Государственный долг

Внутренний государственный долг СССР достиг на 1 января 1990 г. 400 млрд рублей. Из них лишь 20 млрд руб. приходится на добровольно размещенные займы. Остальные средства изъяты у банковской системы (350 млрд руб.), причем примерно половина бессрочно и бесплатно, и 22 млрд руб. у Госстраха СССР. Попытка осуществить в 1990 г. массовый выпуск ценных бумаг потерпела неудачу, а в результате списания долгов и нового изъятия средств банков общая сумма внутреннего долга выросла на 30 %.

Предлагается к концу 1990 г. оформить все заимствованные до 1 сентября 1990 г. у банковской системы ресурсы в долгосрочные займы с конкретными условиями в сумме средств, переданных Сбербанком СССР Госбанку СССР. Вновь выпущенные обязательства распределяются между сберегательными банками и госстрахами республик как их активы пропорционально переданным им ресурсам (в виде бухгалтерских проводок). Списание задолженности по сельскому хозяйству (70 млрд руб.) осуществляется путем сокращения общесоюзного ссудного фонда при его разделе между банками. Обслуживание и погашение накопленного долга (выплаты сбербанками) берут на себя республиканские бюджеты. Сумма союзного долга фиксируется. Новый союзный долг возможен лишь на основе конкретного соглашения республик. Если такое решение принимается, то за выпуск долговых обязательств отвечает Минфин СССР.

Реализацию намеченных на 1990 г. займов для населения и предприятий следует продолжить с согласия союзных республик с продажей облигаций по рыночным ценам. Для стабилизации положения и изъятия из обращения излишних денег следует пойти на выпуск союзных облигаций даже сверх потребностей бюджета.

Каждая республика принимает закон о республиканском государственном долге, который определяет процедуру и пределы его увеличения, технику финансирования, полномочия и разделение ответственности по уровню Советов. Предлагаются следующие общие принципы:

– запрещается принимать республиканские бюджеты с дефицитом, превышающим 5 % от суммы расходов. Фактический дефицит бюджетов допускается лишь в меру реализации государственных долговых обязательств;

– законодательное запрещение административного использования ресурсов банков для финансирования бюджета, а также принудительных займов. В исключительных ситуациях предусматриваются краткосрочные (до 12 месяцев) кредиты Резервной системы союзному или республиканскому бюджету.

Правила выпуска и обращения государственных ценных бумаг, управления госдолгом определяет Министерство финансов республики. Операции по размещению, погашению, выплате процентов и рефинансированию осуществляет Госбанк республики.

Решение об увеличении долга республики принимается ее правительством в пределах, установленных Верховным Советом. Фиксируется абсолютный и относительный (к ВНП) предел долга.

Создается республиканский фонд погашения госдолга как часть бюджета, определяются источники его пополнения, в частности, могут использоваться поступления от приватизации.

Дефицит республики, автономии, области, района, города финансируется их заимствованиями. Органы власти разных уровней не отвечают по обязательствам друг другу. Местные Советы сами проводят свою финансовую политику в рамках действующих законов.

До создания развитого рынка ценных бумаг условия местных займов согласовываются с Минфином и Госбанком республики, а крупных займов (100 млн руб. и более) с Минфином СССР и Советом управляющих Резервной системы для устранения ненужной конкуренции (очередь займов). Определение круга инвесторов, на которых нацелены новые бумаги, диверсификация долга по срокам и формам (от казначейских векселей до средне— и долгосрочных облигаций); оптимальный срок займов сегодня 5 лет.

Здесь тоже все правильно, за исключением одного. В современной экономике большинство ценных бумаг государственного и муниципального долга выкупают банки, формируя резервы. Тут про это ничего не сказано.

Ну и… упоминания про списания долгов и про бессрочное и бесплатное изъятие средств Сбербанка и Госстраха бюджетом – показывает в каком невыразимо диком состоянии находилась финансовая система СССР перед его падением. И дикость заключалась даже не в том, что это было сделано – а в том, что это в принципе можно было сделать.