2. Парламент подростковый и задиристый

2. Парламент подростковый и задиристый

Порядок выборов в первую Думу определялся законом, изданным в декабре 1905 г. Учреждались четыре избирательные курии: землевладельческая, городская, крестьянская и рабочая. По рабочей курии к выборам допускались лишь те, кто был занят на предприятиях с числом работающих не менее пятидесяти. По современным меркам, выборы не были всеобщими. Участие или неучастие в них обуславливалось имущественным цензом. Не были они и прямыми – депутатов избирало не население, а выборщики. Сто лет назад так или примерно так голосовали почти везде в мире – точнее сказать, в тех странах мира, где голосовали вообще. Считалось, что всеобщее избирательное право ведет (цитируя С. Ю. Витте) «к деспотизму масс – наиболее тягостному из всех видов тираний». Николай II уточнял: «Идти слишком быстрыми шагами нельзя. Сегодня – всеобщее голосование, а затем недалеко и до демократической республики». Он не готов идти «слишком быстрыми шагами», но он готов идти. Вряд ли можно требовать от монарха большего.

В куриальной системе были свои плюсы. Без отдельной курии рабочие едва ли выбрали бы от себя хоть одного депутата: даже в самых промышленных губерниях максимальное число рабочих-выборщиков в губернском собрании едва достигало 15 %. Своя курия была гарантией представительства.

Подготовка к выборам превратилась в первую в России общенациональную политическую кампанию, в ходе которой с предельной откровенностью ставились важнейшие общегосударственные вопросы. Часть из них была затем решена Думой.

Манифест 17 октября 1905 г., избирательная кампания и, наконец, созыв первой Государственной думы стали важнейшими событиями нашей парламентской истории. Выборы прошли гораздо спокойнее и на гораздо более высоком уровне, чем опасались (или надеялись) многие в стране и за рубежом. Вообще-то участие в выборах было для российского населения привычным делом: люди давным-давно привыкли избирать гласных (депутатов) в городские думы, избирать руководство земств, сельских и волостных «мiров». Всего в голосовании в феврале 1906 г. приняло участие 54 % избирателей. Спокойствие и почти обыденность происходившего мало вязались с самим фактом первых в истории общероссийских многопартийных выборов, происходящих одновременно по всей стране. Хотя и были смешные исключения (о них много писали газеты), большинство людей шли на выборы так, словно с рождения жили при парламентской системе. Общероссийское народное представительство превращалось из проекта, казавшегося многим невозможным, в реальный политический институт.

Первые выборы всегда предельно идеологичны. Избираемые еще не пробовали себя в парламентской работе и могли предъявить пока лишь одни партийные программы, а это у начинающих партий обычно (хотя и не всегда) просто набор обещаний – утопических, простодушно-радикальных. Потом это проходит, жизнь вносит поправки. Как бы то ни было, уже с избирательной кампании зимы 1905/06 г. партии стали играть решающую роль в политической жизни страны. Практически все видные депутаты первого российского парламента были членами или сторонниками той или иной партии. Эта тенденция закрепилась во второй, третьей и четвертой Думах. Следующий шаг сделало Временное правительство. На основании закона от 8 мая 1917 г. были проведены (в июле – октябре) муниципальные выборы. Эти выборы, как и выборы в Учредительное собрание, также подготовленные Временным правительством, проходили (21 октября – 5 декабря 1917 г.) уже по системе пропорционального представительства в чистом виде – на основе партийных списков. Избиратель делал выбор не между кандидатами, а между партиями, между партийными программами. Важная подробность: возрастной ценз составлял тогда 20 лет, но на фронте был опущен до восемнадцати.

Система партийно-пропорционального представительства, как мы знаем, недавно вернулась в Россию, но почему-то никто не удосужился напомнить, что она не взята с потолка, а именно возрождена и что девяноста годами ранее она была принята не произвольно, а на основании накопленного, притом достаточно бурного, политического опыта.

На первых выборах в первую Думу уверенно победила конституционно-демократическая партия (кадеты). Это была не случайная победа. Кадеты провели исключительно грамотную и активную избирательную кампанию. Они располагали всем необходимым для этого. В руках кадетов было полсотни газет по всей России, около 200 партийных групп на местах, занимавшихся агитацией, их предвыборное бюро ежедневно отправляло из Петербурга на места порядка 5 тыс. экземпляров агитационных изданий. В ряде городов России открылись кадетские клубы, в столице работали курсы пропагандистов. Кадеты получили в Думе 153 места из 499.

Странной особенностью первой Думы было отсутствие в ней монархистов. Можно сказать шире: за все время существования Государственной думы Российской империи в ней, как ни странно, ни разу не было партии, которую можно было бы назвать партией поддержки власти. В Думе третьего созыва появились правые, но назвать их проправительственной группой тоже нельзя. Большая личная ошибка царя заключалась в следующем: вплоть до 1917 г. он продолжал считать, что всем оппозиционным политическим партиям противостоит незримая партия возглавляемого им народа, которая бесконечно сильнее всех и всяких оппозиционеров. Видимо, поэтому для организации настоящей парламентской проправительственной партии европейского типа, способной стать правящей, ничего сделано не было. Менее всего проправительственной партией мог быть «Союз русского народа», возникший в 1905 г., хотя царь и согласился «милостиво принять» значок ее члена. Объявляя себя выразителем чаяний народа, СРН не допускал даже мысли об аграрной реформе в пользу крестьян за счет помещиков. Непростым было отношение «союзников» и к рабочим. А. А. Майков, один из учредителей и лидеров СРН, выступая на третьем Съезде русских людей в Киеве в октябре 1906 г., сказал следующее: «Первые виновные в смуте – это русские рабочие. Но русские рабочие, верю, искупят свою вину». (Сегодня даже начинающий полит-технолог немедленно вычеркнет такую фразу из программной речи безотносительно к тому, соответствуют эти слова действительности или нет.) Государственный аппарат относился к «союзникам» враждебно – ведь те противопоставляли плохую бюрократию хорошему царю.

В программе СРН было много пунктов «против»: против бюрократии, против космополитизма «господ», против иностранцев («союзники» протестовали, к примеру, против приезда английской парламентской делегации, называя это оскорблением России), против расширения прав национальных меньшинств (не говоря уже о предоставлении им автономии), против признания украинцев и белорусов отдельными народами, против «миндальничанья» со студентами – участниками демонстраций (предлагали забривать их в солдаты), наконец, против самой идеи Государственной думы как чуждого «русскому духу» учреждения, куда «союзники», впрочем, стремились попасть. Их положительная программа опиралась на лозунг: «Православие, самодержавие, народность». Из него идеологи СРН выводили: бесплатное начальное образование в традициях православия, поддержку казачества, сохранение сельской общины, заселение русскими (включая украинцев и белорусов) окраин империи, преимущества русским на всех поприщах и т. д. Им казалось, что такая «национальная» программа неотразима для народа. Но именно к «национальной» составляющей народ остался равнодушен. В первую Думу СРН не смог провести ни одного кандидата, а во вторую – всего двух, включая известного думского скандалиста В. М. Пуришкевича, как-то заявившего с думской трибуны: «Правее меня – только стена!».

Данный текст является ознакомительным фрагментом.