День первый ноябрь, 1944 год

«И был свет»

И прошел свет сквозь него, как резкая оглушительная боль. Тяжестью лег на плечи.

И только мысль:

«Это конец…»

Временами он приходил в себя. Ничего не слышал, а картинка перед глазами была, как в старых немых фильмах. Прерывающаяся. Пунктиром.

Всплеск… летящие груды земли… ноги бегущих людей.

Глаза, лоб, щеки – всё горело огненной болью. Зачерпывал рукой распаханную землю, насыпал ее себе на обожженное лицо.

И холодная грязь забирала в себя его боль.

И покрыл его мрак, как спасение.

Фронт продвинулся дальше.

…

Тишина. Ноябрьское небо придавливает к земле. Никого. Ничего вокруг. Ни птицы. Чтобы хотя бы за неё ухватиться мыслью.

И видит себя со стороны. Лежит. Колыхается на волнах огромного черного моря.

Окоченевший от холода. А все равно – чувствует. Чувствует, как земля, эта плотная сремская земля под ним мягко дышит.

«Он жив! Он жив! Дайте носилки!»

Открывает глаза. Kaк под водой, едва слышит голоса. Язык чужой, говорят мало и быстро, однако понятно, что: «жив!»

«Хорошо, что ты его заметила, Анка. Весь землей усыпан, прости господи, как заживо похороненный! Давай, Анка, подхватывай здесь… осторожно руку, сломана… давай, давай!»

Женщины его отнесли на запряженную телегу. Кто-то очищал рукой его лицо от грязи, увидел чьи-то тревожные глаза, и опять все покрыл мрак…