Русофобия и ее мифы

Русофобия и ее мифы

Под русофобией я понимаю страх перед политической системой России, которую считают несовместимой с интересами и ценностями Запада в целом и США в частности. Этот страх проявляется в различных невыдержанных и гипертрофированно искаженных формах критики России. В русофобии есть три ключевых мифа, связанных с национальным вопросом, политической системой и внешней политикой России. Эти мифы обобщены в таблице 1.2. Во-первых, русофобы всегда видят в России империю, угнетающую другие нации и народности. Во-вторых, русофобы неизменно изображают Россию как автократию, презирающую права граждан и сосредотачивающую экономические и военные ресурсы в руках государства в ущерб гражданским свободам. В-третьих, в любых условиях и обстоятельствах русофобы с подозрением относятся к внешней политике России, особенно к любым попыткам перестроить отношения со странами Запада. Какие бы независимые действия ни предпринимала Россия, лобби наверняка воспримет эти действия как отражение обусловленных российской культурой экспансионистских амбиций России, а не как законную защиту национальных интересов. Таким образом, в политическом отношении Россия была, есть и, если Запад ничего не сможет с этим сделать, останется автократической и антизападной империей. Столкновение с нею — императив, а не роскошь.

В числе примеров русофобских заявлений можно упомянуть утверждения о том, что для Запада Россия опаснее «Аль-Каиды». Например, видный американский историк польского происхождения Ричард Пайпс в интервью итальянской газете Corriere della Serra заявил, что для Европы Россия может быть опаснее исламистской угрозы и бен Ладена. Пускай постсоветская Россия отказалась от своей коммунистической идеологии, она стремится восстановить свой статус великой державы новыми средствами и потому остается, по мнению Пайпса, написавшего ряд важных книг, где изложено указанное выше представление о России как о противоположности Западу⁵¹, столь же опасной⁵². В 70-х годах ХХ века Пайпс выступал с яростной критикой разрядки, а позднее был одной из лидеров «группы Б», и в рамках ее деятельности делал альтернативные оценки советской угрозы. Часто подобных взглядов придерживаются многие представители элит стран Восточной Европы, недавно освободившихся от советской империи. Скажем, бывший посол Эстонии в России Март Хельме назвал Россию «растущим монстром, какого мир еще не видел». По словам Хельме, после президентских выборов 2008 года Россия превратится в «самый опасный контролируемый террористами регион мира и в экспортера терроризма, по сравнению с которым Хамас и «Аль-Каида бледнеют»⁵³.

Неудивительно, что при таком, в сущности, извращенном видении мира русофобы часто ошибаются — и не только в оценках советской угрозы и природы развала СССР, но и в оценках сдвигов, произошедших в России после развала СССР. Например, одни русофобы уверенно предсказывали, что в 2005 году Путин будет свергнут в результате совершенного каким-то диктатором переворота⁵⁴, а другие прогнозировали новую волну военной и политической дестабилизации на Кавказе после военного вторжения России в Грузию, ведь именно оно, по их прогнозам, должно было произойти в том же 2005 году⁵⁵. Свержения Путина так и не случилось. Что касается Кавказа, то на самом деле 8 августа 2008 года Грузия напала на столицу Южной Осетии Цхинвали в попытке восстановить свою власть над отколовшейся республикой⁵⁶. Вмешательство России остановило грузинское наступление, в результате которого погибли десять российских миротворцев, а среди гражданского населения Южной Осетии были многочисленные жертвы. Паранойя в отношении России, царящая в некоторых американских кругах, напоминает американофобию российских националистических кругов, где американскую и западную цивилизацию считают изначально внутренне растленной, аморальной и устремленной к мировому господству⁵⁷. Грубое, бестактное поведение Америки усиливает существующие в России страхи перед Западом, старые страхи, сформулированные и выраженные еще славянофилами, Николаем Данилевским и евразийцами.

Выявленные как в Америке, так и в России фобии не основаны на фактах. Точнее, они основаны на тщательно отобранных фактах и неточно отражают общую картину. Политика и культура продолжают стимулировать изобретение таких «фактов», а СМИ и интеллектуалы часто способствуют распространению и усилению негативного восприятия России в США. Как писал о русофобии Анатоль Ливен, «избранные или выдуманные исторические «факты» о «враждебной» стране, ее культуре и расовой природе вырваны из контекста и вставлены в заранее разработанные интеллектуальные схемы для осуждения другой стороны в неизменной порочности. При этом любые контраргументы или воспоминания о собственных преступлениях подавляются. Когда русофобы направляют свою предвзятость против России, это не более законно, чем когда сербские, греческие или армянские шовинисты обращают свою враждебность против Турции, арабы — против евреев или евреи против арабов»⁵⁸.

Националистические фобии в России и на Западе подпитывают друг друга. Советуя своим правительствам проводить одностороннюю политику, не считаясь с культурными различиями, русофобы воспроизводятся и воспроизводят знакомую картину мира, в котором существуют угрозы и политика силы, а тем временем мир остается расколотым и склонным к насилию.