Укрепление дисциплины

Укрепление дисциплины

Другой важнейшей целью, преследовавшейся при проведении чисток в Красной Армии, было укрепление воинской дисциплины. Сегодня широко известны многочисленные факты безобразно низкой дисциплины в армии, приводившей к человеческим жертвам, огромному материальному ущербу и, безусловно, чреватой в случае войны катастрофическими последствиями.

Вот только один пример. Прославленный советский летчик Георгий Байдуков, рассказывая о подготовке к перелету Москва – Северный полюс – Соединенные Штаты Америки летом 1937 года, вспоминал:

Наш самолет стоял в начале взлетной полосы, которая еще в 1934 году была построена специально для разбега АНТ-25…

Мы уже хорошо видели свою машину и вдруг заметили, что самолет И-5, планируя на посадку, шел прямо к нашему краснокрылому кораблю.

Обратите внимание, что случилось это за несколько дней до планируемого перелета Чкалова в США, явившегося прорывом СССР в компанию индустриальных сверхдержав и во многом способствовавшего пересмотру Соединенными Штатами внешнеполитической позиции по отношению к Советскому Союзу. Разумеется, Баженов знал, что сотни предприятий, конструкторских коллективов, партийных и советских органов, включая Политбюро ЦК, многие месяцы напряженно готовили этот перелет, и, тем не менее, комбриг из-за глупого бахвальства поставил все эти усилия под удар. Способны ли были в подобном случае помочь воспитательные меры? Боюсь, что без репрессивных решений, без строгого наказания обойтись было нельзя. Конечно, чистка в армии прошла не без многочисленных уродливых явлений. Прежде всего, пользуясь всеобщей истерией, карьеристы и приспособленцы жадно рванулись к вожделенным командным должностям, сметая с них прежних начальников путем кляуз и оговоров. В результате целый ряд высоких постов в войсках заняли явно неспособные к командованию лица. Маршал Советского Союза И.Х. Баграмян вспоминал, как в 1940 году прибыл принимать оперативный отдел штаба 12-й армии Киевского особого военного округа.

Он ( командующий армией. – Авт.) был выше среднего роста, держался прямо, горделиво откидывая назад красивую голову с густой черной шевелюрой. Во всем его облике чувствовалось какое-то особое изящество. Чистое, бледное лицо, тонкие смоляные дуги бровей, нос с небольшой горбинкой, ухоженные черные усики щеточкой… Мне говорили, что Парусинов обладает острым умом, что он опытный командир, но иногда его подводит недостаточная военно-теоретическая подготовка. В Красной Армии Филипп Алексеевич служит со дня ее основания, постепенно дорос до должности помощника командира стрелковой дивизии. А в 1938 году началось его стремительное продвижение. Вот он уже командующий армией.

Баграмян описывает Парусинова с присущей ему деликатностью, подлинное же отношение Ивана Христофоровича, еще в 1923 году командовавшего полком, блестяще окончившего Академию Генерального штаба, к его новому командарму понятно. Обращает на себя внимание и слишком подробное описание внешности Парусинова, свидетельствующее о том, что все достоинства командарма ею лишь и исчерпывались.

Впрочем, благодаря здоровому в целом организму нашего общества и государства, здоровому кадровому составу армии случаи, подобные приведенному выше, были не так уж и часты. Правда, в качестве доказательства обратного либеральная печать то и дело приводит слова Ф. Гальдера, записавшего в дневнике в начале войны: «Русский офицерский корпус производит жалкое впечатление. России потребуется 20 лет, чтобы он достиг прежнего уровня». Но можно ли относиться серьезно к таким документам после того, как русские, в очередной раз, побили прусских? Да как побили!

Немало разговоров идет и о том, что наша армия в результате репрессий оказалась запуганной, а ее командный состав утратил уверенность и инициативу. Здесь, как говорится, каждый судит по себе – кого-то ведь можно из-за угла мешком напугать. Следуя этой логике, Рокоссовский должен был с началом войны, боясь расстрела, спрятаться в кустах, а комдив Баженов не показывать Чкалову (Чкалову!!!) свой характер, а описаться от одного вида АНТ-25.

Еще один пример. В 1940 году Сталин выступал перед выпускниками военных академий. За пару дней до этого, листая конспекты своего приемного сына Артема Сергеева, он обнаружил, что командиров-артиллеристов обучают на еще дореволюционной материальной части, давно снятой с вооружения. Когда Сталин упомянул об этом в ходе своего выступления, с места раздался голос начальника Артиллерийской академии: «Да сейчас это уже не так!» Сталин, разумеется, раздраженно возразил: «Я знаю, о чем говорю!» Это что же такое! Мало того, что Сталина перебивают, перебивают с места, так еще и обвиняют в некомпетентности, по сути, подвергая сомнению все его выступление! На государственной службе есть закон – исполнитель всегда знает ситуацию лучше начальника, но поправлять начальника даже один на один не имеет права. Любое уточнение должно подаваться со ссылкой на свежие данные, которые «мы не успели вам доложить», и т. п. Таким образом, неточность начальника принимается исполнителем как бы на себя, авторитет начальника не страдает.