10.06.2004 - «Место высокое, бескомарное»

10.06.2004 - «Место высокое, бескомарное»

Владимир Солоухин в пору написанья «Просёлков».

Слова для заголовка взяты из старинной книги и касаются места, где приютилось Алепино - деревенька на землях владимирских, о которых тоже сказано хорошо и давно - еще в летописях: «О, красна ты, Земля Володимирова» (князя Владимира).

Я давно собирался побывать в этом русском «ополье», где леса уступают пространства пашне, где издавна кормились не привозным хлебом - сами снабжали им лесные соседние княжества. И вот приехали, стоим на краю деревеньки, на бугре под соснами, с которого внизу видишь речку, а за нею желтый разлив одуванчиков по лугам, коричневатую пашню, гребешок леса на горизонте, а ближе лес - островками и отдельные дерева в нежно-зеленых майских одеждах. Красна Земля! А это место для поселенья на ней выбрано очень давно. Холм с крутым откосом к реке превосходен для крепостицы. Покопайся тут археологи, наверняка нашли бы место древнего селища. А сегодня чарующей красоты место известно тем, что тут родился и вырос россиянин, поэтическим словом и сыновней любовью прославивший свою малую родину. Имя его - Владимир Солоухин. Уже семь лет нет с нами владимирского «окающего» Володимира, а через два дня, 14 июня, исполнится 80 лет со дня рождения человека, при жизни получившего титул «истинно русского писателя». Помянем же его в эти дни добрым словом.

Солоухин писал стихи. В какой-то книжке, я помню, прочел о нем следующее. Служил Владимир в Кремлевском полку. В последний приезд в Москву Уинстон Черчилль, обходя строй почетного караула, будто бы задержался, вглядываясь в красивое лицо рослого парня. Что было в мыслях знаменитого англичанина, никому не известно, но говорят, что Сталин, просматривая кинохронику, обратил вниманье на задержку гостя у строя почетного караула. «Что за парень его заинтересовал?» - спросил Сталин. Когда ему доложили, он, попыхивая трубкой, обмолвился: «Нельзя ли этого малого чем-нибудь отличить?» Спросили об этом служивого Солоухина. Тот попросил: «Напечатать бы книжку стихов...» Это, скорее всего, легенда - имя знаменитого человека всегда легендами обрастает.

Первой книжкой Владимира была, кажется, «Дождь в степи». Но стал он всенародно известным после удивительной, всех покорившей повести «Владимирские просёлки». Это бессмертное в нашей словесности произведение. Ходок по просёлкам показал себя человеком, нежно любящим землю, на которой родился, и внимательным наблюдателем всего, что на ней растет, зеленеет, издает звуки и запахи, дышит, творит. Рассказано обо всем удивительно просто, но так, что каждое сердце откликнется на его слово: «А я? А край, где я вырос? Что знаю, что помню о нем?»

Много хорошего написал Солоухин позже, всё ценно, значительно. Но «Просёлки» это как гоголевская «Шинель», как «В окопах Сталинграда» Виктора Некрасова, как «Вологодская свадьба» Яшина, дали новый мощный росток в нашей литературе, пробудили интерес к познанью родного края, в конечном счете к познанью того, что пишем мы с большой буквы - к познанью Родины. Многие краеведы ныне могут сказать: «Все мы ходили владимирскими просёлками».

Нам в «Окне» важно подчеркнуть особенность солоухинской прозы. В ней всегда просматриваются тонкое чувство и глубокие знания родной природы. Ничто не ускользало от внимания очарованного странника - ни синий сорняк-василек на ржаном поле, ни «наивный одуванчик» в лугах, ни гриб, поднявший на шляпке прошлогодние палые листья, ни шмель на цветке, ни норка мыши, ни паучок, летящий на серебристой нити...

Позже в замечательных повестях «Капля росы», «Третья охота», «Трава» писатель дальше и глубже ведет нас тропой постижения мира, называемого Природой. От Солоухина мы узнаем не только названья цветов и трав (это мог бы объяснить нам и хороший ботаник), писатель обращает наше внимание на красоту всего, чего касается человеческий ум и сердце. Много мы узнали от Солоухина о грибах. «Как от бабушки», узнали не только их свойства - съедобные, ядовитые, мы узнали, как связаны странные эти растения со всей лесной жизнью, узнали, как грибы пахнут, как надо искать их, как правильно сушить, солить, мариновать, жарить и как, наконец, есть, к чему идут они за столом, какое питье им предшествует. В комнатке музея, посвященной памяти Солоухина, мы увидели самодельную машинописную книжечку с рисунками акварелью грибов и ягод. Это был читательский «самиздат» «Третьей охоты», присланный в благодарность писателю.

Перехвалить Солоухина в его знаниях и поэтическом восприятии природы невозможно, он выше всяких похвал. Но откуда же эти знания, это пониманье законов, красоты и тайн всего сущего? Кто-то из великих сказал: «Хотите понять поэта - побывайте на его родине». Легко можно было предположить: это полностью относится к постиженью самобытного таланта сына земли владимирской, и потому хотелось побывать в Алепине, так же, как в Спасском-Лутовинове, как в Ясной Поляне, как на Дону в Вёшках.

Уголок Алепино у прудов

Нас трое приехало. Литератор Семен Шуртаков, много лет бывший близким другом Солоухина, живший тут в его доме, посадивший лет сорок назад березу и липу под окнами. Сегодня сень выросших деревьев ложится на крышу дома. Семёна волнует пережитое (ему 83!) - хождение с другом по окрестностям деревеньки, дружеские беседы о жизни и работа в отведенной для него комнате дома. Нам с редактором журнала «Муравейник» Николаем Старченко Алепино важно было увидеть как исток всего, чем может стать человеческая жизнь.

Алепино - это деревня, хотя наличие церкви дает ей право называться селом, но небольшим. При Солоухине тут было пятьдесят дворов.

Деревня исключительно хорошо расположена - рядом луга, поля с перелесками, поясок речки, живописное пониженье в самой деревне, превращенное в цепочку прудов. Много зелени. Поет соловей в сиреневых зарослях между солоухинским домом и церковью, суетятся скворцы, на старых липах орут грачи. Пруды небольшие и, видимо, неглубокие, наполовину покрытые светло-зеленой ряской. Есть на прудах кладки для полосканья белья, но с которых можно и удить рыбу. Дома над прудами добротные, стежки между ними обозначены желтыми брызгами одуванчиков, окаймлены листьями подорожника. Незатейливый этот мир с проселком, уходящим из деревни на лежащие за речкой увалы, был впитан чуткой душой человека, тут выраставшего. Родись Володя где-нибудь на асфальте, на какой-нибудь громыхающей железом станции, не знать бы нам Солоухина, вырос бы иной человек.

Дом Солоухиных самый справный в деревне - каменная подклеть, и на ней вторым этажом большое рубленное из бревен жилье. «Как дом уцелел в годы коллективизации? И хозяева уцелели...» - спрашиваю Анатолия Ивановича Ламонова, выраставшего вместе с Володей. «Народ не дал разорить Солоухиных. Уважали эту семью за доброту, трудолюбие, уживчивость. Они тут были примером для всех - сеяли хлеб, имели пасеку, маслобойку, всегда готовы были поддержать попавших в беду. Часть дома их все-таки реквизировали под медпункт. Но позже Володя часть эту выкупил, привел всё в порядок. И для всей деревни он сделал немало - хорошую по себе память оставил». «Были заметны способности его в детстве?» - «Мы тогда об этом как-то не думали. Росли, как трава, - ловили рыбу, учились косить, молотить, по грибы-ягоды и орехи ходили. Володя, может, побольше других интерес ко всему проявлял. Рассказывал нам о рыбах, о том, что можно увидеть в лесу. Теперь, оглядываясь назад, понимаешь: было в нем что-то от Бога, но и семья, порядок в семье, стремление жить по правде, не обижая других, тоже имели значенье. Особо надо сказать об умении трудиться. Приезжал в деревню уже знаменитым. Выйдешь ночью - в окошке его огонек. Работает... Деревню любил больше Москвы».

«А что деревня сегодня?» - «Сегодня деревня - слезы. Порушено всё. Летом дачники приезжают, а зимой дым только из пяти труб. От прежнего Алепина мало чего осталось. Никакого хозяйства, живем огородом и пенсией... А места наши - да, хороши! Володя пожелал упокоиться тут - откуда уехал, туда и вернулся. На могиле его побывали? Она как раз над речкой на круче. Сами, наверное, знаете: в Москве, в храме Христа Спасителя его первого отпевали».

Походив по деревне и постояв у креста над могилой, мы снова вернулись к дому Солоухиных. Возле него стайкой щеглов гомонили школьники-экскурсанты из Юрьевца. Присев на траве, говорили с ребятами о Солоухине. Вспомнили, кто и что прочитал, что кому больше понравилось. Порешили: всё интересно, но «Владимирские просёлки» - по сердцу каждому человеку.

А к вечеру «Жигули» наши уже приближались к Москве. Алепино - это двести километров всего от столицы. По дороге делились впечатлениями, вспомнили не вполне удачный памятник на могиле Владимира Алексеевича и сошлись на том, что книги Солоухина - лучшая память о нем. Издавались книги хорошими тиражами, и в любой библиотеке их можно спрашивать. Читая Солоухина, испытываешь чувство, что пьешь из чистого родника.