Взятие Берлина

Взятие Берлина

За время войны ГКО принял более 10 000 постановлений, половина из которых была написана или продиктована Сталиным. Постановления ГКО охватывали вопросы проведения войсковых операций, отношений с союзниками и нейтральными странами, конструирования и выпуска военной продукции, транспорта, кадров, госбезопасности, науки и культуры. Это были также и вопросы послевоенного строительства. При этом Сталин никогда не принимал бессмысленных или расплывчатых, декларативных директив, с особой тщательностью определял пути к безусловному их исполнению.

К горькому сожалению, взятие Берлина обросло огромным количеством мифов, призванных опорочить и очернить всех подряд – от Сталина и Жукова до рядового солдата. Хочу лишь подчеркнуть, что мифы эти на руку наследникам тех, кого громили в Берлине наши войска.

Так, приходилось не раз слышать, что Сталин не любил начальника Генерального штаба Антонова, а потому тот не стал маршалом Советского Союза. Полная ахинея! Антонов никогда не командовал фронтом и не мог получить маршальских погон по определению. Свое отношение же Сталин выразил к Антонову тем, что тот единственный из генералов армии получил орден Победы.

Между прочим, сам Сталин был крайне щепетилен в подобных вопросах: получив звание Героя Советского Союза, он категорически отказался носить Золотую звезду, заявив, что эту награду получают те, кто совершил подвиг на поле боя. До конца жизни Сталина его звезда Героя хранилась в наградном отделе Аппарата Верховного Совета СССР. Строгость Сталина к себе, к сыновьям, к генералам и наркомам, приверженность традициям и закону порождали у нашего народа доверие к власти, нерушимую веру в Россию. Вспомните возмущение простого московского парнишки В. Высоцкого по поводу присвоения Хрущевым звания Героя Советского Союза президенту Египта Насеру:

Потеряю истинную веру,

До чего дошел СССР!

Отберите орден у Насера —

Не подходит к ордену Насер.

Вот и потеряли люди веру, когда наследники Сталина превратили ее в фикцию.

Болтают, будто бы Сталин сам хотел принимать Парад Победы, но упал с лошади, а потом не мог простить триумфа Жукову. Жалкие измышления! Военные парады, начиная с 1918 года, проводились в Москве трижды в год и во всех случаях командовали парадами и принимали парады наши военачальники.

Между прочим, если на Параде Победы и был вопрос с лошадью, то что помешало Сталину принимать в Берлине безоговорочную капитуляцию Германии, исторический эффект которой для всего мира был, конечно же, выше, чем Парад Победы? Ответ один: Сталину было некогда, у Сталина были дела: страна лежала в руинах, внешнеполитическая ситуация усложнялась с каждым днем. А в Берлине требовалось выполнять представительские функции, праздновать. Когда капитуляция была подписана и немецкую делегацию удалили из зала, Жуков приказал привести гармониста и так принялся отплясывать «русскую», что американцы с англичанами смотрели на него квадратными глазами.

О каких обидах, о какой зависти мы говорим?! Конечно, когда титанов вроде Жукова или Сталина берутся судить по своей мерке ничтожества, нищие духом, то и оценки все получаются у них убогие.

Бытует мнение, что Сталин перед Берлинской операцией ликвидировал институт представителей Ставки для того, чтобы все лавры великого полководца присвоить себе. Получалось так, что Жуков вместо координации действий 1-го, 2-го Белорусских фронтов и 1-го Украинского фронта переводился на командную работу, рокируясь с Рокоссовским. В результате Жуков оказался командующим 1-м Белорусским фронтом, нацеленным на Берлин, а Рокоссовский – 2-м, нацеленным в Восточную Пруссию.

– За что же такая немилость? – спросил обиженный К.К. Рокоссовский у Сталина. Однако нам-то с вами понятно, что Жуков больше других заслужил честь брать Берлин. Кроме того, вести русскую армию на Берлин должен был русский, ибо русский народ тоже заслужил это право.

Представители Ставки действительно больше не требовались – поскольку ранее координировали действия группы фронтов на одном стратегическом направлении, а перед штурмом Берлина стратегическое направление одно и осталось. И, возможно, Сталин отказался бы от использования представителей Ставки еще раньше, еще раньше поставил бы Жукова на главное направление, если политические приоритеты не требовали бы иметь там командующим во время освобождения Польши поляка К.К. Рокоссовского.

Поэтому слава победителей Берлина досталась заслужившему ее великому тандему – Верховному главнокомандующему Сталину и командующему 1-м Белорусским фронтом Жукову. Представители Ставки не требовались более и по той причине, что командующие фронтами не нуждались более в опеке – они набрали достаточно опыта, причем не только военного, но и политического. По воспоминаниям И.С. Конева, достаточно Сталину было постучать трубкой по карте Силезии и сказать: «Это золото», чтобы Конев принял к исполнению приказ сохранить для СССР предприятия Силезского промышленного района.

На примере Берлинской операции Сталина часто обвиняют в необоснованном давлении на военачальников, стремлении решить те или иные задачи к «красным датам», любой ценой и т. д. Чуть ли не укоренившимся является мнение о том, что Берлин-де можно было вообще не штурмовать – война заканчивалась и т. п.

Такая трактовка является насквозь гнилой. Война – это политика, политика – это война. Воевать, не преследуя политических целей, – обрекать себя на поражение. Поэтому любому главнокомандующему приходилось приносить в жертву солдат, добиваясь политических результатов. Тем более что в 1945 году, как уже говорилось, союзники воевали не только, а англичане и не столько с фашистами, сколько с вопросом, каким быть миру и Европе после войны.

Именно определяя послевоенные позиции СССР и США, Трумэн отдал приказ бомбить Японию атомными бомбами.

Любое промедление с взятием Берлина могло привести к тому, что Берлин был бы занят союзниками, и в этом случае дальнейшие события предсказать очень трудно. 1 апреля 1945 года Черчилль писал Рузвельту:

«Русские армии, несомненно, захватят всю Австрию и войдут в Вену. Если они захватят также Берлин, то не создастся ли у них слишком преувеличенное представление о том, будто они внесли подавляющий вклад в нашу общую победу? Поэтому я считаю, что с политической точки зрения нам следует продвигаться в Германии как можно дальше на восток, и в том случае, если Берлин окажется в пределах досягаемости, мы, несомненно, должны его взять».

При этом вермахт практически перестал уже сопротивляться на Западном фронте, зато на Восточном фронте оказывал яростное, я бы сказал, тотальное сопротивление. Обвиняя Черчилля и Рузвельта в ведении сепаратных переговоров с группой Вольфа в Швейцарии, Сталин, в частности, писал Рузвельту:

«…Немцы продолжают драться с русскими за какую-то малоизвестную станцию Земляницу в Чехословакии, которая им столько же нужна, как мертвому припарки, но без всякого сопротивления сдают такие важные города в центре Германии, как Оснабрюк, Мангейм, Кассель. Согласитесь, что такое поведение немцев является более чем странным и непонятным».

Одновременно со штурмом Берлина войска 2-го и 3-го Белорусских фронтов и 1-го Прибалтийского фронта вели тяжелейшие бои за «Восточный бастион рейха» – Восточную Пруссию.

По приказу Жукова для каждой армии фронта был изготовлен огромный натурный макет Берлина, на котором воспроизводилось каждое здание, развалины и т. п. Все офицеры фронта до комбата включительно прошли занятие на макете и знали свой маневр с закрытыми глазами.

За спиной каждого общевойскового и танкового командарма стоял командующий воздушной армией или штурмовым авиакорпусом, который немедленно давал команду самолетам на подавление всех встречающихся на пути препятствий.

Техническая оснащенность Красной Армии была такова, что в общевойсковой 8-й гвардейской армии Чуйкова на один километр фронта приходилось 42 (!) танка, а во втором эшелоне им на пятки наступали еще 900 танков и самоходок танковой армии Катукова.

Берлин был укреплен неприступно. Город прикрывала с востока местность с обилием каналов, рек, озер, пригородов с каменными постройками. Глубина сплошной обороны перед городом составляла 70 километров. Сама столица рейха была превращена в крепость с единой системой огня и управления, десятками железобетонных бункеров колоссального размера, тысячами бетонированных и бронированных огневых точек, зарытых танков и т. п.

Однако кроме огромной технической мощи и идеальной организации наша армия имела совершенно иного, чем в 1941 году, солдата. Так, во время штурма Берлина наши войска наткнулись на особо укрепленный узел из старинных зданий, которые из-за тесноты улиц не могли быть обстреляны артиллерией большой мощности, а штурмовые авиаудары не помогали. Пока наши генералы искали решение, солдаты разобрали установку «БМ-13», «катюшу», по одной втащили направляющие на верхний этаж соседнего дома, из подручных средств соорудили запал и дали залп. Кто еще, кроме русских солдат, на это способен?

Сегодняшнему поколению наших людей пытаются внушить, что у наших солдат перед штурмом Берлина не было других помыслов кроме как спасти свою шкуру. Это ложь. Перед штурмом Берлина из госпиталей началось повальное бегство солдат и офицеров, одержимых одной идеей – во что бы то ни стало добить гитлеровскую банду в Берлине. Эти люди прошли по разрушенной, разграбленной, измученной России, Украине и Белоруссии и знали – за что идут в последний бой. Так ушел из госпиталя 23-летний гвардии майор Герой Советского Союза В.А. Жуков, возглавивший вскоре десант на берлинский аэродром Темпельхоф. Майор Жуков потерял на войне двух родных братьев и сам погиб в последние дни войны.

«– Коммунисты – два шага вперед! – Командует Катуков.

Как один человек, рота снова шагнула к нам. Членов и кандидатов партии здесь было не больше трети.

– Вы же комсомолец, товарищ Кирсанов?

– Так точно, хочу идти в бой коммунистом.

– Комсомольцы, три шага вперед!

Тем же четким шагом вся рота выступила вперед.

– Какой же вы комсомолец, папаша?

– Товарищ командующий, разрешите мне идти в бой…

– Ладно, братцы! Чтобы никому не было обидно, на первый-второй рассчитайсь! Четные номера, четыре шага вперед!

Конечно, найдутся те, что станут утверждать, будто подобные факты – советская пропаганда. Однако лично я, если речь идет о храбрости, чести и долге, предпочитаю верить словам Жукова и Катукова, нежели слушать камлания новоявленных «знатоков» военного дела и русской истории. Лично я предпочитаю верить «пропаганде» героев, но не «правде» трусов и приспособленцев.

Весной 1945-го погибали лучшие из лучших – Герои Советского Союза, прославленные командиры, испытанные в боях солдаты. Наши лучшие люди гибли в майские дни, в последние часы войны. Уже при подходе к Рейхстагу погиб командир 1-й гвардейской Чертковской дважды ордена Ленина, Краснознаменной, орденов Суворова, Кутузова, Богдана Хмельницкого танковой бригады Герой Советского Союза полковник Абрам Темник. Когда танки Темника остались без прикрытия автоматчиков, он приказал офицерам своего штаба надеть ордена, взять автоматы и очищать дома от фашистов. До конца войны оставались минуты, а у Темника впереди была блестящая карьера и вся жизнь, однако Победа была важнее всего остального. Так рассуждали наши солдаты, штурмовавшие Берлин.

Как не хватало нам таких людей после войны! Как не хватает их теперь!