МАСТЕР

Я словно б мертв, но миру в утешенье

Я тысячами душ живу в сердцах

Всех любящих, и, значит, я не прах

И смертное меня не тронет тленье.

Микеланджело Буонарроти

Пыль от мраморной глыбы въелась в кожу и жжет,

Из коленей и пальцев кровь неспешно сочится —

Ты упорен в работе, и резец твой тупится,

Но ты видишь созданье, что в том камне живет.

Чтоб виденью дать волю, дерзко рвешься вперед.

И, как мастер, уверен: будет вечным творенье.

Ты спешишь, пока сердцу небо шлет откровенье,

И боишься – бесследно миг прозренья уйдет.

Я пришла из грядущих, из непрожитых лет,

Пред творением дивным в восхищенье застыла.

Не гневись, умоляю, за настойчивость, милый!

Видишь, как тебе предан моих глаз ясный свет!

Я пришла, но не знаю, какова ипостась:

Я сестра тебе; мать ли; та, что любит беспечно…

Ты ж твореньем своим околдован навечно.

Как мне в душу проник? Как смог сердце украсть?..

Ты устал, Микеланджело. Встань, распрямись!

Кровь полуночных бдений – на глазах пеленою.

Забывал за работой ты о пище порою…

Вот домашний обед. Я прошу, обернись!

Отвлекись от ваянья, полной грудью вздохни.

Кину шаль свою на пол – для тебя будет ложе.

Смажу снадобьем раны на растресканной коже,

И лоскут поцелую, чем завязаны будут они.

Но ко мне все стоишь ты исхудалой спиной,

Что прикрыта одеждой, щедро политой потом,

Глух к моленьям и просьбам, не внимаешь заботам

О тебе, светлый гений, мой бессмертный герой.

Постигаешь эпоху в непрерывной борьбе.

Ты для мира – затворник, жизнь твоя – в сотворении.

Окропив белый камень кровью стертых коленей,

Высекаешь корону вечной славы себе.

Перевод с табасаранского Евы Ахтаевой

Ах, женщина, не счесть твоих забот!

В дому размером с сито, их – что дырок.

И, если вдруг душа к стихам зовет,

Рукам в то время вовсе не до Лиры.

И сколько же стихов на языке,

Как слив на ветках, высохло впустую!

И мысли растворились вдалеке,

Как рои пчел, заброшенные всуе…

Перевод с табасаранского Лилии Вереиной