01.07.2004 - Нильская Одиссея

01.07.2004 - Нильская Одиссея

Теченье упругое, сильное...

Две недели в Уганде

О Ниле мы знаем с первых уроков географии в школе. Всю жизнь в сознании нашем он связан с Египтом - «Страна эта создана Нилом. Узкая полоса затопляемой рекою земли является житницей древнего государства, и вся цивилизация Египта от мотыги феллаха до громадных, видимых ныне из космоса пирамид рождена Нилом». Река эта входит в десятку великих водных артерий Земли: Амазонка, Миссисипи, Волга, Дунай, Енисей, Юкон... Нил является самой длинной из этих рек. Но издавна речь шла о низовьях главной африканской реки. А что там, южнее? Этот вопрос две с половиной тысячи лет задавал Геродот, но ответа на него не было. Исток Нила занимал полтысячи лет спустя Нерона. Он послал вверх по реке экспедицию из двух центурий (сотен) выносливых воинов. Но они вернулись ни с чем, натолкнувшись на непроходимые болота, сквозь заросли которых нельзя было продвинуться даже легкому челноку.

Загадка истока Нила существовала до второй половины XIX века. Были определены уже контуры Черного континента. Уже плавали к его берегам с севера, запада и востока, но середина Африки возле экватора, откуда, как полагали, тек Нил, оставалась «белым пятном». Стереть его с карты английское географическое общество снарядило в 1856 году экспедицию. В ней, как бывало не раз, разгорелись людские страсти. Поссорились глава экспедиции Ричард Бертон и его заместитель Джон Спик. Бертона свалила тропическая лихорадка, и Спик, не дождавшись выздоровления командира, отправился в глубь Африки. Именно ему на берегу озера Виктория мы увидели памятник и дату, когда белые люди обнаружили наконец исток Нила, - 28 июня 1862 года (почти вчера!).

Сегодня к этому месту возят туристов. С кручи, где стоит памятник, видно начало легендарной реки. Это не исток-ручеек, как, скажем, у Волги и Миссисипи. Нил сразу, с первого шага, силен, полноводен. Как Ангара, вытекающая из Байкала, он утекает на север сразу же мощной, полноводной рекой. Он чист и светел (глинистый цвет воды обретет позже, протекая по равнинным пустыням Африки, а тут к истоку по холмам проложены тропы, по которым спускаются люди с желтыми пластиковыми бидонами - набрать воды для питья). Тут сверху видно лодочки рыбаков, рощицы деревьев, островки у истока, и, если прислушаться, уловишь шум воды, которой предстоит путь более чем в четыре тысячи километров до Средиземного моря.

Мы постояли на холмах над истоком, спустились вниз, ритуально умылись чистой водой, потом проехали вниз по течению - посмотреть, как река прокладывает себе путь на север в каменистых породах, пенисто ревет, водопадами льется на перепадах русла. Черные коровы пасутся на зелени берегов, как паслись они и тысячи лет назад. Худые, будто точеные из черного дерева, пастухи равнодушно глядят на пришлых людей, возбужденных видом как бы отлитого из стекла стремительного потока. Сюда, к знаменитым нильским порогам, приезжают любители опасного плавания на лодочках-«душегубках». С замиранием сердца глядишь на гребца в ярком непромокаемом одеянии - его несет к водопаду, где он обязательно опрокинется... Да, опрокинулся, но вынырнул, как поплавок из кипящей белизны пены, и как ни в чем не бывало гребет дальше, снова опрокидывается и опять выплывает.

И вот два смельчака-англичанина на мое приглашенье рукою подплыть - подплывают. Счастливые, невредимые выходят на берег. Зовут их Том Нюджет и Хибер Фронте. Они с удовольствием позируют перед камерой. «Вы русские?! Две недели назад тут проплыли, кажется, восемь ваших гребцов. Замечательные ребята!» - «Голову свернуть не боитесь?» - «Не боимся, но риск, конечно, сами видите, есть!»

Прощаемся. Эти гребцы мало что увидят, проплывая по Нилу, для них главное - пережить острое чувство опасности. А нам предстоит неспешная, тихая одиссея вниз по истоку.

Десять километров по Нилу это не путешествие - прогулка, совершаемая ежедневно от переправы до знаменитого на реке водопада Мерчисон Фолс. В хорошей лодке до зубов вооруженные фототехникой люди, моторист на корме, а на носу проводник, кое-что поясняющий. Теченье у Нила довольно скорое. Вода несёт смытые где-то одеяльца травы, украшенные стеблями папируса с волосатыми головками.

Плывем неспешно, от берега в десяти метрах - почти всё время есть что снимать.

Множество птиц. Гнезда ткачиков висят над водой подобно экзотическим грушам. Бакланы, похожие на бродячих монахов, сушат крылья на песчаной косе. Огромный, причудливо расцвеченный седлоголовый аист торопится проглотить великоватую для него рыбу. Она вырывается, аист ловит её в мелкой воде и, наконец, отправляет в утробу вниз головой. Рыбу ловят разной величины и разной окраски зимородки. На сухом дереве, как украшенье, сидит стайка щурок. Глинистый берег рядом весь в норках - возможно, щурки в них и живут. Из-под самого носа лодки выныривает змеешейка, бьющая рыбу, как острогою, навылет.

Компания бегемотов

Но птицы - мелочь. На повороте реки, в десяти метрах от лодки, видим стадо бегемотов голов в двадцать пять. Пасутся на берегу, как коренастые, низкорослые лошади. По правилам жизни днем бегемотам полагается быть в воде, а на кормежку выходить ночью. Но тут, в заповеднике, никакой опасности нет, и бегемоты пасутся днем. Среди стада ходят занятные, похожие на бочоночки малыши. Моторист лодку придерживает, и мы без спешки снимаем в своё удовольствие. Остановка наша бегемотам, однако, не нравится. Неторопливо, по одному, по два они спускаются в воду. И лишь четверка отважных или самых упрямых напряженно наблюдает за лодкой. На дерево рядом садится белоголовый орел-крикун, промышляющий рыбу. А моторист, осторожно трогая лодку, показывает нам на взлетевшего коричневатого чибиса - спутника крокодилов. И мы догадались: зубастые бестии где-то рядом... Крокодил лежал в мелкой прибрежной воде за кулисами плотной травы. Нильские крокодилы самые крупные из всех на Земле обитающих. Но этот был недорослем. Куда более осторожный, чем бегемоты, он, приподнявшись на лапах, бегом устремился к воде и тихо в нее скользнул.

Потом мы не раз видели крокодилов, но лишь в момент, когда они убегали в спасительный Нил под прикрытием водных растений. А бегемоты попадались стадами едва ли не через каждые двести метров. Иногда из воды торчали только их коричневато-сизые спины и шишки глаз и ноздрей. На них садились белые цапли, иногда в стаде на берегу присутствовали пришедшие к Нилу напиться буйволы - полное добрососедство с гиппопотамами. С крокодилами бегемоты живут, что называется, бок о бок. Конфликты, как нам сказали, бывают нечастыми, но бегемоты крокодилов не любят, поскольку жертвами их нередко становятся малыши-бегемотики, которых крокодилы хватают пастью, как розовые сосиски. Но крокодилы опасаются оказаться в пасти у бегемотов, способных огромными клыками их просто перекусить. (Возможно, клыки у травоядных гиппопотамов для этого только и существуют.) Но у каждого под солнцем свое место, и бегемоты с крокодилами вынуждены существовать, всё время опасаясь друг друга.

Лет пятнадцать назад газеты мира описали сенсационный случай в этих местах на Ниле. Крокодил подстерег антилопу и уже тащил её в воду, когда наперерез ему бросился бегемот и заставил выпустить из зубов жертву. Всё это было случайно снято кинооператором (мы в передаче о мире животных этот сюжет показывали). Бегемот подошел к искалеченной антилопе, осторожно побуждая её подняться. И она на трясущихся ногах поднялась, но бежать не могла, и бегемот «задумчиво», как комментировал свой сюжет кинооператор, вернулся в воду.

Нил в этих местах уже довольно широк, примерно как при впадении в Волгу Ока. Течение не очень быстрое, но напористое. Берега сплошь покрыты кудрями зелени, из которых, как вышки, виднелись отдельные дерева. Почти везде к воде из леса тянулись набитые тропки, и мы всё время видели кого-нибудь, пришедшего к Нилу утолить жажду. Стадо слонов стояло в одном из прогалов, выбирая момент выйти к воде. Опасности для слонов не было, но они всё равно распускали огромные, как одеяла, уши, и один затрубил, предупреждая, видимо, кого-то сзади. Видели на водопое мы резвых африканских кабанов-бородавочников, видели лесную кистеухую свинью, водяных козлов, похожих скорей на оленей. Без всякой боязни наблюдали за лодкой буйволы. Некоторые отдыхали, лёжа в мелкой воде. И птицы, птицы: аист-разиня, кулики, нильские гуси, рыжие цапли и орланы, оглашавшие реку громкими криками.

Правый берег у Нила высокий, левый - пологий, низменный, заросший тростником и папирусом. Вся жизнь почему-то жалась к берегу правому. Временами он был так высок и обрывист, что заставлял вспомнить живописные глинистые обрывы на нашей сибирской Лене. В одном месте, на самой высокой точке, стояло сухое дерево, и на нем (хорошая вышка для наблюдений!) сидели, озираясь, орлан и две обезьянки, заверещавшие при виде лодки, как верещат сороки в нашем лесу.

Закат над Нилом

Помаленьку двигаясь, мы достигли знаменитого нильского водопада. Шум его мы услышали раньше, чем увидели низвергающуюся сверху воду. В реке, на подходе к обрыву, змеились полосы пены и плыли сбитые ветки растений. Шум нарастал, и вот оно, нильское чудо, представляющее собой огромное белое облако водяной пыли с неугасающей радугой. Нил, в этом месте суженный каменной щелью до нескольких метров, ревел, низвергаясь с большой высоты. Но снимать было нечего. Лодка минуты три покрутилась на водных струях, пристала к камню с чудом выросшим на нем кустиком зелени. Я внимательно оглядел берег. Крокодилов вопреки ожиданью, что будут ловить оглушенную рыбу, тут не было. И вообще никого, лишь одинокая рыжая цапля неподвижно глядела в воду.

Назад к переправе возвращались уже быстрым ходом, провожая глазами пришедших напиться лесных зверей и бегемотов, которых на прикидку было на этом участке более сотни.

У переправы мы покинули лодку и постояли над рекой, тут начинавшей великий путь к Средиземному морю.

Я мечтал посидеть у реки с удочкой. Увы, программа тура времени для этого не оставила. Всё же ночью, прежде чем завалиться спать, мы с профессором Галушиным пошли на огоньки, мерцавшие на берегу Нила, и обнаружили рыбаков. Объясниться как следует с двумя приветливыми парнями мы не могли, всё ж они поняли, что одному из нас хотелось бы хоть подержать в руке удилище.

Всё было как и везде - леска, крючок, поплавок (в этот раз большой - с куриное яйцо!) и червяки для наживки точно такие же, как у нас. Поклёвку при свете фонарика я сразу заметил и подсек рыбу вовремя. В руке у меня упруго шевелилась рыбешка величиною в ладонь, широкая, как подлещик, неимоверно колючая. Названье: тилапия.

В ведре рыбаков оказалось десятка два таких же рыб - обычный вечерний улов двух приятелей: Рамазана Али и Джеймса Оняка. Я знал, что в здешних местах водится несколько видов тилапий, и нарисовал на бумажке рыбу с мальками возле открытого рта - знают ли они эту рыбу? Оба почти закричали: «Да! Да! Это большая тилапия, она прячет мальков во рту». Пояснили, что рыба эта живет в озере, из которого Нил вытекает.

«Ну а какая рыба самая почетная для рыбака?» Ответ был дружным: «Нильский окунь!» Я много слышал об этом окуне, достигающем веса иногда более ста килограммов (рекорд 120 кг!), но не предполагал, что на другой день вечером увижу только что пойманного «окунька». Было это как раз у места, где Нил вытекает из озера. В момент, когда мы спустились к истоку, один челнок причалил к камням, и сразу хорошая весть облетела весь берег: «Ибрагим Овари поймал окуня!» Все, кто был на берегу, окружили счастливца. Я сообразил, что удачливый рыболов должен получить почести, стал на колени у лодки и поднял руки кверху. Не зная другого подходящего слова, я, указывая на парня, сказал: «Чемпион!» Всем это очень понравилось. «Чемпион! Чемпион!» - зашумели на берегу. Парень стоял смущенный, опершись на весло. У ног его лежал «окунёк», весивший килограммов сорок. «На что поймал?» Парень показал леску с некрупным крючком и наживку - продолговатую рыбку с книзу опущенным хоботком. Это был известный мне нильский слоник - рыба, образующая вокруг себя электрическое поле. (Помогает ей ориентироваться в воде.) «Всегда ловите на слоников?» «Всегда», - ответил парень. Тут было над чем подумать. Возможно, главная нильская знаменитость - окунь - как раз по этому электрополю находит лакомую для него рыбу, а рыболовы приспособили её для приманки. Но об этом подумать можно было позднее. Надо было скорее снимать, пока солнце еще висело над горизонтом. Парень с трудом поворачивал в лодке свою еще живую добычу, укладывая её в положение, подходящее для фотографа. Я снимал в лихорадочном темпе, боясь, что свет вот-вот иссякнет.

Потом мы оба с парнем присели. Я узнал, что ловля окуней - его профессия, что этим он кормится, проживая в деревне Букая поблизости от истока реки. «Часто ли попадается эта рыба?» - «Раза три-четыре за месяц». - «Продаешь?» - «Да, отдаю в ресторан». - «Сколько же получаешь?» - «Двадцать долларов или чуть больше».

Прощаясь, мы пожелали рыболову новых удач. А я радовался нечаянной встрече с легендарным обитателем Нила. Знать бы мне в этот час: в спешке я сделал промах, не заправил, как надо, в камере кончик пленки и снимал, что называется, вхолостую - всё на один кадр. Такое со всеми случается иногда. Но тут я готов был заплакать, понимая, какая удача сорвалась с моей удочки. Стал искать хоть какой-нибудь снимок, дающий представленье о нильском окуне, и нашел его в угандийском журнале. Вот он, окунь, но не очень большой - килограммов на двадцать. А представим того, что должен был оказаться на пленке, или совсем уж гигантского - 120 кило! Большая река - большая и рыба в ней.