1937-й. Почему Сталин не помешал? Перед бурей

1937-й. Почему Сталин не помешал? Перед бурей

Итак, конфликт между Сталиным и бюрократическим аппаратом, назревавший в связи с началом политических реформ в стране, готов был перейти в стадию открытого противостояния.

Основными противниками Сталина в этой борьбе становились практически всесильные в своих регионах на тот момент секретари областных, краевых и республиканских комитетов партии. О степени их автономности, о том, насколько Сталин мог контролировать процессы на окраинах державы, свидетельствует полемика, развернувшаяся в сентябре 1937 года на страницах «Правды» между редакцией, устами которой говорил Сталин, и ЦК КП(б) Киргизии.

Еще 5 сентября 1937 года «Правда» опубликовала статью под названием «Буржуазные националисты», в которой прямо обвинила председателя Совнаркома Киргизии Исакеева и наркома земледелия Есеноманова в перерождении и национализме. Казалось бы, прочтя такую статью в «Правде», руководство республики обязано было безжалостно разгромить гнездо националистов, традиционно перевыполнив при этом план и ударно отрапортовав. Однако прошло восемь дней, прежде чем «Советская Киргизия» поместила малюсенькую заметку о выведении Исакеева и Есеноманова из состава бюро республиканского ЦК. В ответ на это 13 сентября «Правда» разразилась резкой и явно раздраженной статьей, в которой угадывается заказ, а возможно, и авторство Сталина. В частности, «Правда» писала:

Статья «Правды» не нашла надлежащего большевистского отклика в ЦК КП(б)К. Республиканская газета, «Советская Киргизия», опубликовала передовую, в которой бесстыдно, наперекор очевидным фактам, пишет, будто новое руководство (имеется в виду нынешний ЦК КП(б)К) имеет достижения в разоблачении контрреволюционных националистов. Статью редактировал первый секретарь ЦК КП(б)К тов. Аммосов, и эта дипломатическая концепция принадлежит ему.

Статья в корне ложная. Напечатание ее выдает с головой редактора газеты А. Целинского, который, видимо, находится на поводу у националистов. Если он не выправит немедленно линию газеты, не может не встать вопрос о его партийности…

С поразительной наглостью продвигали националисты друг друга. Даже Айльчинова, который превратил ЦИК Киргизии в приют контрреволюционных националистов, трижды пытались протащить в руководящие партийные органы. Дважды голосовали его кандидатуру в члены, а затем в кандидаты ЦК КП(б)К. Партийный съезд провалил его три раза, ему удалось войти лишь в ревизионную комиссию.

…Усиленно навязывали они партийному съезду кандидатуру националиста Айтматова. В Киргизии его хорошо знают – когда он был секретарем Ошского райкома, то активно стягивал к себе в район и защищал провалившихся в других местах националистов. А т. Аммосов выступил на съезде в защиту Айтматова.

Протаскивая своих людей, националисты также заметали следы. Секретарь Ошского райкома Булатов выступил на съезде с речью в защиту исключенных из партии националистов Абдулаева, Малебаева и других. Чтобы не оставалось улик, он потом изъял из стенограммы изобличающие его страницы. Кто такой Булатов? Сподвижник матерого контрреволюционера Абдрахманова, человек, пользовавшийся поддержкой и покровительством этого гнуснейшего шпиона. Подлог Булатова остался до сих пор нераскрытым. Эти примеры показывают, как велика была активность националистов на съезде. В результате ЦК КП(б)К оказался засоренным буржуазными националистами.

ЦК КП(б)К выдвинул на работу наркома земледелия вместо Есеноманова второго секретаря ЦК КП(б)К Джиенбаева. Но кто не знает в Киргизии Джиенбаева? Это – ретивый сподручный злейшего контрреволюционера Абдрахманова и разоблаченного троцкиста Белоцкого. «Джиенбаев окружил Абдрахманова почетом как своего вождя», – сказано в материалах уполномоченного Комиссии Партийного Контроля. Джиенбаев активно защищал террориста Стамблера. Он послал в Москву личное ходатайство за него. Он тесно связан с семьями сосланных врагов народа. Недавно Джиенбаев устроил на даче семью сосланного Таичинова.

Убрав из Наркомзема одного националиста – Есеноманова, ЦК КП(б)К ставит на его место другого – Джиенбаева. Даже малоустойчивая первичная организация наркомата, и та запротестовала, потребовала от ЦК КП(б)К пересмотреть решение, давала отвод такому «наркому». Разве это не позорит поведение ЦК КП(б) Киргизии?

Вне зависимости от того, были виновны в чем-либо указанные в статье лица или нет, бросается в глаза, что Сталин не мог отдать приказ исключить такого-то из партии или арестовать другого, а вынужден был вести полемику с руководством Киргизии на газетных страницах! А ведь ЦК компартии Киргизии был отнюдь не самым влиятельным партийным органом в СССР. Можно представить себе, какая степень автономности, какие огромные права имели другие, более заслуженные и уважаемые комитеты и их секретари, насколько роль Сталина и его реальная власть отличались от того, что мы привыкли себе воображать.

Разумеется, нельзя утверждать, что все члены ЦК – секретари обкомов были сплошной темной массой, представителей которой Троцкий называл «совбурами» – советскими буржуями, способными замечать непролетарское поведение у кого угодно, кроме себя.

Напротив – многие из них были по-своему преданы революции и коммунистическим идеалам, однако объективно превратились во врагов России, встав на пути ее развития. Действительно, именно под их руководством Советским Союзом были достигнуты значительные успехи в экономическом развитии, заложена база для реформирования Красной Армии. Однако свою ставку в жизни эти люди сделали еще в начале 1920-х годов, когда безжалостно расправлялись со всяким инакомыслием. За годы мирного строительства руководители регионов и их аппараты испортили отношения со всеми слоями общества – рабочие связывали с промахами местного начальства проблемы в снабжении товарами, крестьяне были до крайности озлоблены на них за раскулачивание, священники – за бездумную борьбу с религией и т. д. В ситуации, когда партийная власть непременно легализовалась избранием в Советы, свободные выборы становились приговором местным аппаратам, и, следовательно, срыв сталинской государственной и конституционной реформы стал для бюрократии вопросом личного выживания.

Первоначальный замысел Сталина состоял в том, чтобы, используя демократические методы, при помощи Конституции и новых выборов одновременно убрать все старое руководство. Прими секретари обкомов это завуалированное предложение Сталина об отставке, и ни один волос не упал бы с их голов – тихо и спокойно работали бы они заведующими заготконторами и послами в Африке до 1970-х годов. Более того – наша страна не споткнулась бы о 1937 год, она могла развиваться гораздо более органично, не было бы пролито столько крови.

Однако аппарат не откликнулся на предложение Сталина. Ни один из региональных большевистских царьков не поднялся на ЦК и не сказал: «Знаете, я уже отстал от жизни, не хватает образования. Прошу перевести меня на более спокойную работу». Можно не сомневаться, что такого человека Сталин никому бы потом в обиду не дал.

В конце ноября 1936 года VIII Чрезвычайный съезд Советов проголосовал, наконец, за новый основной закон страны. Вместе с тем партийной бюрократии удалось сорвать принятие новой избирательной системы. Съезд Советов ограничился принятием резолюции, предполагавшей поручение ЦИКу СССР разработать и утвердить положение о выборах в Верховный Совет СССР и установить их сроки. Бюрократия выиграла время для нанесения ответного удара.

Теперь региональные руководители спешили действовать, пока избирательный проект Сталина не воплотился в реальность. Действовать же они были приучены только в одном ключе, преодолевая любые трудности путем их устранения с помощью репрессий.

Еще в ходе обсуждения новой Конституции региональные руководители – члены ЦК принялись в духе всеобщего массового психоза нагнетать обстановку, засыпая Политбюро заведомо ложными докладами об обострении классовой борьбы на местах.

Так, в ходе октябрьского пленума ЦК 1936 года они подвергли Сталина настоящему организованному давлению, по сути предъявив ему ультиматум – если к выборам будут допущены спецпереселенцы, попы и другие «враги», к власти могут прийти противники социализма. Открыто выступить против такого убеждения всего ЦК означало бы для Сталина принять сторону врагов советской власти, противопоставить себя узурпированной бюрократией воле партии.

Сталин знал, что альтернативу его проектам аппарату уже предложил Троцкий, уверенный в необходимости изменения избирательной системы по существу только после победы коммунизма, что гарантировало бы пожизненные права аппарата на власть. Троцкий писал:

Само по себе уравнение политических прав рабочих и крестьян может и не нарушить социальной природы государства, если влияние пролетариата на деревню достаточно обеспечено общим состоянием хозяйства и культуры. В эту сторону должно несомненно вести развитие социализма. Но если пролетариат, оставаясь меньшинством народа, действительно перестает нуждаться в политических преимуществах для обеспечения социалистического курса общественной жизни, значит, самая потребность в государственном принуждении сходит на нет, уступая место культурной дисциплине. Отмене избирательного неравенства должно было бы в таком случае предшествовать явное и очевидное ослабление принудительных функций государства. Об этом, однако, нет и речи ни в новой Конституции, ни, что важнее, в жизни.

Разумеется, аппарату импонировала подобная позиция, и он был твердо намерен свести, в конце концов, сталинские проекты именно к варианту Троцкого.