2. «Не отдадим свое поражение никому!»

2. «Не отдадим свое поражение никому!»

Доверяя рассуждениям о невозможности судебного и законодательного осуждения тоталитаризма, новая Россия оказывается в идеологической и правовой ловушке, она словно бы расписывается в своей неполной легитимности, сомневается в своей исторической правоте.

Уже со второй половины 90-х российские власти держатся от идеологии подальше. Демонстрируется подчеркнутый центризм, чисто прагматический подход к законотворчеству. Руководство страны уходит от критериев «левизны» и «правизны», заменяя их соображениями здравого смысла. Даже когда законы явно «правые» на классической шкале (а они в основном таковы), их проводники избегают об этом упоминать. Чураются они и выраженной полемики с «красными» и «розовыми». Памятный всем отказ «Единой России» от предвыборных дебатов объяснялся (если кто не понял) в первую очередь нежеланием отвечать на каверзные вопросы идеологического характера, которые обязательно были бы заданы.

Но поскольку оппоненты нынешней российской власти и не думают отказываться от идеолого-пропагандистских приемов борьбы, такая позиция оборачивается игрой в поддавки. Нельзя, чтобы одна сторона непрерывно нападала, а другая почти не защищалась, будучи слишком уверена в своей несокрушимости. Это уже породило серьезные последствия. Обществу навязан ряд убийственных стереотипов о себе. Негативная информация и дезинформация впитываются много легче, чем позитив.

Помните, как нам навязывали – и почти навязали – идею о «поражении России», как создавалась атмосфера неверия и пораженчества? Уже несколько месяцев спустя после обрушения коммунизма, не успела улечься пыль, вчерашние номенклатурные товарищи, чьи сладкие партийные карьеры были оборваны на взлете, начали рассказывать, что СССР и советскую власть обрушили внешние силы с помощью внедренной американским ЦРУ агентуры. (Но не объясняли, почему народные массы не встали живым кольцом на защиту обкомов и райкомов.) Винить самих себя товарищи были не приучены, поэтому версия подлого заговора не могла не родиться. Тогда же оформилось устойчивое словосочетание «наше поражение».

Товарищи и впрямь имели право говорить о своем поражении – не от Америки, конечно, а на сугубо внутреннем фронте. Бедняги больше не могут упиваться такими дивными вещами, как радиоглушилки и «железный занавес», «характеристики от треугольника» и партсобрания, соцсоревнование и соцреализм, Политбюро и политзэки, шизофреническое двоемыслие и выражение «не больше килограмма в одни руки», спецхраны и спецраспределители, «номенклатура» и «выездные комиссии», Главлит и свобода слова в виде газеты «Правда», грязь, которую мы каждую осень месили «на картошке», и гарантированный стукач на каждом курсе, в каждом цеху и взводе.

Поначалу товарищи рассказывали про поражение и американский заговор в основном друг другу, потом круг слушателей стал расти. Казалось бы, пускай рассказывают – мы-то помним, как было, и нам смешны эти басни. Такой вывод был ошибкой – высокомерие вообще плохой советчик.

В этом пришлось убедиться, когда о «поражении России» вдруг заговорили наши якобы либеральные СМИ. Начинали робко (так купальщица пробует воду пальцами ноги) – с того, что коммунисты проиграли информационную войну. Конечно, проиграли, и слава Богу, что проиграли. Однако вскоре вместо «информационная» стали писать «холодная», а затем и «третья мировая». «Коммунистов» же быстро заменили на «СССР», а уже начиная с 1994 г., совсем по-воровски, – на «Россию», и делают вид, будто все так и было с самого начала. Какое-то время не обозначали победителя. Проиграли, а кому – неизвестно. Потом стали писать «Америке». Возможно даже, это была не иезуитская манипуляция, а обычный выход подсознательного наружу.

Не встречая возражений, история об американцах – победителях третьей мировой стала укореняться. Она понравилась за океаном. Политкорректные янки, видимо, рассудили: уж если русские сами так говорят, нам-то зачем скромничать? Кто-то из администрации Буша-отца даже написал книгу под названием «Победа»[56] – чувствовать себя победителем приятно.

«Поражение России» быстро стало дежурным блюдом на коммунистическом столе. Выдать поражение коммунизма за поражение Отечества – какая находка! КПРФ не могла получить лучшего подарка: получилось, что даже для ее оппонентов коммунизм и Отечество – синонимы. С коммунистами ситуативно сомкнулись конспирологи, катастрофисты, паникеры и прочие капитулянты. Идут годы, но попробуйте на каком-нибудь сетевом форуме оспорить тезис о поражении. Вас встретит яростный отпор с разных сторон. Удаленные политические фланги единодушны: «Не отдадим наше поражение никому!» «Давайте признаем, что нас отымели!» – молит член Общественной палаты, писатель и ресторатор Липскеров Д. М.

Почему коммунистическую сказку подхватили люди вроде бы противоположного политического идеала? Почему величайшее чудо XX в. – избавление России от коммунизма – наши якобы демократы и либералы объявляют поражением?

Как говорится, с кем вы, мастера культуры? Считать, что это поражение, по логике, могут только люди, полностью отождествившие себя с КПСС и КПРФ.

Взглянем правде в глаза: «общечеловекам», подхватившим коммунистический тезис о «поражении России», просто психологически необходима вера в ее поражение – бывшее или будущее, и неважно от кого. В былые времена они уверяли (кто себя, кто окружающих), что у них антагонизм с советской властью. Время показало, с кем у них антагонизм. Они ненавидят и всегда ненавидели именно Россию – одни безотчетно, другие осознанно и даже не очень скрывая. В этом отношении они гораздо опаснее даже радикальной интеллигенции начала XX в.

В бабьих истериках, которые у нас сходят за публицистические и политологические тексты, тезис о поражении уже перешел в стандартную формулировку – как нечто общеизвестное и более не нуждающееся в обосновании: «после поражения России…», «вследствие поражения России…». Кто же, мол, это оспорит? Тезис проник даже в учебники. Приходится признать, что это пока самая успешная из совместных антироссийских диверсий коммунистов и «общечеловеков». Пока – ибо возможны новые.

У России в мире довольно много соперников, которые будут страшно рады, если мы и впрямь почувствуем себя побежденными, усвоим психологию неудачников, жертв неодолимых тайных сил, если у нас опустятся руки и все остальное. Они будут ликовать, если будет сломлена наша воля к действию.

Тезис о поражении вызвал к жизни (правда, едва ли к удовольствию «общечеловеков») целую индустрию конспирологической беллетристики, породил растиражированные затем Интернетом поддельные цитаты из Даллеса, Тэтчер, Клинтона, из протоколов бильдербергских мудрецов, вдохновил многословные труды о перманентном всемирном заговоре против России и прочий вздор. Сказанное не надо понимать как утверждение, что антироссийские силы и замыслы отсутствуют вообще. Они конечно же есть – как есть антикитайские, антиамериканские, антииндийские и проч. Но эти силы ничуть не похожи на тех «атлантистов» и «талассократов» из компьютерных игр, на разоблачении которых специализируется газета «Завтра».

Конспирология стара как мир. Ее алгоритм, как уже было сказано выше, прост: если кто-то воспользовался тем или иным событием – значит, он его и подстроил. Но такого расцвета, какой эта аномалия достигла в сегодняшней России, человечество, боюсь, еще не знало.