Б. Гусман Марина Цветаева{50}

Б. Гусман

Марина Цветаева{50}

Сдвинулись с места вековые пласты, весь мир вспенился и вскипел на жарком пламени войн и революций, «началось мировое кочевье», — говорит Марина Цветаева, — не сдвинулась, не вспенилась и не вскипела лишь душа ее, и в этом ее пафос.

Мировое началось во мгле кочевье:

Это бродят по ночной земле — деревья,

Это бродят золотым вином — грозди,

Это странствуют из дома в дом — звезды,

Это реки начинают путь — вспять.

И мне хочется к тебе на грудь — спать.

Замкнуться в глухой и тесный круг лирических переживаний и — «спать». Так велит ей, верной «дочери Иаира», ее «Господь».

И сказал Господь:

— Молодая плоть,

Встань!

И вздохнула плоть:

— Не мешай, Господь,

Спать.

Xочет только мира

Дочь Иаира. —

И сказал Господь:

— Спи.

Вот почему «островитянкой с далеких островов»[183] чувствует себя в этом мире Марина Цветаева, вот почему старательно обходит она «чужие дома».

Мой путь не лежит мимо дому — твоего.

Мой путь не лежит мимо дому — ничьего.

Но нет такой силы, которая могла бы удержать человека на этой грани, в самом стремлении к такому равновесию таится суровое «возмездие». И это хорошо знает Марина Цветаева.

И не спасут ни стансы, ни созвездья.

А это называется — возмездье

За то, что каждый раз,

Стан разгибая над строкой упорной,

Искала я над лбом своим просторным

Звезд только, а не глаз.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Что по ночам, в торжественных туманах,

Искала я у нежных уст румяных —

Рифм только, а не уст.

В этом порыве от жизни к отражению ее в «строках» и «рифмах» таится роковое мертвящее начало.

Где мой конь дохнул — родник не бьет,

Где мой конь махнул — трава не растет.[184]

И как бы ни хотелось Марине Цветаевой пройти «мимо дому ничьего», как бы ни хотела она сбросить с себя «жернова», навешанные ей на шею на земле,[185] жизнь властно зовет ее на свои пути. С грустью говорит об этом Марина Цветаева:

А все же с пути сбиваюсь,

(Особо — весной!)

А все же по людям маюсь,

Как пес под луной.[186]

И будет «маяться», пока не сойдет со своего окольного пути, пока не нарушит тяжкий «сон» своей «молодой плоти».