Обострение кризиса ЦИК с клубничкой. «Кремлевское дело»

Обострение кризиса ЦИК с клубничкой. «Кремлевское дело»

Однако, прежде чем перейти к осуществлению намеченных реформ и вступить в схватку с бюрократией, Сталину предстояло обезопасить свой тыл. В нашем нынешнем понимании Сталин, Верховный Главнокомандующий Великой Победы, воспринимается как олицетворение авторитета и всепроникающей, железной воли. Однако в середине 1930-х годов его власть отнюдь не являлась абсолютной – трудно себе представить, что Сталин не был хозяином не только во всей стране, но даже в Кремле.

Еще с начала 1920-х годов комендантом Московского Кремля являлся Рудольф Петерсон, назначенный на эту должность по настоянию Троцкого. В годы Гражданской войны Петерсон был начальником личной охраны и командиром знаменитого бронепоезда наркомвоенмора, являясь, возможно, одним из самых близких к нему людей. Несмотря на высылку Троцкого за границу и резкую официальную критику троцкизма, Петерсон в начале 1930-х годов оставался на своей должности. Он по-прежнему контролировал важнейшие аспекты функционирования штаб-квартиры советской власти, в том числе осуществление всех видов охраны Кремля (войсковой, противопожарной, противохимической), пропускного режима, работу всех средств связи и, в значительной мере, назначение и перемещение кадров.

Другой ключевой фигурой в Кремле являлся секретарь ЦИКа СССР Авель Сафронович Енукидзе. Подчиненный Енукидзе аппарат ЦИКа отвечал, в свою очередь, за общую организацию охраны Кремля, личную охрану Сталина, обслуживание высших органов власти по административно-хозяйственной линии (в том числе и обеспечение работы Сталина и его секретариата в Кремле), работу гаража особого назначения, гаража № 2 и т. д.

Руководство Петерсона и Енукидзе отнюдь не являлось фикцией – при всем желании Сталин не мог напрямую вмешиваться в деятельность Управления коменданта Московского Кремля (УКМК) и аппарата ЦИКа, поскольку являлся всего лишь секретарем ЦК, вообще не имевшего отношения к Кремлю и квартировавшего в комплексе зданий на Старой площади.

Таким образом, Сталин, как можно заметить, занимал в Кремле весьма странное и несвойственное для него положение, среднее между наемным приказчиком и бесправным провинциальным родственником.

Между тем к работе ЦИКа и УКМК к 1934 году накопилась масса претензий. Особенно, разумеется, дело касалось Енукидзе, который не только оказался не в состоянии обеспечить эффективную деятельность кремлевских служб, но и умудрился превратить их в настоящие Содом и Гоморру. Жена брата Екатерины Сванидзе (первой супруги Сталина) Мария Сванидзе вспоминала:

Авель, несомненно, сидя на такой должности, колоссально влиял на наш быт в течение 17 лет после революции. Будучи сам развратен и сластолюбив, он смрадил все вокруг себя: ему доставляло наслаждение сводничество, разлад семьи, обольщение девочек. Имея в своих руках все блага жизни, недостижимые для всех, в особенности в первые годы после революции, он использовал все это для личных грязных целей, покупая женщин и девушек. Тошно говорить и писать об этом. Будучи эротически ненормальным и, очевидно, не стопроцентным мужчиной, он с каждым годом переходил на все более и более юных и, наконец, докатился до девочек в 9 – 11 лет, развращая их воображение, растлевая их если не физически, то морально. Это фундамент всех безобразий, которые вокруг него происходили. Женщины, имеющие подходящих дочерей, владели всем. Девочки за ненадобностью подсовывались другим мужчинам, более неустойчивым морально. В учреждение (ЦИК СССР!!! – Прим. авт. ) набирался штат только по половым признакам, нравившимся Авелю. Чтобы оправдать свой разврат, он готов был поощрять его во всем: шел широко навстречу мужу, бросавшему семью, детей, или просто сводил мужа с ненужной ему балериной, машинисткой и пр. Чтоб не быть слишком на виду у партии, окружал себя беспартийными (аппарат, секретарши, друзья и знакомые – из театрального мира).

Сталину приписывается множество грехов и даже преступлений, однако в его личных моральных качествах, скромности и даже некотором пуританизме сомневаться не приходится. Сегодня можно лишь догадываться, с каким омерзением взирал Иосиф Виссарионович на проделки Енукидзе и какое раздражение у него, трудяги, вызывал тот публичный дом, в который был превращен аппарат ЦИКа.

В то же время в реформах, задуманных Сталиным в его борьбе против бюрократии, основным условием было установление абсолютного приоритета представительных органов власти над всеми другими звеньями государственного аппарата. В этом деле спрос с ЦИКа был, разумеется, совершенно особый. Первоначально подготовку проекта новой Конституции Сталин возложил как раз на Енукидзе, однако тот просто проигнорировал поручение Сталина. Это была демонстрация, выраженный протест зарвавшегося вельможи против нового курса. «Оппозиционность» Енукидзе объяснялась просто – было понятно даже дураку, что в случае свободных выборов он наверняка слетит со своего насиженного места.

Таким образом, Сталин обнаружил опасную общность интересов, возникшую между двумя хозяевами Кремля – троцкистом Петерсоном и вельможей-саботажником Енукидзе. Для Сталина первоочередной задачей стало наведение порядка «за зубцами», установление полного контроля над Кремлем, без чего он не мог сделать ни одного самостоятельного политического шага, не опасаясь удара в спину.

В результате и возникло известное «Кремлевское дело», или, как его официально именовали в ходе расследования, дело «Клубок». Формальным поводом к открытию следствия стало выявление в начале 1934 года клеветнических разговоров в отношении Сталина и политики советского правительства среди работников обслуживающего персонала Кремля. Сегодня подобное обвинение кому-то может показаться абсурдным, однако обсуждение между чекистами, уборщицами и поварихами причин смерти Н.С. Аллилуевой или доходов Сталина, конечно, являлось категорически недопустимым. Безусловно, и в наше время к подобным действиям будет самое серьезное отношение со стороны соответствующих органов.

В ходе проверки в распускании слухов был уличен ряд родственников Л. Каменева, которые, несмотря на арест Льва Борисовича, продолжали работать в правительственной библиотеке Кремля, подчиненной Енукидзе. Одновременно, также по признаку участия в распускании слухов, были арестованы несколько близких помощников коменданта Кремля, комендант Большого Кремлевского дворца и начальник административно-хозяйственного управления Кремля.

На даче у Алексея Толстого по установившейся традиции содержался не то швейцар, не то дворецкий, солидный, высокий седоусый старик, в мундире, расшитом позолоченными галунами. Открывая парадную дверь, этот страж домашнего порядка громко объявлял: «Его сиятельство депутат Верховного Совета, граф Алексей Николаевич Толстой, изволит вас просить».

Между тем в ходе допросов арестованных чекистов следствие вскрыло вопиющие нарушения в обеспечении безопасности Кремля и охраны высших должностных лиц СССР. Полный бардак царил в организации пропускного режима. Пропуска в Кремль имели право заказывать десятки сотрудников ЦИКа, использовавших свои полномочия в неслужебных целях. При этом посетители проходили в Кремль, даже не сообщая охране – к кому конкретно они идут и не отмечая пропуска при выходе!

Дополнительный беспорядок в организацию режима вносило и то, что на территории Кремля проживали семьи начальствующего состава войск гарнизона, многочисленные вольнонаемные рабочие и служащие, а также и их семьи. Здесь же были беспорядочно разбросаны различные вспомогательные службы, ателье и мастерские, призванные сделать жизнь Кремля более или менее автономной.

Многочисленные нарушения были выявлены в системе отбора и проверки сотрудников при приеме на работу в аппарат ЦИКа, причем НКВД, обязанный тщательно проверять кандидатов, по сути этим не занимался.

Просто выражаясь, Кремль был проходным двором, и, возможно, только в кочевой ставке вождя гуннов Аттилы или аварского хана Баяна царил подобный бедлам.

Следствие пришло к выводу, что из-за беспутства Енукидзе и при прямом попустительстве Ягоды и Петерсона троцкистским элементам удалось внедриться в Кремль и организовать здесь террористические группы, планировавшие убийство Сталина и других руководителей СССР. Так ли это было на самом деле или речь шла лишь о поимке болтунов и развратников – неизвестно, однако можно не сомневаться, что при существовавших порядках появление в Кремле настоящих террористов и диверсантов было только вопросом времени.

Вне всякого сомнения, ни один правительственный квартал в современном цивилизованном мире не был столь уязвим для актов террора и шпионажа, как Московский Кремль при «царствовании» Петерсона и Енукидзе.

Понятно, что Сталин, не только работавший, но и живший в Кремле, узнал обо всем этом не в ходе следствия. Однако примечательно, что он до 1935 года не имел возможности, полномочий и сил навести порядок хотя бы здесь, в Кремле! Конечно, такой факт – это повод серьезно задуматься о том, насколько полно контролировал Сталин до 1938–1939 годов деятельность также партийного аппарата и региональных властей, в частности, в вопросе соблюдения социалистической законности.

Еще до суда результаты расследования «Кремлевского дела» были реализованы принятием мер к усилению охраны и режима на территории Кремля. Уже 14 февраля 1934 года вопросы государственной охраны решением Политбюро были изъяты из подчинения ЦИКа СССР и переданы в ведение вновь организованному отделу охраны Главного управления государственной безопасности НКВД СССР, который отныне отвечал за безопасность охраняемых лиц при нахождении вне Кремля. Всего силами отдела государственной охране подлежали 23 человека из числа руководителей партии и Советского государства. Отдельное подразделение обеспечивало безопасность И.В. Сталина.

Внутри Кремля, а также при проведении различных мероприятий – парадов, приемов и пр., охрана первых лиц возлагалась на Управление коменданта Московского Кремля. Структура и полномочия УКМК подверглись коренной реорганизации, окончательно закрепленной в новом Положении о Комендатуре Московского Кремля, утвержденном в январе 1939 года и с некоторыми изменениями действующем до сих пор.

Кроме того, с территории Кремля выводилась военная школа им. ВЦИК, являвшаяся главной вооруженной опорой Петерсона. Основу кремлевского гарнизона должны были отныне составить Полк специального назначения и Отдельный батальон Главного управления государственной безопасности НКВД СССР.

Учитывая важность дела «Клубок», Сталин, не доверявший после убийства Кирова Ягоде, не решился отдать следствие целиком на откуп НКВД. Контролировать дознание был уполномочен вновь назначенный секретарем ЦК ВКП(б) Николай Иванович Ежов. Чистка аппаратов ЦИКа СССР, ВЦИКа РСФСР и комендатуры Кремля от ставленников Енукидзе – Петерсона стала для Ежова стажировкой, предвещавшей скорое новое назначение. Необходимо отметить, что выполняя эту работу, Ежов в целом придерживался делового стиля, не срываясь в истерику и не проявляя чрезмерной кровожадности. Можно с уверенностью сказать, что при расследовании дела «Клубок» он показал себя вдумчивым и спокойным руководителем.

Помимо всего прочего, «Кремлевское дело» дало в руки НКВД обильный материал, изобличавший арестованных ранее Каменева и Зиновьева не просто в соучастии в убийстве С.М. Кирова, а, возможно, в его непосредственной организации. Новые данные по делу в скором времени легли в основу обвинения в ходе знаменитого Первого московского процесса против троцкистов.

Пока же, в конце июля 1935 года, завершая долгое расследование, состоялись судебные процессы по делу «Клубок». Военная коллегия Верховного суда СССР, разобрав на закрытом заседании дело обвиняемых из числа военнослужащих, приговорила двоих из них к расстрелу и еще тридцать – к тюремному заключению сроком от 2 до 10 лет. Одновременно Особым совещанием НКВД сорок два обвиняемых были приговорены к тюремному заключению на срок от 3 до 5 лет и еще тридцать семь подлежали ссылке или высылке из Москвы.

Енукидзе и Петерсон были сняты с должностей и с большим понижением отправлены на работу в провинцию. В 1937 году оба они были расстреляны.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.