогли получать ученые степени. Потом, конечно, поборники равноправия преднамеренно «пропололи» книги, которые, как они считали, были написаны с точки зрения Белого мужчины – расиста и защитника домостроя, вы же знаете, – напыщенно добавил Гарри, всем своим тоном подчеркивая самодовольство. А потом уже с издевкой произнес: – Если книга не была написана воинствующей лесбиянкой, американским индейцем-реваншистом или негритянкой со СПИДом, которая обратилась в иудаизм, это было подозрительно. Исключение делалось лишь для «холокоста», для описания которого в авторы годились и евреи-мужчины, даже с нормальной сексуальной ориентацией.

Теперь некоторых классиков трудно найти даже в университетах, так что мы приносим пользу, делая доступными их получение из одного источника. Я все же не думаю, что правительство готово бросать людей в тюрьму за чтение «Илиады». Есть определенные книги, которые мы распространяем, в которых говорится о евреях, и которые они могли бы попытаться запретить, если бы это было единственное, что у нас есть. У нас также есть книги, в которых даны исторически более точные версии «спорных» исторических тем – второй мировой войны, например, – по сравнению с официально одобренными книгами, и они действительно с удовольствием предали бы их огню. Но я сомневаюсь, что нас станут преследовать из-за какой-нибудь из наших книг именно сейчас. Я думаю, их страшит, что если они нападут на нас за любую из них, то это лишь привлечет внимание к остальным нашим книгам, и вызовет некоторые вопросы, которых они сейчас предпочли бы избежать.

Вот что они сначала сделают – начнут преследовать оставшиеся группы ку-клукс-клановцев и издателей низкокачественных расовых или антисемитских произведений вроде «Протоколов сионских мудрецов» или грубых антинегритянских изданий, которых полно вокруг. Лже-интеллектуалы и «борцы за свободу» не будут протестовать против такого запрета, и это позволит любителям сжигать книги создать удобные правовые прецеденты. Потом, года через три-четыре, они возьмутся и за нас, но мы будем беспокоиться об этом, когда придет время. Как раз сейчас мы создаем дополнительные каналы распространения наших самых уязвимых материалов – главным образом наши оригинальных видеолент. У нас есть несколько довольно сильных драматических произведений, записанных на пленку, и у евреев чешутся руки запретить их. Но поскольку мы производим все это сами, и не зависим ни от каких внешних поставщиков, мы совершенно свободны выбирать способы ведения дел, так что правительству намного тяжелее остановить нас.

Гарри на мгновение замолчал и усмехнулся.

– По правде говоря, это нелепо. Материалы, которые правительство будет запрещать по закону Горовица в течение следующих нескольких лет, это вещи, которых евреи в большинстве случаев не боятся; их не особенно волнуют «Протоколы сионских мудрецов» или религиозные трактаты, в которых делаются попытки доказать, что евреи в действительности являются потомками Сатаны. Этих ублюдков действительно страшат «Энеида» и другие наши книги, которые помогают Белым людям понять, кто они такие. Они знают, что если достаточно большое число наших людей когда-либо разовьет в себе чувство истории и интерес к нашим расовым корням и последние перерастут в чувство расового единения и расовой ответственности, то мы вырвемся из пут «братства-равенства», которыми евреи так старательно оплели нас, и их песенка будет спета. Именно поэтому они ведут такую кампанию против западных классиков в университетах.

– Вы – оптимист, Гарри. Прекрасное дело – просвещать людей, пробуждать их, чтобы повысить их сознательность. Я сам думал о том же: о более широкой пропаганде некоторых интересных материалов, на которые я наткнулся в ходе моего изучения евреев, возможно, совместно с Лигой, так как ваши люди, видимо, имеют определенный издательский опыт – хотя недавно у меня возникли некоторые сомнения в плодотворности таких усилий. Чем больше я думаю об этом, тем больше мне кажется, что лишь малое число Белых в нашей стране можно будет оторвать от их телевизоров на время достаточное, чтобы они прочли брошюру, пусть даже намного меньшую, чем «Энеида». Но даже если мы просветим каждого, кто способен к обучению, что они смогут сделать, пока остаются неорганизованными? Как только вы попытаетесь организовать народ, правительство применит закон Горовица, чтобы помешать вам в этом.

– Вы наверное, ссылаетесь на положение закона, которое запрещает организации с ограничениями членства по расовому признаку, – ответил Гарри. Это, на самом деле, нас не беспокоит, так как в нашей организации нет членов.

– Что вы имеете ввиду, говоря, что в вашей организации нет членов? Кто же все эти люди, которые собрались здесь сегодня вечером? И в прошлый раз, когда мы встречались, вы сказали мне по крайней мере о двух других людях, которых вы описали как членов этой ячейки, – ответил Оскар с некоторым возмущением.

– Это было в прошлый раз, – усмехнулся Гарри. – Вы слышали, чтобы я использовал слово «член» в обращении к кому-нибудь сегодня вечером?

Оскар разозлился.

– Ну, и какую в какую игру слов вы хотите поиграть со мной теперь?

– Это – игра на выживание, – ответил Гарри, на этот раз серьезно голосом. – Все эти люди здесь – просто мои друзья. Мы время от времени собираемся, чтобы обсудить интересующие нас вопросы. Если бы вы были правительственным полицейским агентом, то никогда не смогли бы найти ничего, чтобы доказать обратное.

– Уверен, что смог бы, – запальчиво ответил Оскар. – Я просто попросил бы принять меня в члены вашей организации. А после получения членского билета пошел бы в Федеральное большое жюри. Руководители Лиги будут вызваны в суд и подвергнуты допросу. Если они будут отрицать, что ваша организация имеет дискриминационные расовые ограничения, то у них потребуют назвать имена всех состоящих в ней негров, евреев и азиатов. Когда они не смогут никого назвать, это будет концом Лиги.

– Неверно, – терпеливо объяснил Гарри. – Во-первых, вы не получите членского билета. Во вторых, руководители, если их вызовут в суд, откажутся отвечать на любые вопросы, сославшись на пятую поправку к конституции. При желании они могут объяснить большому жюри, что Лига – просто некоммерческая корпорация без членства, и все официальные документы это докажут. Но в принципе мы отказываемся отвечать на вопросы суда. Власти если им это угодно, могут продолжить расследовать этот вопрос, но они не найдут ничего, что может привести к успешному судебному обвинению.

– А что насчет членских взносов? Ведь им достаточно проверить выписки из вашего банковского счета. И как быть соратнику из глубинки, которого ни один из членов никогда не видел? Как он может вступить в организацию, не послав заявления или чего-нибудь подобного, что доказывает, что он хочет стать членом? – стоял на своем Оскар.

– Нет никаких членских взносов, потому что нет никаких членов, – продолжал свои объяснения Гарри. – Конечно, мы просим, чтобы наши друзья поддерживали работу Лиги, регулярно посылая пожертвования. Корпорация принимает все пожертвования и использует эти средства для оплаты печати, почтовых и других расходов, включая зарплату персонала. И если товарищ забудет о своих пожертвованиях, другой товарищ напомнит ему об этом. Что касается соратника в глубинке, который захочет вступить в члены ... ах, извините, который захочет участвовать в нашей работе, мы сделаем так, что кто-то свяжется с ним для предварительной оценки. Если он покажется способным вписаться в один из наших небольших местных кружков друзей, или даже участвовать в работе самостоятельно, мы проведем с ним беседу. Но не будет никаких форм, которые надо заполнять, и никаких записей, или, по крайней мере, таких, какие когда-либо могут достаться правительству. Поверьте мне, Оскар, наши юристы занимались этим вопросом еще до того, как появился закон Горовица. Они рассмотрели почти все варианты и продумали для нас методы, как приспособиться к новым условиям, не прекращая какую-либо из наших программ.

Оскар покачал головой.

– Вероятно, вы сможете избежать тюрьмы, но какой смысл? При таких ограничениях вы никогда не сможете создать политически заметную организацию.

– Политически заметную? Почему вы подумали, что мы стремимся создать что-нибудь политически заметное? – Гарри замолчал, улыбнулся, а затем продолжил. – Хорошо, в конечном счете, это наша цель. Но если вы думаете об общественных демонстрациях и маршах с большим количеством людей, избирательных кампаниях и тому подобном, то этим займется другая организация. Мы создадим ее, когда придет время. Но в настоящий момент мы стараемся создать кое-что другое.

Он снова на миг замолчал.

– Несколько минут назад вы оценили, что менее одного процента Белых в нашей стране интересуется тем, что происходит в окружающем мире в достаточной степени, чтобы прочитать брошюру. Это довольно близко к истине. У большинства наших сограждан нет абсолютно никакого чувства гражданской или расовой ответственности. Они как будто считают, что мир вне их собственной шкуры – только аттракцион для их личного развлечения. Как это называется, кажется, крайний эгоизм? Во всяком случае, почти все те, кто вовлекаются в политику, просто реагируют на социальное давление в их собственном слое общества; они выкрикивают те же самые лозунги, что и люди вокруг них, и также не задумываясь. Почти никто не вовлечен в наше дело, оттого что тщательно изучил обстановку, решил, что необходимо сделать то-то и то-то, и взял на себя ответственность сделать это, самостоятельно или в составе группы. По-моему, человека определяет именно это: принятие на себя ответственности. По этому признаку большинство людей – просто животные, думающие животные, но все же животные, без сути человечности. Оскар почувствовал, как волосы у него на голове встают дыбом, настолько слова Гарри напомнили ему то, что он совсем недавно слышал от Райана. Это невероятно, подумал он, что эти двое мужчин, настолько разные как Уильям Райан и Гарри Келлер – один, преданный защитник строя, готовый использовать самые крайние меры против своих врагов, и другой, стремящийся к ниспровержению этого же режима из-за его разрушительной расовой политики – выражают одинаковое, шокирующе непривычное мнение о большей части своих собратьев. И вот, он должен был прожить сорок лет, ни разу не слышав такого мнения, и внезапно ему бросили его в лицо дважды всего за несколько дней!

В то время как Оскар удивлялся про себя этому совпадению, Гарри продолжал говорить:

– Наша задача теперь состоит в том, чтобы обучать и вербовать людей – и только людей. Для этого нам не нужно массового движения. Фактически, мы не можем создать или управлять массовым движением, пока у нас не будет намного более сильной организации ответственных людей ... ах, простите меня опять, пока у нас не будет гораздо больше ответственных друзей, работающих вместе. Мы и стремимся охватить тех немногих, кто ближе к порогу, чем остальные.

– Порогу? – переспросил Оскар.

– В ницшеанском смысле, – ответил Гарри. – Порог между животным и человеком – или между человеком и высшим человеком, если хотите. В любом случае – между несознательными и безответственными существами, с одной стороны, и сознательными, ответственными предтечами сверхчеловека, с другой стороны.

– Понимаю, – кивнул Оскар. – Но, я полагаю, ницшеанский термин, который кажется более подходящим – это «бездна» – Abgrund, между животным и сверхчеловеком, которую должен преодолеть человек. Мое впечатление: переход не столь резок, как предполагает «порог», а, скорее, он более растянут, как «веревка над бездной» Заратустры. Например, я чувствую в самом себе смесь бессознательного и сознательного. Иногда, когда я ищу правду, то чувствую, как будто на ощупь бреду через густой туман. Кругом не полностью темно; я различаю некоторые вещи. Но остальные вещи настолько тусклы, что я едва могу различить их; я не могу четко охватить их в моем сознании. Мне кажется, что кругом много других людей, к которым неправильно относиться как к «животным», потому что у них есть, по крайней мере, смутные проблески сознания, первые ростки чувства ответственности, у кого-то – больше, у кого-то – меньше.

Пока Оскар говорил, широкая улыбка осветила лицо Гарри.

– Так! Собрат-ницшеанец! – Искренне радуясь, он сжал руку Оскара.

Мгновенная улыбка мелькнула на лице Оскара в ответ на реакцию Гарри, но он тут же нахмурился и проговорил:

– Мне кажется, что предпочтительнее думать о менее ответственных представителях нашей расы как о детях, а не о животных. Вы говорите, что ощущение ответственности – именно то, что отличает человека от животного, но можно провести то же самое различие между взрослыми и детьми.

– Ну, если хотите, – махнул рукой Гарри. – Но ребенок обычно превращается во взрослого. Большинство же представителей нынешнего поколения сойдут в могилу не с большим чувством ответственности, чем у них было при рождении.

– Возможно, возможно, – признал Оскар. И после этого он вернулся к прежнему предмету своего беспокойства: – Факт тот, что существуют и другие люди вроде меня, по крайней мере, в степени, в которой они обучаемы, которые ищут правду и способны стать ответственными взрослыми, причем я подозреваю, что вы все еще не нашли большинство из них. Я узнал о вас вовсе не благодаря каким-либо вашим усилиям по поиску таких людей; если бы Карл не познакомил нас, я не был бы здесь сегодня вечером. Теперь, когда закон Горовица принят, ваш поиск, конечно, не пойдет намного лучше.

– Напротив, – перебил его Гарри. – Закон Горовица должен нам во многом помочь. Многие люди знают о нас и наших целях, но они еще не решились предпринять какие-либо действия. Закон Горовица заставит таких людей понять, что их час пробил. Мы уже получаем много запросов от людей, которые решили, что, наконец, настала пора действовать.

– Их достаточно, чтобы добиться успеха? – усомнился Оскар.

Гарри пожал плечами, и когда заговорил, в его голосе слышалось беспокойство:

– Никто не может гарантировать нам успех. Но то, что мы пытаемся сделать, необходимо, а потому что это необходимо, мы должны считать, что это возможно и изо всех сил стараться добиться успеха. Если же это невозможно, то мы умрем в борьбе.

– Как и наша раса, – мрачно добавил Оскар.

– Что это вы так серьезно обсуждаете вдвоем? – спросила Аделаида, которая подошла в этот момент и обняла Оскара за пояс. В течение своей беседы с Гарри Оскар поглядывал на нее с беспокойством, которое старался не выказывать, поскольку она весело болтала в другой стороне комнаты в кружке из пяти мужчин, собравшихся вокруг нее подобно мотылькам, слетевшимся на огонь. Было видно, что другие женщин, которые пришли на собрание, были раздражены, и Аделаида, наконец, заметив это, покинула своих новых поклонников.

– Я просто пытаюсь убедить Гарри, чтобы его организация выкупила телевизионную сеть «Си-Би-Эс» у еврейской банды ее владельцев, чтобы донести свои идеи до большего количества людей, – непринужденно ответил Оскар.

– Хорошо бы это сделать, – согласился Гарри. – Мы мечтаем об этом. Часть наших нетерпеливых чле.... эээ, друзей предлагали захватить телестудию одной из сетей во время прямого эфира главного спортивного матча и передать записанное на пленку сообщение через спутник в сорок миллионов домов. Они считают, что мы смогли бы сдерживать полицейских в течение получаса, пока будет передаваться наша запись. И поверьте, мы попытались бы сделать это, если бы верили, что так можно оказать серьезное воздействие на народ. Но одна-единственная передача, независимо от ее совершенства, не окажет большого впечатления на общество. Единственный способ внедрить новую идею в головы людей или изменить старые идеи – бесконечное повторение. В первый раз они даже не поймут то, что вы им сказали. После тысячного раза мысль начнет доходить до них. А после десятитысячного раза они станут ее убежденными сторонниками.

– Отлично, наконец-то вы сказали, что у вас есть некоторые члены организации, которые думают также, как и я, – ответил Оскар с усмешкой. – Как я могу записаться к вам?

– Вы серьезно? – спросил Кевин Линден, который только что снова присоединился к компании.

– Да, – ответил Оскар. – Иногда меня немного беспокоят лекции Гарри, но я редко встречал человека, который был способен так подталкивать мое мышление, как он. Я должен беседовать с ним более почаще, так что для меня будет только справедливо платить взносы за эту почетную возможность. Кроме того, я действительно думаю серьезно изменить свои действия в направлении того, чем занимается Лига.

– И чем же вы занимались до сих пор? – спросил Кевин.

– Да, в общем, я занимался тем, что можно назвать разъяснительной работой один на один, и пытался донести правду о расе отдельным людям или парам, хотя в одном случае, мне кажется, удалось повлиять на взгляды большей группы. Я действительно считаю свой метод слишком медленным и хотел бы попробовать для выхода на большие массы людей другие пути с использованием средств массовой информации, – несколько неубедительно ответил Оскар.

– Мы будем рады принять вас в число наших друзей в этом округе, – сказал Кевин, протягивая руку Оскару. – Гарри запишет ваши личные данные. Он также сообщит вам о собраниях и обсудит подходящий порядок ваших пожертвований.

– Эй, запишите и меня тоже, – вмешалась Аделаида.