4

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

4

Эти составляют абсолютное большинство. Нейтралы, «умеренные люди середины», не левые и не правые, не прогрессисты и не реакционеры. Никто. Большинство, далекое от политики.

Их игнорируют, когда считают соотношение сил. Ведь они — ни с кем, они — ни на чьей стороне. Напрасно игнорируют.

Нет, дело даже не в том, что «с их молчаливого согласия совершаются на земле предательства и убийства» (Б. Ясенский). Все обстоит значительно хуже.

В периоды перестроек и революций, когда ломается уклад жизни и меняется всё, когда «политические формулы, которым вначале громко аплодировали, превращаются в мишень для критических стрел»(8), когда идет борьба за будущее и определяется Путь, реакционерами, естественно, оказываются те, кому необходимо защитить свои личные интересы, положение, гарантирующее безбедную жизнь, свое «вполне переводимое на деньги влияние»(10). Молчаливое большинство ничто не связывает с прошлым, кроме тягучей силы привычки, порождающей страх перед будущим[25]. Ведь потому они и молчаливы, что привыкли к установившимся отношениям и признанным авторитетам. Они любят слегка фрондировать, критикуют руководство за неполадки с продовольствием и бытовые неурядицы, но подсознательно они сторонники Порядка с его претензиями на абсолютную духовную власть, на тотальность идеологии, как бы ни называлась эта идеология. Осуждая в кулуарных беседах непосредственного начальника, на демократических выборах они обязательно проголосуют за него: знакомого и привычного, своего, от которого, конечно, нельзя ждать ничего хорошего, но зато и ничего нового ждать нельзя. Они добьются «своего» — ведь, привыкнув молчать при диктатуре, при демократии они быстро усваивают, что составляют правящее большинство.

Тихое сопротивление тем сильнее, чем быстрее меняется мир. Страх перед новым придает «молчаливым» смелость, порождает необычную политическую активность.

(В 1964 году «молчаливое большинство» ЦК шло на огромный риск. Еще не забылась судьба антипартийных группировок, да и время репрессий не выветрилось из памяти. И вот Суслов, Брежнев и иже с ними, политики без политики, более всего на свете страшащиеся определенности и ответственности, готовят заговор против Первого секретаря и находят поддержку. «Все, кроме Микояна, выступили единым фронтом», — вспоминает Сергей Хрущев.)

Так «молчаливое» до поры большинство на мгновение становится осознающей себя политической силой, обычно крайне реакционной. Равновесие между «правыми» и «левыми» сразу же нарушается, и общество устремляется назад[26].

В «Отягощенных злом» Стругацкие показывают нам именно момент перелома: «…на переломе истории ужасно неуютно: сквозит, пахнет, тревожно, страшно, ненадежно…»(2). «И уже заболботали, зачуфыкали, закашляли наши родимые хрипуны, ревнители доброй старины нашей, спесивые свидетели времен очаковских и покоренья Крыма (…), старые драбанты перестройки.(…) Вперед, развернувши старинные знамена, на которых еще можно разобрать полустертые лозунги: „Тяжелому року — бой! Не нашей культуре — бой! Цветоволосы — с корнем!“»(2)

Тяжелому року — бой! Даже осуждение сталинщины не вызвало протеста столь решительного и всеобщего[27].

Причины те же, что и в городе Ташлинске. Рок — это основа современной молодежной субкультуры и, значит, необходимая часть культуры будущего.