Арктику пересекает ракетоносец
Арктику пересекает ракетоносец
С получением доклада от командира «К-115» об успешном завершении перехода для следования тем же маршрутом в арктические глубины направился подводный ракетоносец «К-178» под командованием капитана 1 ранга А.П. Михайловского.
Для Аркадия Петровича Михайловского этот поход стал особенно знаменательным: на Тихоокеанском флоте, куда ему доверили привести атомоход, после окончания Высшего военноморского училища имени М.В. Фрунзе началась его флотская служба. Именно здесь с 1947 по 1955 г. он прошел путь от штурмана до командира подводной лодки. На Северном же флоте сначала на обычной, а потом на атомной лодке в полную меру проявились те качества, которые были заложены на Дальнем Востоке, в том числе прирожденная целеустремленность, желание проникнуть в глубь явлений, осмыслить влияние научнотехнической революции на совершенствование тактико-технических характеристик подводных кораблей и повышение боевых возможностей современного флота. Не случайно он одним из первых флотских, корабельных офицеров успешно защитил без отрыва от службы сначала кандидатскую, а затем и докторскую диссертацию.
В дальнейшем, став Героем Советского Союза и адмиралом, А.П. Михайловский командовал соединениями и объединениями подводных лодок, Ленинградской военно-морской базой, Краснознаменным Северным флотом, возглавлял Главное управление навигации и океанографии Министерства обороны СССР.
За плечами талантливого командира-подводника уже к 1963 г. имелся немалый опыт уникальных по своему характеру и значению морских и океанских походов. Еще будучи капитаном 3 ранга, Михайловский освоил новые для нас широты Атлантики. По возвращении на подводной лодке «Б-77», которой командовал, из 75-суточного автономного похода он получил радиограмму из Москвы от главкома ВМФ. В ней отмечалось: «Опыт Вашего плавания послужит ценным вкладом в дальнейшее развитие и совершенствование советского подводного флота»[399].
Задачи, которые командование поставило перед экипажем подводного ракетоносца на арктический поход, о котором пойдет речь ниже, не ограничивались простым перебазированием. Надлежало освоить новые подледные районы. В одной из шахт должна была находиться практическая ракета с инертным зарядом. Предстояло выяснить, как отразится на ней подледное плавание. После перехода, уже на Тихом океане, ее планировалось выпустить по одному из полигонов.
За несколько месяцев до похода, беседуя о нем с капитаном 1 ранга А.П. Михайловским, командующий флотом адмирал флота В.А. Касатонов подчеркнул: «Американцы уже несколько лет как шастают в Ледовитом океане, но только на торпедных лодках. Таким образом, ваш ракетоносец будет первым в мире, тем более что Вам придется не только совершить переход, но изучать условия всплытия во льдах и возможность применения оттуда ракетного оружия»[400].
В период подготовки к походу атомный подводный ракетоносец «нашпиговали» дополнительной аппаратурой. В дополнение к штатным гирокомпасам, которые в высоких широтах не могут служить надежным источником курсоуказания, на нем, как и на «К-115», смонтировали три гироазимута, объединенные с гирокомпасами по так называемой релейной схеме.
Для определения места корабля подо льдом установили специальную гидроакустическую станцию, принимающую и записывающую сигналы подводной навигационной системы НГС-1. Кроме того, на корабле появилась бортовая аппаратура новой, экспериментальной системы радионавигации «Маршрут». Установленный на лодке дополнительный промерный гидрографический лот должен был фиксировать рельеф дна Северного Ледовитого океана, как выразился Аркадий Петрович Михайловский, «для потомков профиль дороги ракетоносца».
В связи с тем, что планом перехода предусматривалось всплытие в полыньях, для чего, возможно, пришлось бы пробивать лед ограждением рубки, его крышу усилили специальной конструкцией, к тому и закрывавшей крышки ракетных шахт. Его подводники прозвали «ледовым гребнем». «Ледовая решетка» закрыла обтекатель палубной базы гидроакустической станции, находящейся в носовой оконечности лодки.
В базу прибыли для участия в арктическом плавании представители научных институтов, конструкторских бюро и заводов- поставщиков некоторых систем корабля. Старшим на походе отправился начальник штаба дивизии, куда входила «К-178», капитан 1 ранга Н.К. Игнатов. В общем, как потом заметит в своих воспоминаниях А.П. Михайловский, «начальников» хватало с избытком.
Наступило 14 сентября — день отправления в плавание. Проводить экипаж прибыли командующий флотом адмирал В.А Касатонов, член Военного совета — начальник политуправления контр-адмирал Ф.Я. Сизов. Вместе с Героем Советского Союза контр-адмиралом А.И. Петелиным они оставили в книге почетных посетителей корабля памятную запись с пожеланиями счастливого плавания. Под звуки «Прощание Славянки» атомоход отошел от плавпричала и лег на курс выхода из бухты. Погружение, «Жизнь вступает уже в размеренный подводный ритм», — сделал первую запись в своем «арктическом дневнике» А.П. Михайловский.
Прошло чуть менее трех суток, и севернее Новой Земли «К-178» ушла под лед, чтобы выйти в Центральный Арктический бассейн.
Первое всплытие — в битом, разряженном, основательно подтаявшем, но все равно коварном льду: плавание даже в нем для лодки небезопасно. Командир принимает решение: осторожно «подвесить без движения лодку на перископе» так, чтобы имевшийся запас плавучести компенсировал объем воды, вытесненной поднятыми над ней выдвижными устройствами — перископом, радио- и радиолокационными антеннами. Предстояло передать радиограмму и получить ответ.
Ожидание всегда томительно, в такой момент это чувство особо обострено. Наконец командиру доложили принятый текст. Можно продолжать движение. Лодка погрузилась на значительную глубину для производства гидрологических наблюдений, а затем поднялась до 60 м. Турбины начали вращать валы с нарастающей скоростью. И тут настораживающий доклад: «Носовые горизонтальные рули не заваливаются!» Выход один — всплыть для выяснения причины. А вверху сплошной 2—3-метровый лед со свисающими вниз многометровыми «сталактитами».
Начинался поиск полыньи. Наконец, эхоледомер показал обширный участок чистой воды. Решили всплыть. С каждой секундой уменьшалась глубина. И вдруг на отметке 20 м лодка остановилась и начала погружаться. Явление объяснимое: в поверхностном слое вода менее соленая, и лодка здесь становится тяжелее. Разницу приходится компенсировать вытеснением воды из уравнительной цистерны. Несколько минут работы насосов — и Корабль снова начинает всплывать.
В центральном посту идет отсчет: 18, 16, 14, 12 м. И вдруг взволнованный голос старпома капитана 2 ранга В.М. Ладнова, наблюдавшего в зенитный перископ: «Товарищ командир, над нами лед!» Всплытие продолжалось. Но обычного шума взламываемого льда не слышно. Полынья затянута молодым, тонким, прозрачным льдом — ниласом (нилас — тонкий молодой лед, образующийся при смерзании начальных форм льдообразования: ледяное сало, снежура, шуга и др). Это он, пропуская свет, создавал видимость чистой воды.
Командир скомандовал «Продуть среднюю!» — и в поднятый перископ наблюдал, как «ледовый гребень» ограждения рубки «вспорол» нилас.
Устранение неисправности носовых горизонтальных рулей заняло всего около двух десятков минут. И снова погружение в подледное царство.
Представляет интерес с точки зрения особенностей плавания подо льдом и еще один эпизод из этого же похода, также связанный с тем обстоятельством, что непосредственно подо льдом находится большой слой значительно опресненной воды.
19 сентября в 23 ч в соответствии с планом перехода лодка должна была приледниться для очередного сеанса связи. На поверхности были уже сумерки, и лед снизу в перископ просматривался плохо. При всплытии, когда до поверхности осталось около 20 м, она коснулась льда и, отскочив от него, словно мячик, пошла вниз метров на 15.
«Опять начинаем всплытие. Теперь уже скрип и скрежет на меньшей глубине, — делает некоторое время спустя запись в своем дневнике А.П. Михайловский, — и снова самопроизвольное погружение, потом — всплываем. На 16 м по глубиномеру лодка останавливается и тут же начинает резко менять курс. Видимо, корабль разворачивается подледным течением. Наконец он ложится в ложбинку в нижней поверхности льда и притирается к ней. Приледнение окончено. Над нами — пять метров арктического льда, под нами — две тысячи глубины Ледовитого океана»[401].
20 сентября лодке предстояло всплыть у дрейфующей полярной станции «Северный полюс-10». В назначенный день в 5 ч 10 мин на ней точно зафиксировали свои координаты и координаты станции, но в непосредственной близости от нее подходящей полыньи не оказалось. И, отойдя на пять миль, атомоход начинал ее поиск, двигаясь по расходящейся спирали, тем более что лед достигал толщины 5 м с торосами до 18 м.
Но вот эхоледомер зафиксировал отсутствие льда, и вместо его темной бугристой поверхности в перископе ярким серебристо-зеленым светом блеснула долгожданная полынья. Быстро отработали задний ход, и вдруг таинственным образом полынья пропала: лодку, видимо, снесло в сторону подводным течением.
Чуть более часа ушло на дальнейший поиск. Когда же найти разрыв во льдах все-таки удалось и всплытие состоялось, выяснилось, что нос корабля под воздействием течения и дрейфа льда оказался под его кромкой. Около же рубки громоздились огромные торосы. Картина, которую командир увидел в перископ, не внушала ему уверенности. Надо было принимать решение. Попытка «выдернуть» носовую оконечность не удалась. К тому же и корму начало уводить под лед. Возникла опасная ситуация, которая даже при быстром погружении могла привести к повреждению корпуса. А после погружения для того, чтобы развернуться, лодка потеряла полынью. И только через полтора часа терпение и настойчивость командира и центрального поста увенчались успехом. Вот как описал этот эпизод А.П. Михайловский: «Отработав полным ходом назад, мы сумели все же успешно погрузиться в надежде удачнее войти в ту же полынью. Но ничего не вышло. Пришлось начинать все сначала! Вскоре, в 8 ч 45 мин, обнаружили свободное ото льда пространство размером около 800 х 200 м, в котором удалось всплыть в самом центре. Решили ошвартоваться у восточной кромки полыньи. Однако и тут обстановка оказалась непростой: в правый борт дул сильный ветер, а в левый «давило» сильное течение. Суммарное их воздействие привело к уваливанию Носа под ветер, а корма начала уходить под кромку льда. Лодку могло зажать льдинами. С некоторым риском дав полный ход, после третьей или четвертой попытки удалось, наконец, вывернуться влево и выйти в середину полыньи»[402].
На поверхности свирепствовала пурга. Командир приказал открыть вахту на радиолокационной станции. В 35 кабельтовых обнаружили «цель», а потом уже сквозь кратковременные разрывы белой пелены с трудом разглядели чернеющие постройки и мачту с флагом. На сигнальные ракеты никто не отреагировал. По УКВ-связи контакт также установить не удалось. Ветер же продолжал усиливаться, дойдя до 7 баллов. Он налегал на корпус лодки с правого борта. А с левого «жало» течение. Могло статься, что корабль окажется затертым во льду. А.П. Михайловский решил не испытывать судьбу и отказаться от «рандеву» с СП-10. Подобная ситуация — полностью схожих в Арктике не бывает — повторилась, когда лодка подошла и к станции СП-12. «К-178» трижды всплывала поблизости от нее. Последняя, третья полынья оказалась самой удобной гаванью. Ее размеры составляли около 200 м (ширина) и 800—900 м (длина). Настоящий ледовый канал! Три часа простояла в нем «К-178», все еще надеясь на «свидание» с зимовщиками «СП-12». Но безуспешно. За это время лодка пополнила запасы воздуха высокого давления, провела сеанс радиосвязи. «В этой полынье, так же как и в районе «СП-10», наблюдал, что лодка прижимается к наветренной стороне льдины, — запишет в «арктической тетради» А.П. Михайловский. — Только теперь сообразил, что дело тут вовсе не в том, что действует течение, противоположное направлению ветра, а в том, что лед дрейфует под ветер гораздо быстрее, чем глубоко сидящая в воде лодка. Вот тут-то и зарыта собака!»[403]
Уже в полной темноте «К-178» погрузилась и начала движение по направлению к острову Врангеля. Пройдя затем узким и мелководным желобом, атомный ракетоносец 23 сентября всплыл в Чукотском море, где его встретили корабли Тихоокеанского флота — ледокол «Пересвет» и спасательное судно «СС-37». Вдалеке, у самого горизонта, дрейфовал ледокол «Адмирал Макаров». При дальнейшем следовании к Берингову проливу и в самом проливе «К-178» пришлось форсировать полосы плавающего льда на протяжении 155 миль. В ночное время пришлось для безопасности подсвечивать путь прожектором.
26 сентября, попрощавшись с сопровождающим лодку спасателем «СС-37», «К-178» погрузилась на глубину 50 м и легла на курс, ведущий к Камчатке. Теперь можно было спокойно подвести итоги подледного перехода. Подо льдом лодкой пройдено 1617 миль, на что затрачено... часов. В данном походе «К-178» поставила своеобразный рекорд: такого количества приледнений и всплытий в полыньях и разводьях (10 раз), когда экипажу пришлось выполнять сложнейшие маневры, не имел еще ни один подводный корабль.
Как и во время других походов подо льдом, на «К-178» велось непрерывное наблюдение за ледяным покровом с записью на ленту самописца, производились замеры температуры воды и ее плотности, определялась скорость распространения звука в воде. И конечно, особое внимание уделялось измерениям глубин и определению характера рельефа дна. При прохождении хребта Ломоносова, например, штурманы отметили значительные расхождения с данными, приведенными на карте.
Подвел капитан 1 ранга А.П. Михайловский тогда и общие итоги плавания. Путь атомного ракетоносца «К-178» с Северного на Тихоокеанский флот через Центральный арктический бассейн, от Кольского до Авачинского залива составил 5600 миль и занял 16 суток[404], что в 8 раз короче и быстрее, чем вокруг Южной Америки, через пролив Дрейка, или вокруг Африки, через Индийский океан и Малаккский пролив. «Колоссальные преимущества стратегического маневра подводных сил с использованием пути через Ледовитый океан очевидны». (В военно-исторической литературе, к сожалению, подледное плавание «К-178» в 1963 г. часто датируется неправильно: В книге «В студеных глубинах» (М., Воениздат, 1980) оно отнесено к 1964 г., а в справочнике Г.А. Аммона «Морские памятные даты» (М., Воениздат, 1987) — правильно к 1963 г., но не к сентябрю, а к августу.)
Командование Военно-морского флота представило командира, экипаж и других участников похода «К-178» к государственным наградам. Капитану 1 ранга Михайловскому Указом Президиума Верховного Совета СССР от 18 февраля 1964 г. было присвоено звание Героя Советского Союза. Остальные награждены орденами и медалями СССР.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.