Как лечить потерю памяти О дочках командующих флотами, российском склерозе, о свежем антиквариате и об истории как о ценности

Как лечить потерю памяти

О дочках командующих флотами, российском склерозе, о свежем антиквариате и об истории как о ценности

http://www.podst.ru/posts/4284/

Особенностью российского национального характера является специфическое отношение к истории. Специфика в том, что история является не ценностью, а, скорее, листом черновика, в который в любой момент можно внести изменения.

Эта тема еще ждет своего исследователя: я, например, убежден, что у этого любопытного психологического феномена есть свои вполне материальные причины. Ну, например, обилие лесов в центральной России, то есть древесины как основного строительного материала. В центральной Европе леса повырубили ради пашен уже к средневековью, а потому для строительства использовали камень. Согласитесь, в каменную летопись внести исправления куда труднее, чем в деревянную, вполне допускающую полные переписывания.

Или структура языка с единственным прошедшим временем в двух видах. У французов, например, с прошедшим временем все куда как забавнее: его там целых пять штук, включая ближайшее прошедшее; причем в устрой речи обычного прошедшего нет вообще: оно осталось лишь в литературной.

Но, как бы то ни было, история у нас в стране не слишком ценится. Ведь высшая ценность – это то, что невозможно изменить или повторить. Бриллиант «Орлов», например. А чего ценить историю, если ее можно гнуть и так и эдак? То гордиться тем, что ты рюрикович, то объявлять Рюрика и Трувора выдумкой мировой буржуазии? Впрочем, я сейчас не об этом, а об одном следствии из этого. Если история не слишком ценна, то она оставляет после себя не слишком много следов. Я долго думал, что у нас мал рынок антиквариата из-за войн да революций, а теперь понимаю, что не поэтому. Во Франции, вон, революций было больше, но антиквары занимают пол-Парижа. Более того, у нас антиквариатом считаются вещи столетней давности, но никак не эпохи, что закончилась только что, и это меня печалит. Вот я вернулся только что из Владивостока, где часа полтора провел в местном музее, разглядывая виды бухты Золотой Рог эпохи ар-нуво да фото с трупами расстрелянных участников белочешского восстания.

Но снимков советской эпохи, когда на Тихом океане стоял флот, морские офицеры были белой костью, матросы в увольнительных на берегу бескозырки несли, как подарки, а будущий драматург Гришковец ел на острове Русский собаку, я там и близко не нашел.

А какие лица тогда были? Какие наряды? Каким взглядом – насмешливым, должно быть, – смотрела на фотографа дочка комфлота, которая наверняка ведь не знала слова «нельзя»?

В общем, берегите ваши советские вещи и снимки. Вы себе не представляете, насколько – и отнюдь не в советских рублях с Ильичом – они ценны.

4 мая 2010