Пионеры тихоокеанских глубин
Пионеры тихоокеанских глубин
Важные страницы в летопись ледовых и подледных плаваний советских подводников еще до Великой Отечественной войны, как это ни странно на первый взгляд, вписали не североморцы, а тихоокеанцы.
Полярное (в предвоенные годы и в период Великой Отечественной войны место базирования бригады подводных лодок Северного флота) расположено на берегу Екатерининской гавани Кольского залива, а районы боевой подготовки подводных лодок даже зимой не покрываются льдом.
Впервые отечественные подводные лодки появились на Тихом океане, как уже говорилось ранее, в сентябре 1904 г. Во время Первой мировой войны русские подводные силы прекратили здесь свое существование — лодки отправили тогда на Балтику, Север и Черное море. Возрождение подводных сил началось здесь с воссозданием в 1932 г. Тихоокеанского флота (первоначально назывался Морские силы Дальнего Востока).
Своей судостроительной базы на Дальнем Востоке для строительства подводных лодок тогда еще не было. И корпуса, механизмы, все оснащение для лодок доставлялись из западных районов страны. В разобранном виде первые восемь лодок типа «Щ» поступили осенью 1932 г. Одновременно Балтийский и Черноморский флоты направили сюда группу опытных командиров — А.Т. Заостровцева, К.О. Осипова, Г.Н. Холостякова, М.П. Скриганова, А.М. Стеценко и молодых, способных подводников — И.И. Байкова, М.И. Гаджиева, Н.П. Египко, В.А. Касатонова, М.С. Клевенского, А.И. Матвеева, А.И. Родионова, A.T. Чабаненко, С.Е. Чурсина и других. Вслед за ними прибыли для комплектования команд другие специалисты, а также младшие командиры и краснофлотцы.
Спустя немногим более года после сформирования Морских сил Дальнего Востока, 29 июня 1933 г. вышла на ходовые испытания первая в Приморье подводная ложа типа «Щ». Командовал ею в то время Г.Н. Холостяков, одновременно возглавлявший первый здесь дивизион подводных лодок. Дублером командира этой лодки, имевшей первоначально литерно-цифровое наименование «Щ-11», являлся Д.Г. Чернов. По окончании испытаний он вступил в командование кораблем.
В ходовых испытаниях первых двух «щук» непосредственно участвовал Р.А. Муклевич, старый большевик, в прошлом балтийский моряк, участник штурма Зимнего, с 1926 г. начальник Морских сил РККА, с 1931 г. инспектор ВМС РККА, с 1934 г. начальник Главного управления судостроительной промышленности. Р.А. Муклевича не миновала горькая участь многих военачальников 1930-х гг. Он был репрессирован и только после XX съезда КПСС посмертно реабилитирован.
23 сентября 1933 г. в торжественной обстановке на первых подводных кораблях «Щ-11» и «Щ-12» (в дальнейшем «Щ-101» и «Щ-102») подняли Военно-морской флаг. Эта дата с тех пор считается днем рождения подводных сил Тихоокеанского флота. Подводные лодки вошли в состав 2-й морской бригады, возглавил которую К.О. Осипов, старейший ветеран подплава, участник Гражданской войны. На Балтике головная подводная лодка типа «Щ» III серии вступила в строй почти одновременно с тихоокеанскими — 14 октября 1933 г. Подводные же лодки V серии специально проектировались для Дальнего Востока, с учетом разборки их для перевозки по железной дороге. В октябреноябре подняли Военно-морской флаг еще пять подводных лодок, а в декабре последняя, восьмая «щука»[209].
В декабре 1933 г. во Владивосток прибыл первый эшелон со специально построенными для Дальнего Востока подводными лодками типа «М» («малютками») VI серии. Сразу спустить их на воду не удалось, так как бухта к тому времени уже покрылась льдом. И только в конце апреля 1934 г. первые лодки «М-1», «М-2» и «М-3» (командиры Н.И. Виноградов, Е.Е. Полтавский и А.В. Бук) ввели в строй.
Зима 1933/1934 г., как мы уже заметили, поставила перед подводниками, казалось, неразрешимую задачу. Чтобы лодки стали боеспособными, требовалось отработать задачи боевой подготовки. Но для этого предстояло ответить на вопрос: могут ли «щуки» успешно плавать в условиях низких температур, когда заливы и бухты, прибрежная полоса моря покрываются льдом? Трудности усугублялись тем, что молодые тихоокеанцы не были знакомы с новым для них морским театром.
Первый выход лодок состоялся 17 декабря 1933 г. Бухту, в которой предстояло совершить плавание всем дивизионом, сковывал сплошной лед. И все же без помощи ледоколов в позиционном положении, попеременно меняя ход с переднего на задний и обратно, подводные лодки вышли на чистую воду.
Через пять дней для разведки ледового покрова, отработки дифферентовки и срочных погружений в отведенный для этого район направились подводные лодки «Щ-12» (командир А.Т. Заостровцев), «Щ-13» (командир С.С. Кудряшов) и «Щ-14» (командир Н.С. Ивановский). Температура воздуха доходила в тот день до —27°, воды на поверхности до —4°, ветер достигал 21 м/с (8 баллов). Весь Уссурийский залив был затянут льдом.
С первых минут плавания попали в шугу (рыхлый лед и комья снега на воде перед ледоставом). Корпуса лодок быстро обмерзли. В результате вся надстройка превратилась в своеобразную ледяную «цистерну», только без шпигатов (отверстие в корпусе для удаления воды) и вентиляции. Толщина льда на палубе увеличилась до 15 см. Лодки стали «тяжелыми», появились нежелательные крены и дифференты.
Дифферентовка лодок в таких условиях требовала особого искусства: корабли приобретали положительную плавучесть, которая по мере погружения и оттаивания льда быстро уменьшалась, и они буквально проваливались.
При движении в надводном положении даже в 12-сантиметровом льду мощности энергетических установок лодкам не хватало. То и дело приходилось останавливаться, ложиться в дрейф. При сильном ветре, когда начиналось сжатие, мощные ледяные плиты словно живые взбирались по булям[210] на палубу. Возвращались корабли, маневрируя от одной полыньи к другой. «...Не лодки, а какие-то айсберги! — так описывал впоследствии их внешний вид после возвращения из зимнего плавания вице-адмирал Г.Н. Холостяков. — Привычные очертания рубок исчезли вместе с палубными пушками в бесформенных ледяных глыбах. Только над люком нечто вроде проруби, откуда выглядывают командир и вахтенный сигнальщик»[211]. Закралось сомнение: может быть, боевую подготовку подводных лодок зимой следует прекращать?
24 января в пятисуточное плавание с командиром дивизиона на борту отправилась подводная лодка «Щ-11» (командир Д.Г. Чернов). Вначале оно проходило без особых осложнений. Лед толщиной 12—15 см лодка форсировала легко, особенно если в ледяных полях имелись полыньи и разводья. Но порой работа двигателей даже полным ходом не приводила к успеху, и приходилось ложиться в дрейф. В ночь на 26 января ветер резко усилился и достиг 9 баллов. Началось сжатие. Лед пополз по булям, покрыв, наконец, всю верхнюю палубу. Над ним возвышалась только рубка, окруженная торосами. Но затем ветер вынес «Щ-11» вместе со льдом в открытое море. Сжатие стало ослабевать, между ледяными полями появились большие расщелины. Во время похода подводная лодка неоднократно производила в учебных целях дифферентовку, срочное погружение в разводьях, а потом под проводкой ледокола без каких- либо повреждений вернулась в базу. «Мороз, ветер, обмерзание, — указывалось в отчете о походе, — были побеждены»[212].
Выяснилась и причина, препятствовавшая погружению. Ларчик открывался просто: вода, заливая надстройку, застывала и ледяная корка наглухо закрывала коробку клапанов вентиляции. Клапаны не выпускали из балластных цистерн воздух и, таким образом, не давали им возможность заполниться водой. По возвращении «Щ-11» всем командирам лодок на основе приобретенного опыта рекомендовали: тщательно следить за состоянием клапанов вентиляции, регулярно скалывать лед. При необходимости держать лодку в позиционном, а не в крейсерском положении, чтобы часть балластных цистерн уже была заполнена. Это, конечно, ограничивало надводную скорость, да и годилось не для всякой погоды, но зато значительно облегчало погружение.
При изучении документов привлекло внимание одно странное обстоятельство: в них нет даже намека на пусть хоть самое небольшое, но подледное плавание. С трудом верилось, чтобы в подобных условиях ни одна из лодок не оказалась подо льдом.
В воспоминаниях Г.Н. Холостякова о тех далеких временах содержится ответ на возникшее сомнение:
«Плавания зимы 1933/1934 г. обогатили нас знанием многих особенностей нового морского театра. Командиры обменивались приобретаемым опытом и плавали все увереннее. А практика походов продолжала подсказывать то одному, то другому что-нибудь новое.
Ни перед кем из нас не вставала прежде такая, например, задача, как плавание подо льдом. Здесь же в условиях, когда лед местами очень крепок, но занимает не слишком большие пространства, сам собою возникал вопрос: а не выгоднее ли «поднырнуть»?
Одним из первых попробовал это сделать в феврале 1934 г. опять-таки Заостровцев[213]. <...> Успешно проводили свои «щуки» под ледовыми полями также Чернов, Ивановский»[214].
Много лет спустя контр-адмирал в отставке А.Т. Заостровцев[215] подтвердил в письме к автору, что ему действительно приходилось не раз совершать тогда небольшие подледные плавания.
В начале 1934 г. «Щ-102», которой он командовал, вышла под проводкой ледокола для обеспечения дальнего перелета советских самолетов, мороз достигал — 20°. «В северном углу Уссурийского залива, — писал Алексей Тимофеевич, — действовал огромный своеобразный «холодильник», непрерывно «выбрасывающий» ледяные поля. Иногда береговой припай замедлял подвижку льдов, образуя разводья». В одном из таких разводий «Щ-102» произвела дифферентовку, и командир принял смелое для того времени решение идти на глубине 30 м подо льдом к югу от острова Аскольд, чтобы всплыть там на чистой воде.
«Оба электромотора работали «малый вперед». В полуопущенный зенитный перископ был отчетливо виден над нами светло-зеленый лед с сероватыми зазубринами, — продолжил рассказ А.Т. Заостровцева Г.Н. Холостяков. — В отражаемом льдом свете хорошо просматривались носовая и кормовая надстройки. Потом появились блики солнечных лучей — лед над лодкой был уже не сплошной. И, наконец, я различил движение волн.
Всплыли на чистой воде. Позади ослепительно блестело ледяное поле»[216].
«Щ-102» («Лещ») прошла подо льдом около 5 миль. Подобного рода «нырки» под ледяные поля в ходе боевой подготовки, отработки различных учебных боевых задач совершали, как уже отмечалось, и другие подводники: командиры «Щ-101» — Д.Г. Чернов, «Щ-104» — Н.С. Ивановский, а также командиры «Щ-106» — Ф.С. Маглич, «Щ-108» — А.Ф. Кулагин[217].
В июле начали боевую подготовку и подводные лодки типа «малютка». Она проходила в заливе Петра Великого и на подходах к нему.
С наступлением зимы «щуки» обоих дивизионов перебазировались вместе с плавбазой «Саратов» в бухту, из которой легче было выходить для боевой подготовки в зимнее время. По правилу, установленному Г.Н. Холостяковым, подводники должны с наступлением холодов, когда в гаванях появлялся лед, держать «винты подводных лодок на чистой воде». Появились и другие тихоокеанские традиции, повышавшие боеготовность кораблей. Девизом подводников стало: «Пришел с моря, будь готов к немедленному выходу в море!»
Следующая зима также не прервала боевую подготовку тихоокеанцев. К этому времени корабельный состав флота пополнился новыми «щуками» и «малютками»[218].
О напряженности в боевой учебе подводников можно судить по следующим данным: за зимнюю кампанию 1934/1935 г. подводная лодка «Щ-101» оставила за кормой свыше 1700 миль, «Щ-103» — 575 миль, «Щ-104» — около 1150 миль «Щ-111» — свыше 1100 миль. Под водой наибольшее расстояние — 90 миль прошла «Щ-104». Она находилась в подводном положении непрерывно около 40 ч.
Уверенно осваивали в суровое время года плавание и экипажи «малюток». Так, И.И. Байков, командир подводной лодки «М-16» (впоследствии адмирал), находившейся в течение трех суток, с 14 по 16 февраля 1935 г., на позиции, докладывал после возвращения командованию, что «район был покрыт плавающим льдом в большом количестве... держаться на перископной глубине было нельзя... Держался на глубине 20м[219]. И все же, несмотря на все трудности и немалый риск, «М-16» погружалась пять раз, успешно выполнив учебные боевые задачи.
Вслед за одиночным плаванием состоялся групповой зимний поход подводных лодок «М-16» и «М-17» (командир М.И. Куприянов) и «М-18» (командир Г. И. Гаврилин). Руководил им И.И. Байков[220]. Тогда же зимой 1934/1935 г. подводные лодки, «М-4» (командир З.А. Долгов) и «М-6» (командир В.А. Мазин), совершали учебные выходы из базы подо льдом.
Особое внимание уделялось в те года в советском флоте повышению автономности подводных кораблей. И впереди моряков других флотов шли здесь тихоокеанцы, первыми опрокинувшие привычные представления о тактических возможностях подводных лодок.
В один из сентябрьских дней 1935 г. вышла в море подводная лодка «Щ-102» (ею командовал уже С.Е. Чурсин). Перед экипажем была поставлена задача достижения полного срока автономности. В море выполнялись учебные торпедные стрельбы, производились срочные погружения. В дневное время лодка находилась на глубине, ночью всплывала для зарядки аккумуляторов. По возвращении в базу ее встретил в торжественном строю весь личный состав бригады. И лишь тогда экипаж узнал, что поход осуществлялся по непосредственному указанию наркома обороны СССР К.Е. Ворошилова. Задание было выполнено: подводная лодка типа «Щ» пробыла на позиции 20 суток, из них 143 ч 21 мин под водой[221].
Страна тогда переживала время рекордов. В 1935 г. началось стахановское движение — могучий патриотический почин, всколыхнувший массы советских людей и, конечно, бойцов Красной Армии и моряков Красного Флота, начало которому положил трудовой подвиг А.Г. Стаханова.
Вскоре на Тихоокеанском флоте[222] стали известны и другие достижения подводников. Экипаж подводной лодки «Щ-115» доказал, что возможно непрерывно пробыть под водой более трех суток. «М-25» находилась в подводном положении с применением приборов регенерации свыше 50 ч.
Выступая на I Всесоюзном совещании стахановцев 17 ноября 1935 г., народный комиссар обороны СССР К.Е. Ворошилов подчеркнул: «Наши моряки, в первую голову наши доблестные подводники, на своих новых лодках также перекрывают теоретические расчеты и нормы, установленные для их судов»[223].
Спустя короткое время все установленные ранее рекорды автономности побил экипаж «Щ-117» (командир Н.П. Египко).
Данный текст является ознакомительным фрагментом.