32. Эмме Спид{46}

32. Эмме Спид{46}

Омаха, штат Небраска

21 марта 1882 г.

То, что Вы подарили мне, дороже золота, ценнее любого сокровища, которое могла бы предложить мне эта огромная страна, где вся земля покрыта сетью железных дорог, а каждый город служит гаванью для судов со всех концов света.

Этот сонет я всегда любил, и действительно, только художник высочайшего мастерства и совершенства смог бы извлечь из чистого цвета такую дивную, чудесную музыку; а теперь я почти влюбился в бумагу, которой касалась его рука, и в чернила, послушные его воле, проникся нежностью к милой прелести его почерка, ибо с младых ногтей я, как никого, любил Вашего изумительного родича, этого богоподобного юношу, подлинного Адониса нашего века, который ведал тайну серебряностопых посланий луны и тайну утра; который внимал громогласию первых богов в долине Гипериона и пению легкокрылой дриады в буковой роще; который увидел Маделину у расцвеченного окна, и Ламию в доме Коринфянина, и Эндимиона среди ландышей; который избил забияку приказчика-мясника и выпил за посрамление Ньютона, подвергшего анализу радугу. В моем раю он на века поставлен рядом с Шекспиром и великими греками, и, может быть, в один прекрасный день

Божественный, ко мне он снизойдет,

Мой поцелует лоб сладчайшими устами,

С любовью высшей руку мне пожмет.

Еще раз благодарю Вас за эту дорогую мне память о человеке, которого я люблю, и спасибо Вам за те добрые и сердечные слова, которыми Вы сопроводили свой дар; в самом деле, было бы странно, если бы та, в чьих жилах течет кровь, что побуждала петь этого юного жреца красоты, не была моей соратницей в великом деле возрождения искусства, которое пришлось бы Китсу так по душе и которому оно обязано больше, чем кому-либо другому.

Позвольте приложить мой сонет о могиле Китса, который Вы с таким лестным комплиментом цитируете в Вашей записке, и, если ему посчастливится лежать рядом с его собственными бумагами, на него, может быть, перейдет частица юной силы и свежести с тех иссохших листов, в выцветших строчках которых обитает вечное лето.

Надеюсь как-нибудь снова побывать у Вас в Сент-Луисе и еще раз полюбоваться маленьким Мильтоном и прочими сокровищами; удивительное дело — Вы называете свой дом «выцветшим и обветшалым», а моя фантазия, сударыня, давным-давно превратила его для меня в дворец, и я вижу его преображенным сквозь золотую дымку радости. С глубоким уважением, искренне Ваш

Оскар Уайльд