Ракеты над льдами

Ракеты над льдами

В одной из предыдущих глав рассказывалось о первом в истории полярного мореплавания переходе под арктическими льдами с Севера на Дальний Восток атомного ракетоносца под командованием капитана 1 ранга А.П. Михайловского.

Но это было не первое знакомство экипажа «К-178» с подледными глубинами. После того как корабль зачислили в первую линию, ему пришлось участвовать в апрельском учении Северного флота 1963 г. На этом учении, действуя в составе сил «красных», развертывавшихся в океан, «К-178» преодолела противолодочный рубеж «противника» и вышла в Норвежское море. «Перекрасившись» затем в цвет «синей» стороны, лодка вернулась в Баренцево море и неподалеку от Земли Франца-Иосифа ушла под ледяные поля. Заняв там позицию выжидания, она двое суток маневрировала, а затем по сигналу с главного командного пункта, оказавшемуся неожиданным для экипажа, вышла на чистую воду и нанесла внезапный для сил «красных» ракетный удар, обозначив его пуском одной ракеты в инертном снаряжении по боевому полю на острове Колгуев[480].

Поступление на флот атомных подводных лодок новых проектов, в том числе ракетоносцев, намного усилило его боевую мощь и вместе с тем заставило подводников-североморцев не только осваивать новую технику, но и новые районы плавания. Интенсивность боевой учебы значительно возросла. Последовали новые походы и новые ракетные пуски. В открытой печати, само собой разумеется, они тогда не афишировались. И мужество и высокий профессионализм подводников в освоении грозного ракетного оружия долгое время оставались в тени, отражаясь лишь в сухих строках официальных документов, подшитых в объемистые папки с грифом «Совершенно секретно» и оказавшихся на стеллажах флотских архивов.

Для командования ВМФ и Северного флота стало важным изучить, как поведет себя ракетное оружие в условиях низких температур воздуха и воды, при плавании под ледяным покровом, во время приледнений и всплытий в полыньях и разводьях. Большое значение для накопления такого опыта имели и переходы подводных ракетоносцев «К-178» в 1963 г. и «К-55» в 1968 г. с Севера на Дальний Восток, а также походы к Северному полюсу атомной ракетной подводной лодки «К-411» в 1971 г. и всплытие на «макушке» планеты ракетоносца «К-245» в 1972 г., о которых подробно рассказывалось ранее.

Флот пополнялся атомными подводными крейсерами стратегического назначения. В последние месяцы 1972 г. в состав СФ вошел корабль пр. 667Б — атомный ракетоносец «К-447», которым командовал капитан 1 ранга В.П. Фролов[481]. Этот корабль принадлежал уже ко второму поколению атомоходов, но по сравнению с «азухами» (так подводники называли между собой атомные подводные лодки пр. 667А) его боевые возможности неизмеримо возросли: в частности, дальность стрельбы возросла с 2500 до 8000 км.

Вспоминая об испытании ракетного комплекса подводной лодки «К-447», адмирал в отставке П.Г. Котов[482] писал: «Выйдя из Северодвинска, лодка прибыла в назначенный район Белого моря и легла на боевой курс. Строго в назначенное планом время она заняла стартовую позицию и минута в минуту в обусловленное время произвела четырехракетный залп по заданной акватории в Тихом океане.

Там, у заранее объявленного запретным квадратом моря, уже дежурили наши корабли траекторных измерений и контроля. Естественно, присутствовали и корабли разведки ВМС США. Мы же с корабля обеспечения стрельбы наблюдали незабываемое зрелище, как с минимальным интервалом ракеты взмывали вверх.

Спустя определенное время по радиоканалам с Дальнего Востока поступили сведения об успешном приводнении в назначенном квадрате боевых головок всех ракет»[483].

Все это имело принципиальное значение в обеспечении безопасности СССР в условиях противостояния двух великих держав.

Не случайно США не замедлили отреагировать. В послании президента Соединенных Штатов Никсона Конгрессу, опубликованному 29 января 1973 г., говорилось: «...Мы будем сохранять нынешнюю мощь, чтобы гарантировать жизнеспособность наших сил сдерживания»[484]. Американский президент подтвердил, что США будут продолжать создавать баллистическую ракетную систему морского базирования «Трайдент» и работать над созданием крылатой ракеты для подводных лодок.

Заметим при этом, что американское руководство, оценивая реальное соотношение сил, вынуждено было еще за несколько лет перед этим признать несомненный факт военностратегического паритета в ракетно-ядерном оружии между СССР и США.

Еще раньше, в феврале 1970 г., тот же Никсон в своем ежегодном послании конгрессу был вынужден заявить: «...неотвратимой реальностью 1970-х гог. является наличие у Советского Союза мощных и совершенных стратегических сил, по многим показателям приближающихся к нашим, а в некоторых категориях превосходящих наши по количеству и боеспособности».

Проведенные учения, полученный в ходе их бесценный опыт позволили командованию ВМФ сделать важный вывод: атомные подводные лодки, вооруженные баллистическими ракетами с высокой точностью поражения и ядерными боеголовками большой мощности, обладающие скрытностью, мобильностью и другими боевыми свойствами, стали главным средством воздействия по важнейшим экономическим и военным объектам противника в глубине его территории с морских направлений. Возникла принципиально новая форма боевого применения подводных атомоходов — боевое патрулирование в назначенных районах океана в высокой готовности применить свое оружие.

В свое время американский адмирал К. Риккетс писал: «Преимуществами систем военно-морского оружия сможет воспользоваться только та сторона, которая осознает и научится реализовывать замечательные качества морей и океанов»[485].

Одним из районов, обладающих «замечательными» качествами, являются воды полярных морей и глубины Центральной Арктики, позволяющие атомным подводным лодкам действовать скрытно под вечным ледяным покровом.

Наиболее интенсивно стали осваивать Центральный Арктический бассейн и приполюсные районы Северного Ледовитого океана с учетом уже полученного опыта подводники атомного ракетоносного флота в 1980-е гг.

Интенсивность действий подводников-североморцев, и в первую очередь экипажей ракетоносцев, росла с каждым годом.

В 1980 г. подводная лодка «К-457» пр. 667Б (командир капитан 1 ранга В.Н. Ефимов) первая из кораблей этого проекта выполнила в арктическом походе задачу проламывания льда для изучения возможности использования ракетного оружия. В 1982 г. «К-411» и «К-496» (командиры капитаны 1 ранга В.Ф. Плюснин и И.Е. Ковалев) пр. 667 БДР совершили подледное полярное плавание с целью доработки ракет РСМ-50 и навигационного комплекса. В том же году в течение 47 суток под льдами Центрального Арктического бассейна в ходе боевой службы отрабатывала задачи тактическая группа подводных лодок в составе ракетного крейсера «К-180» (командир капитан 1 ранга Г.Г. Марчук) и многоцелевой подводной лодки «К-255» под общим руководством командира дивизии ракетоносцев контрадмирала Ю.А Федорова[486].По окончании оба корабля совершили переход на Тихоокеанский флот.

В 1985 г. тяжелый подводный крейсер стратегического назначения «ТК-12» (командир капитан 1 ранга Ю.М. Репин) предпринял поход для исследования способа пролома льда с помощью специального двигателя взлома, установленного в головной части ракеты. Вспоминая об этом, руководитель похода Герой Советского Союза вице-адмирал в отставке Е.Д. Чернов писал, что во время плавания корабля «сделал шесть приледнений к тяжелому льду и три всплытия со взломом льда в приполюсном районе»[487]. Двумя годами раньше Е.Д. Чернов руководил специальными испытаниями по взлому льда корпусом другого тяжелого подводного крейсера «ТК-208» (командир капитан 1 ранга А.В. Ольховиков), во время которого корабль пять раз вспарывал корпусом могучий паковый лед. При первом всплытии на ракетной палубе крейсера, по подсчетам экипажа, громоздились ледяные глыбы общим весом до 1200 т[488].

Отметим, что Евгению Дмитриевичу Чернову и до этого пришлось проверить возможность всплытия подводных лодок в многолетнем льду.

Предоставим ему слово: «Мне три раза было поручено непосредственное руководство походами атомных подводных лодок под арктическими льдами из базы в Западной Лице в бухту Крашенинникова на Камчатке. Это не зарегистрированный рекорд Гиннесса. На атомной подводной лодке «К-429» (командовал кораблем капитан 1 ранга В.Т. Козлов, а поход состоялся в августе—сентябре 1977 г. — В.Р.) мы сделали несколько приледнений и всплытий со взломом льда... Так была проверена моя теория возможности действий в Арктическом бассейне подводных лодок второго поколения, у которых кормовая винто-рулевая группа не была защищена.

Что значит сломать винт во время плавания во льдах? Это означает, что подводная лодка сразу же превращается, образно говоря, в потерпевший бедствие пароход «Челюскин». Спасти ее можно лишь в случае, если она сумеет всплыть из-подо льда. Если же лед тяжелый и взломать его невозможно, то лодка со сломанным винтом обречена на гибель. Я был рад, что сумел на практике доказать, что лодки второго поколения могут спокойно плавать в Арктике»[489].

«Проблема поиска полыньи для старта ракет, — писал В.К. Коробов, — заставила нас искать возможности всплытия ракетоносца в районе патрулирования без поиска полыньи. Конструкторы и ученые подсказали нам способ продавливания льда РПКСН. В течение 1980—1981 гг. осуществлен ряд экспериментов по продавливанию расчетной толщины арктического льда. Результаты обнадеживали, но при всплытии ракетная палуба оставалась под тяжелыми глыбами льда, который не поддавался быстрой очистке и препятствовал стрельбе. Опытным путем нашли способ быстрой очистки ракетной палубы и 3 июля 1981 г. в 2 ч 54 мин по сигналу произвели пуск двух ракет Р-29 из арктического района. Старт состоялся через 9 мин после получения сигнала»[490].

В воспоминаниях Вадима Константиновича Коробова речь идет о ракетном подводном крейсере стратегического назначения пр. 667Б «К-447» 41-й дивизии, входившей в состав 11-й флотилии.

Участвовал в арктическом походе атомохода и руководил ракетной стрельбой командир 41-й дивизии капитан 1 ранга Э.Д. Балтии (он принял дивизию после окончания Академии Генерального штаба).

«Впервые я попал на ракетный крейсер стратегического назначения пр. 667А старшим помощником командира в 1969 г., — рассказывал автору Эдуард Дмитриевич. — До этого мне довелось служить на подводных лодках пр. 613. Когда я оказался на ракетоносце, у меня возникло ощущение, что нахожусь в каком-то фантастическом дворце. Но, главное, поразила передовая, современная техника подводного крейсера. Поистине величайшее творение ума и рук человеческих! Естественно, я с головой погрузился в изучение нового корабля. А когда стал командиром еще более совершенного ракетоносца пр. 667Б, с еще большей энергией взялся за освоение ракетного оружия. Шутка сказать, ракетный комплекс «букашки» (так ласково мы называли этот могучий подводный корабль) позволял производить пуски межконтинентальных ракет. Дальность стрельбы по сравнению с комплексом, установленным на азах (РПКСН пр. 667А. — В.Р.), возросла более чем в три раза. Это позволило нам стрелять по заранее определенным квадратам в акватории Тихого океана.

Став командиром дивизии, я посвятил много сил и энергии отработке лодочных экипажей, особенно боевых расчетов ракетных комплексов. Не скрою, в те годы мне все время не давало покоя высказывание «отца атомного флота» Соединенных Штатов Хьюмена Риковера, считавшего Арктику удобной стартовой площадкой для американских подводных ракетоносцев. Мы должны, обязаны были научиться стрелять ракетами из полярных льдов. Это диктовала в то далеко не простое время логика противостояния между нашими державами. Мы понимали, что находимся на острие конфронтации, хотя между СССР и США уже были заключены в 1970-х гг. договоры об ограничении стратегических вооружений».

Отвлечемся немного от беседы с адмиралом Балтиным и вспомним, что с приходом к власти в конце 1980 г. администрации нового американского президента Р. Рейгана в политике Соединенных Штатов по отношению к Советскому Союзу и другим странам стал снова главенствовать культ грубой силы. В основе этой политики, когда речь шла об СССР, лежала стратегия «прямого противоборства», причем «во всем и во всех районах мира», как заявил тогда министр обороны США К. Уайнбергер[491].

«Подводники (и в первую очередь с атомных ракетоносцев) понимали, что многое в том, чтобы сдерживать проявления «грубой силы», зависит от них. Ведь военное противостояние Советского Союза и Соединенных Штатов определялось прежде всего противостоянием стратегических ядерных сил, а подводные «стратеги» с их ракетно-ядерным оружием являлись их важной составляющей. Наши ракетные подводные крейсера несли мощные дальнобойные, стратегические ракеты, — продолжил беседу адмирал. — Подводники-североморцы и тихоокеанцы не раз производили ракетные стрельбы из самых разных районов Мирового океана. Дело оставалось за Северным Ледовитым. Ракетоносцы уже имели опыт и всплытия в полыньях, и проламывания корпусом пакового льда, в последнем случае, правда, еще небольшой. Теперь предстояло произвести пуск ракет из Центральной Арктики.

Выбор командования пал на подводную лодку «К-447» пр. 667Б, которой командовал капитан 1 ранга Леонид Романович Куверский. Корабль был уже «немолодым» — он вступил в строй в 1972 г. Ему предстояло после похода отправиться в Северодвинск на ремонт. Зато экипаж имел значительный опыт несения боевой службы. Подготовка к рейду в Арктику велась основательно. Большое значение мы придавали не только отработке всех элементов предстоящей стрельбы, но и проблеме самого всплытия в паковом льду, тем более что в это время года лед особенно «тяжелый».

Электромеханическая служба дивизии изготовила из листового металла макет ракетоносца в одну сотую натуральной величины, и мы занялись исследованием, производством расчетов, какую нагрузку будут испытывать отдельные части корпуса, приняв на себя лед после всплытия ракетной палубы, ограждению рубки, носовой и кормовой надстройкам предстояло принять на себя не одну сотню тонн. Генеральный конструктор пр. 667 наверняка ужаснулся бы тому, что нас ожидало.

Не буду вдаваться в подробности, как нам удалось избавиться от ледяных «монолитов», чтобы в первую очередь открыть крышки ракетных шахт. Скажу только, что пришлось несколько раз погружаться и всплывать, на это ушла почти половина запасов сжатого воздуха, и затем нам пришлось пополнять его запасы.

Лодка оказалась по существу в полупогруженном состоянии с большим дифферентом на корму, причем комингс верхнего рубочного люка не намного поднимался над поверхностью воды.

Старт ракет прошел без каких-либо осложнений, а потом потянулись мучительные долгие часы ожидания. Пришлось немало поволноваться — куда же улетели ракеты. Узнав, что они достигли цели, облегченно вздохнули. А затем возникли трудности с погружением. Лодку сковал тяжелый лед толщиной до 2 м. Чтобы вырваться из ледовых клещей, нужна была большая отрицательная плавучесть. К тому же корабль был раздифферентован.

Открыли клапана вентиляции цистерн кормовой группы, затем заполнили цистерну быстрого погружения и без хода полетели вниз с дифферентом на корму 20°. После этого открыли клапана вентиляции цистерн носовой группы, выровняли погрузившуюся лодку и на глубине 180 м дали ход турбинами. Лодка стала управляться. Такие действия мы досконально отработали с каждым экипажем.

В базу пришли победителями...» — заключил свой рассказ Эдуард Дмитриевич[492].

Итак, «Старт-80» (подводный крейсер стрелял с 80-го градуса северной широты) состоялся. Командир «К-447» Л.Р. Куверский и командир 41-й дивизии Э.Д. Балтии стали Героями Советского Союза. А 3 июля 1981 г. навсегда вошло в летопись свершений отечественного подводного флота и истории освоения Арктики подводными атомоходами.

В следующем, 1982 г. в арктическом походе отличился экипаж подводной лодки «К-92» пр. 667БД под командованием капитана 2 ранга В.В. Патрушева. Подводный крейсер в ходе подледного плавания выполнил специальное задание командования исследовать проблемы поддержания надежной связи с берегом в целях своевременного получения сигнала на применение ракетного оружия. Во время этого похода, использовав торпеды для проделывания во льду полыньи, ракетоносец всплыл в надводное положение и осуществил пуск двух баллистических ракет Р-29. Через два года экипаж той же лодки с тем же командиром, но уже в звании капитана 1 ранга, выполнил ракетную стрельбу ракетами РСМ-40, всплыв во льдах в районе Св. Анны.

Экипаж «К-92» за успехи в боевой учебе был награжден вымпелом министра обороны СССР «За мужество и воинскую доблесть».

В 1982 же году произвел пуск ракет из высокоширотного района еще один подводный крейсер стратегического назначения — «К-421», которым командовал капитан 1 ранга Г.Г. Лойкканен.

В 1984—1985 гг. атомная ракетная подводная лодка под командованием капитана 1 ранга П.С. Омельченко также выполнила ряд высокоширотных плаваний, завершив одно из них ракетным стартом из приполюсного района[493].

Подобные же арктические походы с ракетными стрельбами связаны с именами и других замечательных командиров-подводников, в том числе B.C. Соловьева и Ю.Н. Патрушева, Ю.М. Репина и А.В. Ольховикова, А.И. Сугакова, А.А Берзина, А.С. Богачева.

Знаменательной вехой по пути дальнейшего совершенствования боевой выучки экипажей подводных ракетоносцев стало 8 августа 1991 г. В этот день, в 21 ч 09 мин, как зафиксировано в вахтенном журнале, с борта атомного подводного ракетоносца «Новомосковск» пр. 667БДРМ был произведен полноракетный залп. Из глубин Баренцева моря вырвались одна за другой 16 баллистических ракет и скрылись в облаках полярного неба. Скептики и маловеры, ратовавшие за сокращение подводных ракетоносцев (они утверждали, что моряки в состоянии производить лишь двухракетные пуски), оказались посрамлены.

Командовал «Новомосковском» капитан 1 ранга С.В. Егоров. На борту корабля находился генеральный конструктор подводных лодок пр. 667 и его всех модификаций С.Н. Ковалев. И это понятно — событие в жизни моряков-подводников и конструкторов кораблей и оружия далеко не ординарное.

Непосвященному человеку трудно себе представить, насколько ответственным и исключительно сложным делом является подводный ракетный залп не только для главного командного пункта ракетоносца, но и для всего экипажа. Он требует четкой, слаженной совместной работы. Оплошность одного человека может перечеркнуть труд всех остальных, может стоить общего успеха.

«Судите сами, — пояснял позже командир «Новомосковска», — на залповой глубине открываются крышки шахт, они встают торчком, и сразу же возрастает гидродинамическое сопротивление корпуса, снижается скорость, турбинисты должны немедленно прибавить обороты, чтобы выдержать заданные параметры хода. Все шестнадцать шахт заполняются водой, вес лодки резко увеличивается на многие тонны, она начинает погружаться, но ее необходимо удержать точно в стартовом коридоре. Значит, трюмные должны вовремя продуть излишек балласта, иначе лодка раскачивается, корма пойдет вниз, а нос вверх, пусть не намного, но при длине корабля в полутораста метров разница в глубине для ракеты скажется губительно, и она уйдет, как мы говорим, «в отмену». Ведь за несколько минут до старта некоторые ее агрегаты включаются в необратимом режиме. И в случае отмены старта она подлежит заводской замене, а это немалые деньги, а самое главное — срыв боевой задачи»[494].

Как только не иронизировали некоторые средства массовой информации, когда речь шла об этом уникальном залпе. Одна из газет назвала стрельбу атомного ракетного подводного крейсера «генеральной репетицией ядерного апокалипсиса», другая — «последним стартом великой армады»[495]. Вспомним, какое это было тревожное для страны время, до сокрушения великой державы — СССР оставалось несколько месяцев, а дальше наступал разрушительный этап в истории, так называемая перестройка. Созданный за многие годы могучий подводный флот ожидали тяжелые времена...

Данный текст является ознакомительным фрагментом.