Л. Троцкий. ЗАМЕТКИ НАБЛЮДАТЕЛЯ

Л. Троцкий. ЗАМЕТКИ НАБЛЮДАТЕЛЯ

I. Вокруг Толстого

Только шерстью поросшее «истинно-русское» зверье имело мужество откровенно обнажить клыки и хриплым рычаньем проводить в могилу ненавистные останки Толстого[163]. Остальная же столыпинская братия совершенно потеряла голову: «действительные тайные» мракобесы государственного совета со скрежетом зубовным вставали, по команде Акимова[164], чтобы почтить память Толстого; местные сатрапы штрафовали газеты за статьи о Толстом; попы обличали в Толстом антихриста, а Столыпин – из полицейских соображений – хлопотал пред синодом о снятии с Толстого отлучения… Эта глупая растерянность – лучшее свидетельство их страха пред умершим великаном.

Под диктовку одного из своих дежурных дядек царь выразил хвалу «прежнему» Толстому, писателю-"патриоту", и свое моление пред богом о милости к Толстому, еретическому проповеднику свободы и братской любви. Поистине превосходным посредником между милосердным богом и страшным грешником Толстым является этот благочестивый царь 9 января, император погромов, от которого при жизни Толстой требовал только одного: тюремной камеры с клопами да намыленной веревки на свою старую шею.

Рясофорные синодские барышники обнюхивали Ясную Поляну и станцию Астапово, слали умирающему телеграфные увещания и подсылали к нему церковных лжесвидетелей, стремясь урвать слово, намек, жест, чтобы оповестить мир о примирении великого еретика с «матерью»-церковью. Но Толстой умер, как жил, – спиною к их церкви, водрузившей на виселице свой крест. И – наперекор воле растерявшегося правительства – «святейшие» злецы, которых Толстой с убийственной точностью и простотой называл «религиозными обманщиками», наотрез отказали мятежной душе в заступничестве пред их богом.