Английский завтрак

Английский завтрак

«Держите меня семеро!» — воскликнула я, сидя в ресторанчике маленькой гостиницы в английском городе Кембридж, когда увидела это впервые, будучи уверена, что даже восьмую часть ЭТОГО не съесть поутру на трезвую голову. На овальной тарелке лежали три толстые сардельки, яичница из двух яиц, большая горка горячей фасоли в томате, два громадных горячих помидора и несколько длинных кусков поджаренного бекона. На отдельной тарелке лежали толстые блины. Англичане подают к ним джем, а канадцы — кленовый сироп (tradition, sir/madam). В красивой чаше вертикально стояли гренки в количестве шести штук, к которым прилагалось масло — все это для меня одной. Еще на стол поставили глубокую тарелку для хлопьев и небольшой кувшинчик молока, коробку с хлопьями, ну и кофе, само собой. Я почувствовала себя «глупым французом» из одноименного рассказа А. П. Чехова и поступила так же, как он — посмотрела по сторонам. Вокруг меня в ресторанчике частной гостиницы (Bed and Breakfast) сидели сухопарые англичане и англичанки с веснушками и спокойно это все поедали. К концу первого месяца работы в Кембридже я научилась съедать половину английского завтрака, а к концу второго умудрялась быстро сметать все кроме сарделек и бекона, которые я так и не полюбила. Я совершенно не удивилась, когда увидела этот самый завтрак и радостно уминающих его канадцев в первом подвернувшемся ресторане в мой первый день здесь, на континенте недопонятых индейцев.

Если увидите, что в Tim Horton’s входит группа странных дам в однотонных длинных платьях из какого-то органического материала типа льна или шерсти и капорах, завязывающихся на шее, — не удивляйтесь, это амиши или менониты, их предки приехали сюда из Германии, и что-то их заклинило, что они нашу милую цивилизацию не признали и не признают, живя в своем органическом мире и в бытовых условиях восемнадцатого века. Ничто человеческое им, однако, не чуждо, поэтому они тоже заходят в Tim Horton’s. А вообще кого здесь только не увидишь… Когда я сдавала экзамен на гражданство, со мной в большом зале сидели самые разные люди, некоторые в национальных одеяниях, какие я ни раньше, ни потом нигде не видывала.

Однажды, зайдя в пустой лифт (я основную часть времени пребываю в творческой отключке или в мыслях об «ином, инаком и не познанном…», это из стихотворения Анны Ахматовой), я вдруг в зеркало увидела, как за моей спиной сверкнули чьи-то очки — и больше ничего. Оглянувшись в ужасе, я разглядела арабскую женщину, одетую во все черное. Она неподвижно стояла, только глаза в очках улыбались. А еще был случай, можно сказать, идентичный — только тогда были глаза и белоснежные зубы в широкой улыбке, и тоже в лифте. Но в этот раз был негр — нет, так нельзя говорить, черный — тоже грубо на наш слух, в общем — выходец из Африки. В Торонто быстро привыкаешь к разнообразной публике и представителям разных культур. А главное, начинаешь любить их еду.