Им сам лед не страшен...

Им сам лед не страшен...

11 января 1936 г. «Щ-117» по пробитому ледоколом фарватеру вышла из базы и до 20 февраля — 40 суток — находилась в море. Стояли трескучие морозы, достигавшие —23°. Перед тем как лодке выйти на позицию, командир бригады Г.Н. Холостяков вызвал для проверки лодку в бухту, где стояла плавбаза «Саратов», на которой размещался штаб. Подходы к бухте покрывал лед толщиной 10—15 см.

Перед Н.П. Египко[224] встала дилемма: ломать подводной лодке лед форштевнем или перехитрить природу и достичь бухты под водой. Выбрали второй способ, так как первый грозил повреждением корпуса и возможным срывом предстоящей задачи.

Штурман М.П. Котухов был самым молодым среди командного состава лодки, но показал себя в этом походе прекрасным специалистом. Он сделал предварительную прокладку, и расчеты оказались предельно точными. «Щ-117», пробив лед, всплыла неподалеку от плавбазы. Все обошлось благополучно. Лишь стойки антенн оказались поломанными, но радисты их быстро отремонтировали.

На следующий день проверка закончилась, и лодку допустили к выполнению задания. Она снова погрузилась под лед и шла под ним до чистой воды. По свидетельству Н.П. Египко, расстояние, пройденное 11 и 12 февраля, в общей сложности составило около 10 миль.

До конца похода, который, хотя «Щ-117» несла обычную позиционную службу, все же носил экспериментальный характер, лодке не пришлось больше плавать подо льдом. Но трудностей на долю ее экипажа выпало немало. В надводном положении она постоянно подвергалась могучим ударам штормовых волн.

Однако главными врагами подводников были в том походе, конечно», мороз до —23° и лед. Под влиянием низких температур толщина льда на палубе и надстройках доходила до 70 см, а на орудиях до 40 см.

Изменившаяся из-за намерзшего льда плавучесть намного усложняла погружение. Приходилось принимать несколько тонн воды в уравнительную цистерну и с ходу, как указывалось в отчете командира, «загонять лодку под воду». Оттаивание льда занимало порой не менее часа[225].

Спустя месяц после начала похода командир лодки получил радиограмму от командующего флотом флагмана 1 ранга М.В. Викторова: «Отважным подводникам-стахановцам «Ура!»

За 40 суток пребывания в походе «Щ-117» прошла 3022,3 мили, из них 315,6 мили под водой. В подводном положении она находилась в общей сложности 340 ч 35 мин — свыше 14 суток[226], для того времени цифра весьма внушительная. Во всяком случае, такого результата не имела ни одна из советских лодок.

Вскоре на флот пришла радостная весть: ЦИК СССР 3 апреля постановил наградить за отличную работу и выдающиеся достижения в боевой подготовке целый ряд командиров, политработников и краснофлотцев-подводников Тихоокеанского флота. Все члены экипажа подводной лодки «Щ-117» удостоились ордена «Знак почета», а командир И.П. Египко, ранее награжденный орденом Ленина, и комиссар С.И. Пастухов — ордена Красной Звезды.

Подводная лодка «Щ-117» стала первым в нашем Военноморском флоте кораблем с полностью орденоносным экипажем.

Вспоминая о том времени, Н.П. Египко говорил автору: «Никто из нас не думал, что поход станет, как теперь его именуют, историческим. Каждый из нас считал, что делает обычное, рядовое дело, которого требует воинский долг. И уж, конечно, мы не мечтали попасть в число «пионеров подледных глубин», тем более старались тогда не афишировать такие «нырки» под ледяные поля — они ни одной инструкцией, ни одним наставлением не предписывались. К тому же кое-кто из старших командиров не только не поощрял подобную «инициативу», но И даже предупреждал, что подобный риск ничем якобы не оправдан. Мы знали, что в бригаде имели место неудачные подледные «эксперименты». Николай Павлович имел в виду случай с подводной лодкой «Щ-121».

В конце февраля — начале марта 1936 г. «Щ-121» (командир Н.И. Виноградов), находясь в районе, заполненном плавающим льдом, несла дозорную службу. 25 февраля, идя под перископом со скоростью 2 узла, командир начал маневрировать, чтобы избежать столкновения со льдинами. Маневрирование закончилось плачевно: зенитный перископ оказался погнутым- К сожалению, печальный опыт не послужил уроком. 2 марта при тех же обстоятельствах на «Щ-121» был поврежден и командирский перископ[227]. Подводная лодка была отозвана с позиций в базу.

Достижение «Щ-117» в том же году значительно перекрыла подводная лодка «Щ-122» (командир А.В. Бук). Вслед за ней еще более высоких результатов добился экипаж «Щ-123» (командир И.М. Зайдулин), превысивший проектную автономность в три раза. 75 суток И.М. Зайдулин и его боевые друзья находились в отрыве от базы.

Читатель успел, наверное, заметить, что многие приведенные выше примеры нелегких походов подводников-тихоокеанцев связаны с зимними условиями. Добиваясь всемерного расширения сроков боевой подготовки, они сделали ее, по существу, круглогодичной.

«Слов нет, зимние плавания давались нелегко, — писал в своих воспоминаниях Г.Н. Холостяков, — начиная с того, что при выходе из базы лодки преодолевали от одной до двух «ледовых» миль. Приходилось строго следить за соблюдением специальных мер по защите ото льда корпуса и цистерн. Но зато обеспечивались и непрерывность учебы в море, и несение дозорной службы. Всю бригаду можно было в любое время года развернуть на тех позициях, где потребуется»[228].

Необходимость обеспечения безопасности советских морских рубежей на Дальнем Востоке выдвинула задачу и дальнейшего освоения новых, удаленных районов плавания.

В августе 1936 г. на выполнение этой задачи вышли пять подводных лодок под общим командованием капитана 2 ранга Г.Н. Холостякова, который держал свой флаг в этом походе на плавбазе «Саратов». Они дошли до бухты Нагаево в Охотском море, посетили Охотск, Магадан, Оху и благополучно возвратились в базу.

Участвовавшие в том походе подводные лодки «Щ-119» (командир В.В. Киселев) и «Щ-121» (командир Н.И. Виноградов) имели задачу достичь предельной дальности плавания без дозаправки топливом. Они не вернулись, как остальные корабли, в базу, а направились нести позиционную службу.

По инициативе подводников дополнительный запас топлива был принят в булевые балластные цистерны. Подводные лодки прошли свыше 5000 миль каждая, а радиус их удаления от базы достиг почти 1500 миль. Норму дальности плавания без пополнения запасов экипажи лодок перекрыли в 2 раза[229].

Вслед за этими лодками выдающиеся по своим результатам походы совершили и другие «щуки».

«Щ-113» (командир М.С. Клевенский), например, пробыла в море 102 суток (с 14 сентября по 25 декабря 1936 г.), возвратившись в базу, когда побережье уже было сковано льдом. Отличился и личный состав «Щ-114» (командир А.И. Матвеев), значительно превысивший установленные сроки непрерывного пребывания под водой для лодок этого типа[230].

Читатель вправе спросить: а имеют ли эти продолжительные походы прямое отношение к вопросу о подледных плаваниях? Ответ может быть только однозначным: «Безусловно!» Оказавшись под обширными сплоченными ледяными полями, подводная лодка может быть длительное время лишена возможности всплыть на поверхность, тем более что и толщина даже обычного — не пакового — морского льда бывает такой, что пробить его силой плавучести без опасения получить серьезные повреждения трудно.

Именно потому в одном из документов, относящихся к плаванию подводной лодки «Щ-113» в 1936 г.[231], указывалось: «Необходимость повышения автономности подводных лодок для активного действия против флота противника диктуется рядом обстоятельств, в том числе проблемой плавания подводных лодок подо льдом (выделено мной. — В.Р.), особенно на театре Балтийского моря, минского залива, плавания подводных лодок Северным морским путем и т.д.»[232].

Подписан этот документ — отчет об автономном плавании «Щ-113» командиром 14-го дивизиона капитаном 3 ранга А.Т. Заостровцевым — одним из пионеров подледных плаваний подводных лодок на Дальнем Востоке.

В ходе зимних плаваний, во время которых то одной, то другой лодке приходилось форсировать ледовые преграды в подводном положении, подводники отрабатывали приемы наблюдения за нижней поверхностью ледовых полей, обнаружения разводий для всплытия во льду.

Командовавший подводными лодками «М-6» и «Щ-107» Василий Александрович Мазин вспоминал: «Находясь на зимовке (речь идет о стоянке у кромки льда. — В.Р.), мы вынуждены были выходить на чистую воду на боевую подготовку. Подледные плавания были очень короткими как по расстоянию, так и по времени (от 10 до 50 мин). Глубина погружения составляла 15—20 м. Скорость 3—6 узл., маневр осуществлялся следующим образом: буксир разбивал в ледяном поле большую площадь, чтобы подводная лодка могла погрузиться. Лодка погружалась на 45—20 м, т.е. производила «нырок», и на глубине шла к чистой воде по расчету. Всплытие осуществлялось без хода с опущенным перископом при соблюдении мер предосторожности.

Наблюдение велось в иллюминатор боевой рубки. Если была чистая вода, лодка всплывала в крейсерское положение и следовала в назначенный район».

Такие же заходы под лед, как свидетельствовал вице-адмирал в отставке Г.И. Щедрин, приходилось совершать и подводным лодкам «М-5» и «Щ-110», которыми он командовал на Тихоокеанском флоте.

О некоторых деталях подледных плаваний рассказывал автору бывший командир подводной лодки «Щ-114» капитан 1 ранга в отставке А.И. Матвеев:

«Во время походов нам периодически встречались гонимые ветром ледовые перемычки, которые мы форсировали в подводном положении. Для этой цели мы уходили на глубину до 30 м. Конструкции мостика и перископы не были приспособлены для плавания во льдах. Особенно опасались погнуть перископ. Во избежание этого применяли такой прием: на малом ходу всплывали на глубину 10—15 м и осторожно поднимали зенитный перископ. Вода на этой глубине днем прозрачная, а через перископ было хорошо видно, есть ли лед на поверхности. Если вода была чистой ото льда, всплытие под перископ (перископная глубина лодки по глубиномеру составляла 6 м) производилось на самом малом ходу с опущенным перископом»[233].

Не только ледовые, но и эпизодические подледные плавания, таким образом, стали на Дальнем Востоке обычным делом. Сообщения о зимних плаваниях подводных лодок в ледовой обстановке периодически стали появляться в печати, хотя, конечно, цензура того времени старательно оберегала и эту «военную тайну».

11 февраля 1937 г. флотская газета «На боевой вахте» (ныне «Боевая вахта» — газета Краснознаменного Тихоокеанского флота) опубликовала очерк «Будем плавать, товарищи!» своего корреспондента М.И. Куртынина, ходившего в зимний учебно-боевой поход на подводной лодке «М-18» (командир Г.И. Гаврилин). Вот выдержки из этого очерка, дающие некоторое, конечно, далеко неполное представление о том, как проходили такого рода плавания:

«Командиру части принесли ледовую карту. Радостного в ней мало. Сплошной ледяной покров тянулся из бухты далеко в залив. Но и там, за кромкой, нанесенной на карту тонким пунктиром, выход к чистой воде таил много неприятностей. Там плавают, гонимые ветром и течениями, острые и крепкие ледяные глыбы...

В проливе разводья стали шире, да и лед слабее... Командир выбрал относительно широкую полынью и приказал готовить лодку к погружению. Наступило самое ответственное испытание. Пожалуй, нигде так не нужна строгая последовательность команд и безукоризненная точность их выполнения, как при дифферентовке лодки. А в условиях зимы тем более. Забортные отверстия забиты мелким льдом, как пробкой. Недосмотр — в бесконечных лабиринтах воздухопровода образуется лед...

Командир, не отрывавшийся от перископа, видел, как стремительно заходили по морю ледяные поля. Начинался шторм. Гаврилин настойчиво и терпеливо выбирал место для всплытия. И все же, когда рубка была уже над водой, внезапно налетела огромная льдина. Как пилой она срезала антенную стойку.

...Лодки прибыли в базу со следами сурового поединка с зимой. Палубы обледенели. На надстройках висели, как припаянные, комья льда. Но зато дизель и все приборы лодки служили безупречно, а люди работали мастерски.

Наблюдавший за этим походом т. Кузнецов[234] выслушал доклады командиров и сказал:

— Ну, теперь будем плавать, товарищи!»

В последующие годы флотская газета тихоокеанцев стала публиковать более подробные, сопровождаемые конкретными рекомендациями, статьи об опыте походов подводных лодок в ледовых условиях. Их автором был известный на флоте Штурман М.П. Котухов.

О Михаиле Петровиче Котухове следует сказать особо. Когда «Щ-117» совершила плавание на «двойную автономность», штурман был самым молодым специалистом на бригаде: ему исполнилось двадцать лет. В дальнейшем М.П. Котухов был штурманом дивизиона подводных лодок, а перед Великой Отечественной войной — флагманским штурманом бригады малых подводных лодок, которой командовал капитан 2 ранга А.Т. Чабаненко. М.П. Котухову довелось участвовать в ряде зимних ледовых, в том числе и подледных, плаваний. В 1943 г. М.П. Котухов был переведен на Северный флот старшим помощником командира подводной лодки, затем принимал участие в войне с Японией. Михаил Петрович Котухов оказал автору неоценимую помощь в сборе материалов о ледовых и подледных плаваниях подводников-тихоокеанцев, о чем автор вспоминает с искренней благодарностью.

В одной из статей особо обращалось внимание на необходимость соблюдения мер безопасности при всплытии во льду: «Подводным лодкам нередко приходится всплывать из-подо льда, подчас довольно толстого. Был случай, когда одна из лодок лежала на грунте длительное время. При погружении район был чист, льда близко не было. Затем ветер изменил направление, нагнал в район нахождения лодки лед толщиной до 20 см. Всплытие лодка начала с приподнятым перископом в дневное время. Вместо характерного светло-зеленоватого и голубоватого цвета командир видел в перископ белые пятна. Всплытие происходило медленно. Перископ моментально был опущен. Лодка коснулась льда, получила дифферент на нос. Снова был заполнен балласт. И так толчками, несколько раз заполняя и продувая балласт, лодка разогнала, растолкала льдины и всплыла с чистой палубой...

При плавании во льдах подводным лодкам приходится беречь перископы. Поэтому всплытие лучше всего производить с опущенными перископами»[235].

Продолжали подводники-тихоокеанцы осваивать и отдаленные районы Дальневосточного морского театра. В 1937 г. подводная лодка «Щ-105» («Кета») под командованием капитана 3 ранга А.Т. Чабаненко вышла для обеспечения гравиметрических съемок, проводившихся в Охотском и Японском морях под руководством профессора Д.А. Сорокина (ранее ученый проводил уже такие съемки на подводной лодке на Черном море). Предстояло 75-суточное плавание. Автономность подводной лодки, как уже указывалось, была в два с половиной раза меньше. «Планом похода не предусматривалось пополнение запасов в море. Поэтому подводники проявляли искусную изобретательность, чтобы принять и наилучшим образом разместить дополнительные ресурсы топлива, питьевой и дистиллированной (для аккумуляторных батарей) воды, провизии, разнообразных расходных материалов. В частности, топливо сверх нормы разместили в две цистерны главного балласта, которые пришлось специально для этой цели дооборудовать. В море от подводников требовалась особая точность в определении места, что налагало особую ответственность на штурманов, удержание лодки во время научных наблюдений в течение 2 ч «на ровном киле», без кренов и дифферентов и на определенной глубине при соблюдении интервала между расчетными точками в 20 миль. На связистов налагалась обязанность обеспечить регулярный прием сигналов точного времени.

Эти трудности усугублялись осенними штормами и туманами.

Со всеми задачами экипаж «Щ-105» справился с честью, и лодка успешно возвратилась в базу, заслужив благодарность представителей советской науки.

Успехи тихоокеанских подводников в боевой учебе, награды, которые они заслужили, не смогли защитить их от политических репрессий 1937—1938 гг. «Железный каток» репрессий докатился и до берегов Тихого океана. Многие из командиров- подводников оказались за решеткой по обвинению в шпионаже, измене Родине, терроризме, вредительстве и других мнимых преступлениях. В том числе и те командиры-новаторы, которые первыми прокладывали для своих кораблей курсы во льдах и подо льдом: А.В. Бук, Н.С. Ивановский и другие. Не миновала эта горькая чаша и самого командира 5-й бригады Г.Н. Холостякова, осужденного ни мало ни много на 15 лет.

В ноябре 1939 г. Георгий Никитич писал своему брату из лагеря в бухте Ольга, где отбывал наказание, о предъявленных ему обвинениях (письмо чудом миновало гулагские кордоны): «Вменялось вредительство в боевой подготовке. Но в то время в 1936, 1937 и 1938 (I квартал) гг. у меня была боевая подготовка лучше, чем у других, и сам комфлот Кузнецов в апреле 1938 г. отметил это в приказе. Вредительство в плавании во льдах — ложное, так как теперь все бригады так плавают».

К лету 1940 г. Г.Н. Холостяков и другие командиры из его бригады, обвиненные во вредительстве, по решению Военной коллегии Верховного суда СССР были освобождены.

В довоенные годы пришлось выходить тихоокеанским подводникам и в арктические воды. Осенью 1939 г. дивизион подводных лодок типа «Л» отправился на Север. «Ленинцы» прошли Беринговым морем в бухту Эмма на северо-востоке Чукотки и поочередно ошвартовывались у стоявшего в порту Провидения транспорта. Команда судна по существующей у моряков традиции флотского гостеприимства предоставила возможность подводникам отдохнуть, помыться в бане, снабдила свежими продуктами, в том числе овощами.

Обогнув затем северо-восточную оконечность Азиатского материка, лодки вошли в Чукотское море и посетили поселок Уэлен. Одним из «ленинцев» — подводной лодкой «Л-12», участвовавшей в этом походе, командовал капитан 2 ранга С. И. Романенко. (22 августа 1945 г. во время войны с Японией эта лодка под командованием капитан-лейтенанта П.З. Шелганцева потопила японский фрегат.)

Совершенствовались и методы подледных плаваний, что диктовалось необходимостью усиливать боевую готовность в связи с осложнявшейся на Дальнем Востоке международной обстановкой.

На флот продолжали поступать новые корабли, в том числе и подводные лодки. В 1939 г. в составе Тихоокеанского флота имелось уже четыре бригады подводных лодок и несколько отдельных дивизионов[236]. Осваивались новые районы базирования. Боевая подготовка подводников не ослабевала круглый год. От случайных «нырков» под лед, вызываемых необходимостью преодолевать ледовые преграды во время зимних походов, о которых рассказывалось выше, тихоокеанцы перешли к «проигрыванию» специально спланированных учений «Выход подо льдом из базы».

Одно из первых опытных плаваний подо льдом совершила подводная лодка «Л-13» под командованием капитан-лейтенанта Н.Ф. Школенко. Перед ее экипажем поставили задачу — проверить возможность выхода подводной лодки в море в условиях тяжелой ледовой обстановки, отсутствия сильных ледоколов и при противодействии противника. Иначе говоря, следовало выяснить, смогут ли подводные лодки во время военных действий принять участие в боях, если будут выведены из строя ледоколы.

Перед началом учения экипаж пополнил энергетические ресурсы, произведя зарядку аккумуляторной батареи, наполнил баллоны воздухом высокого давления. Были тщательно проверены лаг, электротахометры и соответствие их показаний числу оборотов гребных электродвигателей. Это вызывалось необходимостью особо точно определять скорость движения корабля и пройденное расстояние: ведь предстояло плавание только по счислению.

Учение проходило 25—26 января 1940 г. Погода выдалась особенно морозной. Еще утром портовый ледокол взломал лед, а потом в назначенное время вывел подводную лодку в точку погружения и развернул носом на выход из бухты.

На борту «Ленинца» находились командир дивизиона капитан 3 ранга М.В. Федотов и дивизионный штурман старший лейтенант М.Т. Хрусталев. (В дальнейшем оба офицера была переведены на Краснознаменный Балтийский флот.) Затем лодка легла на грунт и два с половиной часа «оттаивала» — освобождалась ото льда, намерзшего на надстройке, после чего произвела по расчету дифферентовку. Закончив ее, начала движение со скоростью 2,5 узла по заранее рассчитанным курсам и глубинам. Основными ориентирами ее движения при плавании подо льдом, как говорится в отчете, служили «гирокомпас, эхолот и штурманское счисление».

Много лет спустя капитан 1 ранга в отставке А.И. Чиликин рассказал, как родилась идея проведения этого опытового учения. В то время он был дивизионным механиком 43-го дивизиона 4-й бригады подводных лодок.

В один из зимних вечеров, которые обычно использовались для подготовки к занятиям, тренировкам и учениям, его и дивизионного штурмана пригласил командир дивизиона.

«— Как вы думаете, — спросил нас командир, — может ли подлодка, погрузившись в нашу бухту, пройти подо льдом — выйти на чистую воду в Японское море?

Прикинув наши возможности, мы заявили:

— Может.

Командир дивизиона посмотрел, подумал и сказал:

— Ну раз вы говорите, что эта задача по плечу, то подготовьте мне подробное обоснование: какие при выполнении задачи подледного плавания могут возникнуть трудности и как их избежать»[237].

План учения был составлен, рассмотрен в штабе дивизиона, затем бригады и утвержден командующим флотом флагманом флота 2 ранга И.С. Юмашевым.

За время подледного плавания «Л-13» прошла из бухты Улисс в пролив Босфор Восточный, миновала остров Скрыплев, пересекла Уссурийский залив и всплыла уже ночью Южнее острова Аскольд в южной части залива Петра Великого.

Под полуметровым льдом подводная лодка находилась 19 ч 43 мин, преодолев за это время расстояние в 46,8 мили, установив, таким образом, новый рекорд подледного плавания. Напомним, что расстояние, пройденное 19 января того же года более чем за 11 ч балтийской подводной лодкой «Щ-324», составило 31,3 мили. Надо иметь в виду, что сравнение это носит чисто формальный характер: «Щ-324» действовала в боевых условиях и притом на значительном удалении от базы.

По окончании учения «Л-13» продолжила поход, приступив к отработке тактических и сложных аварийных задач. Всего в морозном январе лодка находилась в море 10 суток. Пройденное за это время расстояние было сравнительно небольшим — чуть больше 361 мили в надводном и 108,5 мили в подводном положении: не нужно забывать, что в море дрейфовали обширныt ледяные поля. Но зато погружалась она в такой обстановке 24 (!) раза[238].

Контр-адмирал в отставке А.Т. Заостровцев, руководивший этим сложным учением (он тогда командовал 4-й бригадой подводных лодок, куда входила «Л-13»), вспоминая все перипетии плавания «Л-13», писал:

«Несмотря на то что учение было хорошо подготовлено, проиграно на карте, мне изрядно пришлось тогда поволноваться. Помню первое донесение, переданное на дежурную подводную лодку[239]: «Дал ход, вышел на середину бухты. Глубина 48 м. Все благополучно». Затем: «Произвел дифферентовку без хода, ложусь на курс 240°. Все хорошо»... Новое донесение: «Лег на створ пролива Босфор Восточный»... Через некоторое время пост СНиС (служба наблюдения и связи), находящийся на острове Скрыплев, передал по телефону: «Подводная лодка донесла: «Прошли остров Скрыплев. Происшествий нет. Все благополучно». Больше донесений с подводной лодки мы не получили. Прошло несколько тревожных часов... Волнения, ожидания: как проходит переход? И, наконец, сообщение: «Всплыл, широта... долгота... Все благополучно. Школенко». Радости нашей не было пределов. Наши расчеты полностью оправдались»[240].

Учение, проведенное «Ленинцем», показало реальную возможность выхода подводной лодки из базы подо льдом. В выводах по нему рекомендовалось ввести этот метод в наставление по боевой деятельности подводных лодок, разработать специальную задачу по борьбе за живучесть при плавании подо льдом, произвести расчеты необходимого выгодного угла встречи подводной лодки со льдом при необходимом всплытии, а также для пробивного усилия различной толщины льда.

Результаты учения позволили начальнику управления боевой подготовки ВМФ контр-адмиралу Ю.Ф. Раллю заявить, что возможность подледного плавания определенно доказана. Ставится вопрос о том, чтобы плавать подо льдом не отдельными лодками, а группами[241].

Проверка возможности группового выхода подводных лодок из бухты подо льдом также выпала на долю тихоокеанцев. На этот раз эта задача была поставлена перед «малюточниками» — экипажами подводных лодок типа «М» 2-й бригады, которой командовал капитал 2 ранга А.Т. Чабаненко. Значительная часть службы адмирала Андрея Трофимовича Чабаненко связана с подводным флотом и Дальним Востоком. По окончании ВВМУ имени М.В. Фрунзе он стал вахтенным начальником подводной лодки «Политработник» Черноморского флота. С созданием Тихоокеанского флота его направили во Владивосток, он был помощником командира, командиром подводной лодки, командиром дивизиона и бригады. Принимал участие в 1945 г. в войне с милитаристской Японией. Будучи в 1952—1962 гг. командующим Северным флотом, организовывал походы дизель-электрических подводных лодок под кромку льда для испытания гидроакустической аппаратуры. И даже совершил подледное плавание на подводном атомоходе.

«На Дальнем Востоке мы научились самостоятельно действовать в ледовых условиях, — писал адмирал в отставке А.Т. Чабаненко. — Для зимнего плавания специально ставились дополнительные крепления в носу, снимались волнорезы торпедных аппаратов и устанавливалось ледовое ограждение перископа»[242].

Подготовка учения по групповому выходу подводных лодок подо льдом началась заранее и связана с тем, что в отличие от лодок других типов на «малютках» не имелось тогда эхолотов. Это значительно осложняло положение, так как не позволяло осуществлять дополнительный контроль за местоположением корабля и пути счислением, «нащупывая» эхолотом характерные глубины.

Штурман бригады капитан-лейтенант М.П. Котухов составил маршрут, по которому, погрузившись у пирса, подводные лодки зимой, меняя курсы и ведя точный отсчет времени, могли выходить в море подо льдом. В мае—июле 1940 г. на бригаде специально провели тренировочные выходы, во время которых «малютки» выходили в намеченный район в подводном положении только по счислению. Делалось это так: лодка отходила от пирса, погружалась и направлялась под водой в одну из точек с характерной для данного места бухты глубиной. В расчетной точке ложилась на грунт. Удостоверившись в этом по глубиномеру, всплывала и продолжала движение по избранному маршруту.

В конце ноября 1940 г., уже в условиях раннего ледостава, командование провело пробный выход подводной лодки «М-23», которой командовал старший лейтенант В.М. Александров.

В заметке «Отличное слепое плавание», опубликованной в «Боевой вахте», говорилось: «Подводная лодка «Н» совершила сложное и длительное плавание в подводном положении без навигационных обсерваций. Лодка на глубине форсировала узкости, маневрировала в стесненных районах и, наконец, совершила продолжительный переход на прямом курсе в море...»[243] По соображениям цензуры в газете не говорилось, где плавание проходило подо льдом.

3—4 декабря такое же плавание совершила подводная лодка «М-19» под командованием В.И. Авдашева.

После неоднократных тренировок командование бригады не сомневалось, что учение пройдет успешно.

Позднее, когда залив полностью покрылся льдом, решили провести намеченный экспериментальный поход. В первом в истории групповом подледном плавании, состоявшемся 26 декабря 1940 г., участвовали подводные ложи «М-2» (командир старший лейтенант В.М. Михайлов), «М-19» (командир старший лейтенант В.И. Авдашев), «М-20» (командир старший лейтенант Е.Н. Алексеев) и «М-24» (командир старший лейтенант А.Г. Яйло).

На «М-24» находился командир дивизиона капитан-лейтенант Л.М. Сушкин, который впоследствии, в годы войны, командуя «С-55», перешел на Север и там погиб в боевом походе.

Первые три «малютки» успешно справились с задачей, а вот «М-24» не повезло: она потеряла ориентировку и не смогла продолжить плавание. Лодке пришлось всплыть в полынье у одного из пирсов. И все же командование высоко оценило результаты учения.

Таким образом, следуя традициям, заложенным еще в начале века экипажами первых на Дальнем Востоке подводных лодок «Дельфин», «Сом» и «Кефаль», подводники-тихоокеанцы в предвоенные годы не только успешно отрабатывали задачи боевой подготовки в суровое зимнее время, но и осуществили первые, в том числе и групповое, подледные плавания. В дальнейшем они не ослабляли усилий для поддержания боевой готовности своих кораблей в зимнее время года. Как и раньше, подводные лодки, невзирая на все трудности в условиях ледостава, выходили в море и успешно отрабатывали учебные боевые задачи[244]. Причем в курс боевой подготовки были внесены на этот счет соответствующие дополнения. Экипажи лодок 1-го отдельного дивизиона («Щ-125», «Щ-126», «Щ-127» и «Щ-128»), говорится, например, в годовом отчете за 1942 г., «за зимний период, помимо плавания в ледовых условиях, приобрели большую практику в использовании своего оружия, по уходу и сбережению материальной части зимой»[245].