Тайное знание

Тайное знание

Если бы только этим исчерпывались угрозы науке — этому краеугольному камню наукоемкой экономики, — наша озабоченность уже была бы оправданна. Но назревает новая, гораздо более серьезная угроза, которая может вложить в руки ненавистников науки очень действенное оружие. Эта атака нацелена не на научную методологию как таковую, а на два этических элемента, которые с ней ассоциируются: это убеждения в том, что знание, продуцируемое наукой, должно свободно циркулировать и что ученые должны быть свободны изучать все что угодно.

Свободная циркуляция научных открытий находится под критическим огнем и бизнеса, и правительств. Все больший объем научных исследований либо финансируется, либо осуществляется корпорациями, которые ради коммерческих целей стараются запатентовать открытия или придать им статус секретности. В это же время правительства, реагируя на реальную опасность терроризма, требуют, чтобы все больше открытий сохранялось в секрете — уже в целях безопасности.

Быстро приближается эпоха «сверхмогучего индивида» — террориста, преступника или параноика, вооруженного средствами массового уничтожения. Хотя все понимают, что СМИ и Интернет не должны более публиковать учебники по изготовлению бомб и манипуляциям с отравляющими веществами, продолжаются тревожные дебаты о том, в какой мере наука должна быть закрыта для всеобщего доступа.

С одной стороны, ввиду угрозы-терроризма сейчас необходима регистрация лабораторий и надзор за исследовательской деятельностью. Так считает нобелевский лауреат Дэвид Балтимор, возглавляющий Калифорнийский технологический институт. Однако он же говорит следующее: «Самое опасное — это секретность», отмечая, что биологическое оружие разрабатывалось именно в условиях жесточайшей секретности.

Балтимор председательствовал на «круглом столе» в Национальной академии наук США, который был посвящен теме свободы научной коммуникации. «Чрезвычайно трудно принимать решения о том, что некоторые исследования опасны и должны подвергаться цензуре», говорит он; например, продолжается, «различие между защитным и вредоносным использованием биологических агентов, в сущности, является результатом не самой информации, а ее использования. Нужно уметь защищаться от биотерроризма, но, обладая этим умением, вы оказываетесь сами способны осуществлять биотеррористические акции».

Одно дело — предотвращение распространения сведений о новых открытиях, но еще больше опасений вызывают предложения о запрещении исследования в целых научных областях. Некоторые из таких предложений исходят от самих ученых, приводящих в подтверждение своих взглядов апокалиптические пророчества.

Билл Джой, главный специалист компании «Сан Майкросистемс», оказался в центре громкого скандального обсуждения, выступив с призывом к науке «отставить» исследования, которые могут привести, по его мнению, к установлению доминирования над человеческой расой сбежавших из лаборатории представителей характеризующихся «деструктивной саморепликацией» видов, порождаемых развитием генетики, роботехники и нанотехнологии. К 2030 году, предсказывает он, компьютеры могут оказаться умнее людей, во всяком случае, достаточно умными, чтобы самовоспроизводиться и захватить власть.

Еще более устрашающие сценарии будущего предлагает член британского Королевского астрономического общества Мартин Риз. В книге «Наш последний час» Риз описывает некоторые эксперименты Судного дня, которые действительно обсуждаются физиками и которые, считает он, в случае, если ситуация выйдет из-под контроля, не только сотрут человечество с лица земли, но вместе с ним уничтожат саму Землю и космос. Правда, другие ученые называют этот прогноз полной ерундой.

Утверждая, что мы даже не способны оценить степень риска, Риз предлагает различные меры, которые необходимо принять, прежде чем браться за любые опасные эксперименты, и не только в физике.

Риз цитирует разумную мысль физика Франческо Калоджеро, который предлагал выставить друг против друга две команды физиков — «красную», которая будет выдвигать аргументы, говорящие об опасности предлагаемых экспериментов, и «синюю», которая будет доказывать обратное. Риз предлагает привлекать общественность для санкционирования спорных экспериментов.

Однако, как он сам же указывает, попытка избежать риска рискованна сама по себе: таким образом «крайние меры предосторожности могут вообще парализовать науку». А вместе с ней, добавим мы, и наукоемкую экономику будущего.

Самокритика является сердцевиной науки. Наука и ученые не могут и не должны быть выведены из зоны общественной критики. Наука сама по себе является общественной деятельностью, в большой (и недооцениваемой многими учеными) степени зависящей от идей, способов познания и встроенных в культуру убеждений. И ученые не могут только сами быть судьями своей науки, поскольку, как и все остальные, не могут быть бескорыстными.

Однако мы являемся свидетелями не отдельных спорадических атак на науку, а распространения убежденности в том, что необходимо ограничить ее влияние, лишить ее заслуженного уважения, иными словами — девальвировать как ключевой критерий истины.

Битва вокруг истины не ограничивается только наукой. Разные общественные группы по разным причинам активно пытаются овладеть нашими умами, подменяя фильтры, через которые мы смотрим на мир, то есть критерии, по которым отличаем истину от лжи.

Эта битва безымянна, но она может оказать огромное влияние на систему революционного богатства, сменяющую сейчас индустриальную эпоху.