«Восходила, сияла над ней звезда…»

Восходила, сияла над ней звезда,

подо льдом шумела живая вода,

просыпались деревни и города,

напоенные светом новой звезды.

Сквозь закрытую дверь пробиралась стынь,

по-над полом тихо ползла туда,

где сидела она, на руках дитя

обнимая. Снаружи мороз, свистя,

запечатывал накрепко все пути,

чтоб чужой человек не сумел прийти.

На дверных петельках темнела ржа.

И она сидела, Его держа,

и она бы молила Его не расти,

чтоб стирать пеленки, кормить из груди,

оставаться не Богом – ее дитём,

не ходить этим страшным терновым путём,

оставаться маминым счастьем, днем

абрикосово-жарким, чтоб был – человек,

и никакой Голгофы вовек.

Чтоб Он был лишь её, чтоб не знать никогда

этих мук нелюдских, чтоб от горя не выть…

Но уже восходила над ней звезда

и уже торопились в дорогу волхвы.

И уже всё пело про Рождество.

Потому не просила она ничего,

только лишь целовала ладошки Его

и пяточки круглые у Него