ОТРЫВКИ ИЗ ПИСЕМ, МЫСЛИ И ЗАМЕЧАНИЯ (стр. 53)

В отрывке «Жалуются на равнодушие русских женщин к нашей поэзии…» после слов «отказала им в чувстве изящного» (стр. 54) следовало:

Руссо заметил уже, что ни одна из женщин-писательниц не доходила дале посредственности — кроме Сафы и еще одной, писал Руссо, разумея Новую Элоизу, которую он выдавал за невымышленное лицо. Vitam impendere vero. [270] Они вообще смешно судят о высоких предметах политики и философии! нежные умы не способны к мужественному напряжению мыслей; предметы изящных искусств с первого взгляда кажутся их достоянием. — Но и тут, чем более вслушиваетесь в их суждения, тем более вы изумитесь кривизне и даже грубости их понятия. Рожденные с чувствительностью самой раздражительной, они холодно читают красноречивые трагедии Расина и плачут над посредственными романами Августа Лафонтена, но поэзия скользит по слуху их, не достигая души.

Отрывок «Примеры невежливости» (стр. 55) имел следующее окончание:

Кстати или некстати некоторые критики, добровольные опекуны прекрасного пола, разбирая сочинения, замечают обыкновенно, что такие-то слова, выражения, описания дамам читать будет неприлично как слишком простонародные, низкие. Как будто описания шотландских кабаков в Вальтере Скотте должно непременно оскорблять тонкое чувство модной дамы! Как будто женщина какое-то идеальное существо, чуждое всему земному, и должно ужасаться простых прозаических подробностей жизни!

Эта провинциальная чопорность доказывает малое знание света и того, что в нем принято или нет.

Это-то по несчастию слишком у нас обыкновенно и приносит немалый вред нашей младенческой и жеманной литературе.

Отрывок «Идиллии Дельвига…» (стр. 63) в черновом тексте продолжался словами:

напряженного в чувствах, ничего, что отзывалось бы новейшим остроумием; сию вечную простоту и нечаянность добродушия, тонкость соображений, дабы оградить себя от прозаического влияния остроумия и умничания, от игривой неправильности романтизма — дабы сохранить полноту и равновесие чувств.